В это время шла дополнительная проверка Джима. В назначенное время он вернулся в Швейцарию, поселился в Монтрё вместе с приятелем Биллем, которого знал раньше по Интернациональной бригаде.

Втроем — Соня тоже жила в Монтрё — они уходили в горы, где Соня обучала их радиоделу. К весне следующего года Джим хорошо освоил новую профессию и стал обучать этому же делу супругов Хаммель. Он поселился в Женеве под видом зажиточного англичанина, застрявшего в Швейцарии из-за войны.

До самого отъезда Соня помогала обучать будущих радистов, в квартиру Хаммелей перевезли передатчик, и Соня отсюда поддерживала связь с Москвой. К тому времени Эдмон Хаммель собрал новый, более мощный передатчик, который давал устойчивую связь с Центром. Работать на нем стали Хаммели, а Джим, по распоряжению Шандора, переселился в Лозанну. Теперь у Шандора Радо были два передатчика, шифры, расписание связи — все, что требовалось для бесперебойной работы с Москвой.

Шел тысяча девятьсот сорок первый год. Весной Шандор поехал в Лозанну, чтобы познакомиться с радистом Джимом, посмотреть, как он обосновался на новом месте.

Радист Джим поселился на улице Шмен Долонжере на верхнем этаже высокого дома, в маленькой квартире, расположенной в конце длинного коридора. Осмотром жилья радиста Шандор остался доволен. Здесь все было предусмотрено. Длинный коридор имел свое значение: незваные гости не могли внезапно и незаметно подойти к входной двери. Здесь каждый шаг гулко разносился под сводами коридора. Плотная двойная дверь на крепком засове надежно охраняла от вторжения полиции — даже если ее станут ломать, радист успеет сжечь, уничтожить опасные документы.

Джим был предупрежден о встрече, тем не менее дверь не открыл, пока не услышал слов пароля. Загремел засов, радист пропустил Шандора и тотчас снова заперся. Так они познакомились. Первый разговор был недолгий: условились о явках, о передаче радиограмм, предназначенных для Москвы. Радиограммы будет доставлять Ольга Хаммель либо другая подпольщица — Мария. Кто она, откуда, Шандор не сказал. Джим так никогда и не узнал, что разговор шел о Елене — жене Радо.

Прошло пять долгих лет кропотливой работы, и теперь Шандор с удовольствием думал, что его группа может выполнять задания Центра даже в самых сложных условиях. В распоряжении Радо были две радиостанции, три подготовленных радиста, были люди, которые могли доставлять нужную информацию о противнике. Становилось все более ясным, что противником России будет фашистская Германия. Следовало только установить, когда Гитлер намерен напасть на Россию…

В апреле Радо получил новые тревожные сведения из Германии. Их передал швейцарский офицер генерального штаба под псевдонимом «Луиза». Той же ночью Шандор отправил сообщение в Москву:

Из Центра требовали все новую информацию о военных планах Гитлера.

В конце мая, на очередной встрече, Пакбо передал Шандору информацию с указанием даты нападения Германии на Советский Союз. «Они нападут на рассвете двадцать второго июня…» — прочитал Шандор Радо.

— Откуда эта информация? — тревожно спросил он.

— В Международном бюро труда работает переводчиком Христиан Тейлор, эмигрант из Германии, — ответил Пакбо. — Юрист по образованию, антифашист. Я его давно знаю по службе. Оставляет впечатление серьезного человека. У него сохранились связи с Берлином.

— С кем именно? — допытывался Шандор. — Ты представляешь себе, что значит такое сообщение! Центр должен знать точно, от кого исходит эта информация.

— Тейлор отказался назвать источник… Утверждает, что это сообщение у него не вызывает сомнений.

— Хорошо, — в раздумье согласился Радо. — Передадим в Центр, но укажем, что источник неизвестен.

Информация ушла в Москву. В глубине души Шандору хотелось думать, что сообщение не подтвердится. Но сообщение Тейлора подтвердилось.

В воскресенье утром Шандора разбудила взволнованная Елена.

— Слушай, слушай! — голос ее срывался. — Началась война!..

Дверь в спальню была распахнута. Германская станция передавала выступление Гитлера.

В ту ночь Шандор Радо отправил в Москву радиограмму от имени своей группы:

Еще в марте сорокового года от Альты пришла в Центр коротенькая шифровка — в несколько строк:

Он так и остался Иксом — неизвестным человеком, начинавшим работать в германском посольстве в Москве в Леонтьевском переулке. Нацист, успешно продвигавшийся по службе, Икс с помощью Альты, через Рудольфа фон Шелиа получил назначение в Москву.

В немецком посольстве Икс занимал ординарную должность, но по роду своей работы соприкасался с перепиской германского посла в Москве графа фон Шуленбурга. Он поступил в Москве в подчинение Курта Вольфганга, который по заданию Центра должен был поддерживать с ним постоянную связь. Дальше эта связь шла к Григорию Беликову.

Икс позвонил по телефону в назначенный час и через три дня приехал на станцию метро «Аэропорт». Он вышел из головного вагона поезда и уселся на деревянной скамье, положив на колени книгу с торчащей из нее газетой… Прошло несколько минут. Икс рассеянно глядел на пассажиров, толпами выходивших из голубых вагонов, На белые стены, словно испещренные расходящимися лучами прожекторов. Он ждал… Рядом с ним сел на скамью худощавый человек, произнес условленные слова пароля. Икс ответил, и они поднялись наверх, на бульвар, только что освободившийся от снега, и пошли назад, в сторону Белорусского вокзала… Был вечер, на улицах неярко светили фонари, и лица двух пешеходов, шагавших по сырому асфальту, оставались в тени… На мосту у вокзала они расстались.

С тех пор Курт Вольфганг регулярно, правда не часто, встречался с Иксом.

Через несколько месяцев после первой их встречи Икс передал Курту первую информацию. Потом сообщения стали поступать чаще… Весной сорок первого года Икс передал, что граф фон Шуленбург ездил в Берлин и встречался там с Гитлером. Посол заговорил об опасности, которая угрожает Германии в случае войны с Советским Союзом, Гитлер, не дослушав фон Шуленбурга, бросил фразу: «Я не собираюсь воевать с Россией…»

Война началась… В то утро германский посол в Москве граф фон Шуленбург явился в Наркомат иностранных дел на Кузнецкий мост. Предварительно позвонил по телефону, сообщил, что ему безотлагательно надо встретиться с господином Молотовым. Посол фон Шуленбург был подавлен выпавшей ему миссией и, не глядя в глаза, сказал:

— Я выполняю приказание моего правительства… С сегодняшнего дня Германия считает себя в состоянии войны с Советской Россией…

А на западных границах уже несколько часов бушевала война. Германская авиация бомбила советские города…

Станция радиоперехвата функ-абвера располагалась в Кранце, на окраине глухого поселка близ Гамбурга. Окна аппаратной были распахнуты, и отсюда, с верхнего этажа, открывался вид на широкие просторы Эльбы. Был виден низкий берег, поросший вереском, рыбачьи хижины, притулившиеся у самой воды… Вверх по Эльбе, преодолевая течение, двигалась самоходная баржа, оставляя позади себя пенистые буруны. Баржа проползла вдоль подоконника и исчезла за правым переплетом оконной рамы. Солнце давно перешло на запад, близился вечер, но июньская жара не спадала, и дежурный радист, изнемогая от духоты, сидел с расстегнутым воротом и засученными рукавами. Он лениво, одним большим пальцем ударял по ребристой поверхности верньера, вращая его то в одну, то в другую сторону, прослушивая свой диапазон. Серебристая стрелка, послушная движению пальца, скользила по шкале аппарата, и магнетический глаз то расширял, то суживал свой зеленый зрачок.