В первую очередь Ева проверила его самого: нет, ещё держится на «приличном уровне» — для человека (простите — эльфа!), который впервые участвует в энергоприёме. А потом перевела ментально-мысленный взгляд на субмарину, которая всем своим движением словно кричала: «Смотрите, как ловко я подкрадываюсь!»

Если необученный Эррамун увидел только движение, то Ева осторожно запустила часть луча в субмарину и после минуты изучения его содержимого, обратилась к ангелу:

— Остарджи, в пяти минутах лёта от нас — паткси.

— Понял. Держи меня в курсе, куда именно они следуют.

Удивлённая Ева хотела было переспросить: а разве не ясно, что паткси прилетели по их душу? Но, понаблюдав за движением субмарины, заметила, что направление судна таково, что паткси сейчас спускаются с орбиты вниз.

Выдохнула. Вслух сказала:

— Они хотят сесть на поверхность планеты.

— Хорошо, — пробормотал ангел. И чуть громче попросил: — Эррамун, откликнись!

Ева тоже затаила дыхание, ожидая ответа эльфа.

Но услышала в ментальном пространстве — и то очень тихое и высказанное с перерывами на вдох: «Мне трудно говорить. Губы почему-то не слушаются. И ещё… Прости, Остарджи, но мне трудно держаться за твою руку…»

Остарджи странно зашевелился, и Ева скосилась на него в ментальном пространстве, чтобы обнаружить, что его фигура слегка поворачивается набок.

«Зачем?» — удивилась она и снова на всякий случай взглянула на Эррамуна: втихаря она последние несколько минут передавала ему силы. Затем — ушами в реальном пространстве услышала шорохи и снова «взглянула» на Остарджи: «Вот это да-а… Жаль, что я не ангел и мне такого не сделать…»

Остарджи выпустил одно крыло и подставил его под ладонь Эррамуна. Теперь эльфу не надо было напрягать всю руку — только пальцы.

— С двух сторон два корабля, — объявила Ева. — Остарджи, как там наш луч?

— Ещё немного — и он достигнет необходимого места.

— Эррамун, ты как?

«Мне легче говорить ментально… — он слабо усмехнулся. — Заниматься телепатией. Почему я так слаб?»

— Нетренированный, — ответила она, стараясь не обращать на него слишком сильного внимания: эмоции могут сбить с толку, а значит — ослабить луч.

— Ева, ты определила, чьи это корабли?

— Один точно паткси. Второй, что заходит справа, — непонятен. Но у паткси корабль довольно большой. И он идёт к нам напрямую. А вот второй… Чёрт, Крис с ума сошёл!

— Что там?

— Он сам на яхте — вместе с остатками эльфийского взвода. В рубке — Тэкито. И за яхтой следуют три вельбота! Остарджи, долго ли ещё?! Мы сейчас попадём в центр военных действий!

— Ещё три минуты.

— Эррамун! Я тебя не чувствую!

— Ева, успокойся. Я передаю ему силы.

«А луч?! — хотелось вскрикнуть Еве. — Ты оставил луч без личного наблюдения?!»

Но знала, что, во-первых, не стоит нагонять панику — и без неё, как говорится, тошно; во-вторых, ангел и сам соображает, что можно делать в таких ситуациях. Поэтому она просто начала следить и за лучом, который двигался между неизвестными звёздами, и за движением эскадрильи единомирцев, и за неспешным ходом субмарины паткси. Кажется, последние решили, что наткнулись на корабль с выжившими, и потому, ничего не боясь, приближались к разбитому крейсеру, намереваясь либо взять единомирцев в плен, либо сразу уничтожить, чтобы долго не возиться с ними. Странно, что они не замечают яхты и вельботов. Или Тэкито с искином придумали такую защиту, что даже паткси её не распознают?

В очередной раз «вернувшись» к Эррамуну, она «услышала» его благодарное: «Да, теперь гораздо легче. Спасибо, Остарджи».

«Ничего больше не делай, — проворчал тот. — Только следи за лучом. Ева ведёт наблюдение за вас двоих!»

— Веду, — отозвалась она вслух, чтобы слышали оба. — Яхта Криса обогнула наш крейсер и вот-вот столкнётся с субмариной. Или субмарина столкнётся с нашими. А потом…

— Готово! — перебил её Остарджи.

Она ещё хотела спросить, что — готово. Но — поняла. Луч добрался до адресата! Теперь надо бы выбираться из крейсерного чрева и… Вот дальше-то непонятки: то ли вступать в бой, то ли сразу «домой»? Какого чёрта Крис решился на такое?

Она развела в стороны занемевшие пальцы, когда почувствовала движение ангела освободиться от её ладони. Открыла глаза — и только помощь Остарджи поставила её на ноги. Впрочем, она ожила сразу, бросившись к Эррамуну. Тот лежал абсолютно беспомощный, и Ева затормошила его, немедленно вложив в его ладонь уже привычно ощутимые пальцы и вкачивая в него силы.

— Эх, ты! — сказала она ему, нервно улыбаясь. — А ведь ты должен был нас отсюда увезти! Вставай давай, лентяй! Мне кажется, ты только притворяешься!

«Ты веришь в меня больше, чем я в себя…»

— Приходится, — вздохнула она, мельком отмечая, что Остарджи вышел из каюты. При том, что дверь осталась открытой, увидела, что ангел торопливо идёт к рубке.

Первым делом Ева принялась за ремни, крепившие Эррамуна к кушетке. Он тоже пытался их расстегнуть, но его пальцы падали на карабины ремней, а потом съезжали с них. Нечаянно дотронувшись до его пальцев, Ева незаметно покачала головой: холодные от потери сил и потому-то слабые даже после вливания её личной энергии. Здорово они с Остарджи из эльфа вытянули, хоть и старались не брать лишнего.

Когда ремни упали по обеим сторонам кушетки, он попытался повернуться набок — и рухнул с кушетки. Ева успела отпрянуть, иначе бы сбил её с ног — тяжёлый же. А когда охнул, поспешила на помощь: села за ним на колени и принялась толкать в спину, сажая. Сумела приткнуть его к подставке для кушетки и пару секунд отдыхала, глядя ему в недовольное лицо. Первая реакция: «Если он думал, что я буду ловить его, пока он валится, то он слишком хорошо о себе думает! — Потом дошло: — Хи… Да он на себя злится, что я ему помогаю встать!» И велела:

— Сиди, не двигайся!

После чего села рядом с ним, вложив пальцы в его ладонь и снова принялась гнать в него силы. Времени маловато — понимала это очень хорошо. А потому использовала все техники, которым обучалась у ангелов. Он-то и пошевелиться поначалу не мог, так что она поглядывала на его лицо, следя за изменениями в его организме чисто визуально. Наконец, хмыкнула про себя: серого цвета, кожа на щеках потеплела и стала близкой к тому, что называется только бледной.

Она перевернулась набок и с трудом встала: давно не занималась перекачкой сил. Постояла, привыкая к состоянию, при котором стоишь — качаешься (и хихикаешь, во всё горло про себя распевая: «Что стоишь, качая-ась, тонкая рябина-а-а!!»).

Укрепившись на ногах (покачивание закончилось), она подошла к Эррамуну и протянула ему руку:

— Вставай! Там скоро драка предполагается!

Он с сомнением посмотрел на её ладонь, а потом рывком поднялся, на полпути чуть не повалившись в сторону. В её. Она едва подавила в себе желание немедленно отпрыгнуть. Но эльф на ногах удержался. И признался:

— Я думал — ты шутишь.

— В смысле? Что подняться сумеешь?

— Да. Что ты говорила о драке?

— Остарджи побежал в рубку. Кажется, он нашёл в ближайшем пространстве нечто, с чем нам придётся столкнуться. Боюсь, при всём его умении быть универсальным, совладать одновременно с штурвалом яхты и с орудием на ней у него не получится. Кстати, о птичках. Я думала — у нас на вооружении только одна яхта.

Незаданный вопрос Эррамун понял.

— Нет, мы нашли четыре — на тот случай, если пришлось бы поспешно удаляться с катера. Ты останешься здесь?

— Да, на какое-то время, — легко ответила она и кивнула в ответ, когда он улыбнулся ей и закрыл за собой дверь.

До двери пять шагов — на её взгляд. И эти шаги Эррамун проделал хоть и медленно, но уверенно. Без покачивания, без вздрагиваний на ходу. Значит — она молодец. На яхте появился боец, готовый выполнять порученное ему дело.

Но вот что с ней самой…

Когда дверь негромко клацнула, закрываясь…