Но если они были охотниками, то герой был совершенной машиной для убийств, каждая сторона силы которого превосходила таковые у тварей. И хоть Камияма Шин был еще не совсем опытным, дар прощал ему все ошибки.

С диким визгом последняя тварь, брыкаясь и извиваясь в песке, наконец издохла, а герой вытащил идеально острый блестящий на солнце меч из её трупа.

— Фух, минус шесть. Вроде последние. — сказал сам себе он и неспеша пошел обратно в импровизированную «базу» троицы.

— А где Алиса опять? — поинтересовался он у старика, что с задумчивым видом попивал чай в беседке.

— Что-то ты в последнее время зачастил вопросами о ней… Неужто глазенки положил, а, малец? Хе-хе-х-кхе! — в своей привычной шутливой манере старик опять ушел от ответа. А ведь вопрос о личности этой весьма… необычной девушки был одним из самых волнующих для Камиямы. Оно и понятно, старый герой уже вывалил на него всем тайнам тайну, а вот об Алисе он не знал совершенно ничего.

— Может тогда скажешь хоть, когда мы наконец пойдем за этим твоим богом? Объяснить план не хочешь? Как мы попадем к нему? Как найдем это самое «зло»? И…

— Тихо-тихо, малец. Чего разгорячился? Всему свое время. Ты вот «кислотников» осилил?

— Да, шестерых.

— Хмм, ладно, неплохо. Ну тогда слушай сюда, юный повадин… попадан… пода… Как же там было-то? В общем, неважно, а важно то, что к богу нельзя попасть. — молвил он и откусил большущий кусок пирожного, запив то после чаем.

— В смысле, не попасть?

— Смысл в том, что тот сидит в отдельном пространстве. Ты там был, когда тебя призывали. Такая пустая комната, где ни хрена нет. Туда нам вход заказан, малец. Надежда у меня пока что только на то самое «зло». Сам посуди, раз его бог остерегается, значит оно может ему как-то навредить, а значит может и добраться до него. Ну… чисто теоретически.

— Как-то всё у тебя выглядит хлипко.

— А ты как хотел? Было бы всё так легко я бы его давно уже сам прикончил еще пару сотен лет назад, хех.

— Ну допустим, а как «зло»-то найти?

— А вот это мы уже доверим твоей ненаглядной Алисе. Есть у неё один знакомый. — старик хитро сощурил глаза, на какое-то время уставившись прям на героя. А потом, отхлебнув еще чая, вернул себе привычный вид.

— И, естественно, он окажется таким же чудиком, как и вы двое…

— С-скажу я, скажу… — пролепетала «королева». — Только убери от меня свою ручную тварь. И как только такие на свет появляются!

…

«Около 20 лет назад. Временная аномалия»

На берегу реки сидел седовласый парень. Он протянул руки к сложенным домиком влажным веткам и постепенно нагревал их своей маной. Потихоньку стал раздаваться треск древесины, тогда Зет взял два небольших камня, ударил одним по другому и высек искру. Немного погодя костер наконец разгорелся.

На самом деле, в этом не было большого смысла. Температурная магия справилась бы гораздо лучше и с сушкой вещей и с обогреванием мокрого тела. Но он всё же частенько сооружал такой вот костерок… по старой памяти.

Он помнил, как его учил этому отец, как они жарили вот прямо на таком же костре пойманную дичь. Это стало для него ритуалом, чтобы не забыть.

В последнее время он и правда стал забывать некоторые вещи. Поначалу это стало для него шоком, он просто не мог понять, где его идеальная память дала слабину. Ответ был невероятно прост. Эта самая память и была проблемой.

Он сохранял в голове всё, каждый образ, каждое слово, причем детально. Но объем памяти был не бесконечен, и мозг стал сам выкидывать самое давнее и одновременно самое ценное. Проснувшись однажды, Зет ужаснулся, он с трудом мог вспомнить цвет глаз матери.

Возможно, он забыл что-то еще, что-то непременно важное. И чтобы такого не произошло вновь, Зет каждый день прокручивает в голове всё самое нужное. Семья, дары, магия, техники боя, цель. Всё остальное он безжалостно выбрасывал.

Где-то сбоку зашуршали кусты, и из-за них с некоторой осторожностью вышла девочка. Пепельные волосы ниспадали на её небольшое худое тельце, собравшее на себе самые разные следы ран. По ним можно было узнать историю девочки.

Её бездонные глаза, в которых проглядывалось лишь отчаяние, уставились в глаза Зета, в такого же цвета глаза, вот только там, казалось, горел небольшой огонек. Обычно его видишь там, где есть надежда, но её этот парень отбросил уже давно. То был огонь мести, которое с каждым днем становится всё больше, превращаясь уже в настоящее пламя, значение у которого лишь одно — цель.

Девочка присела рядом с парнем и уставилась на костер, из которого изредка вылетали искорки. Зет накинул на неё уже высохшее платье, и та в ответ лишь легонько кивнула. Он уже несколько раз пытался вывести девочку на разговор, но единственные слова которые покидали её губы — «да» и «нет».

— Я родился в маленькой деревне в одном баронстве. Семья была небольшая: я, отец, мать, старшая сестра. В шесть лет я, как и все дети получил свой дар…

Зет начал рассказ о себе. Он говорил без утайки, ничего не скрывая. Он описывал свои чувства и мысли. Ранее он никому бы подобного не рассказал, но в этой девочке он чувствовал что-то родное. Больше чем семья или друг, да кто бы то ни было. Как будто он был частью неё, а она частью него.

— Я хочу узнать, почему… такое произошло с моей семьей, почему подобное происходит, везде, где я бы ни побывал. Я хочу узнать, почему этот мир такой. Знаешь, я презираю его, саму его суть. И если за этим всем кто-то стоит, то ему лучше не надеяться легкую смерть.

Зет высказал ей всё, но не потому, что хотел переложить на неё свою ношу. Он просто почувствовал, что так будет правильно.

— Я… я п-плохо помню, что было со мной до того… как я попала в ту клетку… — девочка, не отрывая глаза от костра, наконец начала и свой рассказ. Она говорила медленно, тихим и немного хриплым голосом, потому что отвыкла говорить.

— Может, ничего и не было раньше. Может, клетка была всегда. Я-я помню, как много молилась. Говорила, «п-простите». Ничего не помогало… У меня раньше была сила, такая теплая… она лечила, я много лечила… Но потом я перестала верить в неё. Верить в тех, кому молилась. О-они бросили меня!! П-понимаешь?! А-а я п-просто хотела, чтобы меня п-простили… Теперь я не верю им. Я не хочу помогать. Я хочу сделать с ними то, что они сделали со мной. — она запиналась и иногда говорила совсем тихо, так что Зет думал, будто она заплачет, но девочка не проронила ни слезы. Её взгляд не дрогнул ни разу.

— Совсем не помнишь, за что тебя посадили туда?

Девочка посмотрела в глаза парню, а потом с невозмутимым видом вонзила себе ногти под кожу руки и резко дернула, окончательно разорвав её. Она выставила руку перед лицом Зета, и раны на ней стали с невероятной скоростью затягиваться.

— Меня часто называли тварью. Я не помню, что это значит. Но я ненавижу это слово. Они всегда морщились и кривились, когда раны заживали. Им это было противно.

— Ясно. — коротко ответил Зет и погладил девочку по голове. — Я собираюсь убить тех, кто сделал это с тобой и со мной. Церковники пытали тебя, но они уже заплатили. Причиной всему стали, вероятно, боги. И я пойду за ними… Хочешь со мной?

— Да. Пойду с тобой, Зет. — ни секунды не раздумывая, сказала девочка.

— Хоть имя свое помнишь?

— Ммм… Марика.

…

«Настоящее время»

Зал вдруг стал темнее на несколько тонов, а камни закричали от боли. Зудящий шум, напоминающий предсмертные крики, эхом отражался от стен. Огромное количество маны заполнило всё пространство и давило на него с невероятной силой. Я, казалось, уже было позабыл эту эмоцию, всегда старался обходить её стороной, так как она мешала рационально мыслить.

Ярость. Наичистейшая эмоция, она наполняет такой силой, что становишься способен на всё, даже порубить к чертям важный источник ответов на мучащие меня вопросы. Это уродина посмела задеть чуть ли не самое важное, что у меня есть!