— Теперь-то наконец можно подавать сигнал к выступлению — второй фронт существует! — воскликнул он, выведенный из себя неуверенностью собеседников. — Или у вас нет человека, который решился бы совершить эту акцию? Если не осмеливаются генералы, поручите полковникам… Я готов это сделать. Мои пальцы остались не только для того, чтобы молиться… Но я по-прежнему уверен, что опираться надо на более широкие силы нации…

Клаус сложил уцелевшие пальцы, поднял руку, словно намереваясь осенить себя знамением Христа.

Бравада помогала Штауффенбергу скрывать ощущение горечи от своей физической неполноценности.

Когда фон Штауффенберг ушел, Гёрделер ожидающе посмотрел на генерал-полковника:

— Ну и что будем делать?

— Не нужно сдерживать этого молодого горячего кавалериста, — ответил Бек. — Но с пистолетом он не управится, ему нужна бомба…

Создавалась парадоксальная ситуация. Во главе заговора стояли люди реакционных взглядов, согласные устранить Гитлера, но не больше, а подготовка к государственному перевороту все больше переходила к группе Клауса фон Штауффенберга и его единомышленников. Прежде всего это были генерал Ольбрихт из штаба армии резерва сухопутных войск, генерал фон Тресков, занимавший пост в штабе армейской группы «Центр» на Восточном фронте, и еще несколько военных, настроенных самым решительным образом.

Полковник фон Штауффенберг не придавал большого значения настроениям Гёрделера, главное — стереть с лица земли Гитлера, остальное решится позже. Тем не менее Клаус принимал меры к тому, чтобы расширить социальную базу участников переворота. Он осторожно искал контакты с прогрессивными левыми силами страны, в том числе с коммунистическим подпольем и социал-демократами. Но сам Клаус не мог выходить на такие встречи — уж слишком приметен был однорукий полковник с перевязанным глазом… Заприметить его мог любой филер из тайной полиции.

Двадцать второго июня сорок четвертого года, в годовщину войны с Советской Россией, друг Штауффенберга, Юлиус Лебер, примыкавший к левым социал-демократам, встретился с Антоном Зефковом, Куртом, как его называли в подполье. После разгрома группы Урига Зефков возглавлял наиболее крупную подпольную организацию немецких коммунистов. Встретились в квартире терапевта, под видом пациентов, пришедших на прием.

Лебер вернулся взволнованный, окрыленный встречей.

— Какие люди, какие люди! — восторженно повторял Лебер, приехав на берлинскую квартиру Штауффенберга в Ванзее. — Вот что прежде всего просил тебе передать Зефков. — Лебер извлек из портфеля газету, запрятанную в папке с деловыми бумагами. Это был номер нелегальной газеты «Свободная Германия». Она выходила в России и неведомыми путями распространялась в Германии. Издавал ее национальный комитет «Свободная Германия», который объединял больше четырех тысяч офицеров и свыше пятидесяти генералов. А всего насчитывалось около десяти тысяч военнопленных, стоявших на антифашистских позициях. Президентом комитета был генерал Вальтер фон Зейдлиц, Штауффенберг был с ним когда-то знаком.

В газете — обращение руководства Коммунистической партии Германии.

Фон Штауффенберг прочитал фразы, отчеркнутые Лебером:

Клаус усмехнулся, сказал с присущей ему иронией:

— За отсутствием руки, ответить на рукопожатие не могу… — Потом добавил уже совершенно серьезно: — Это то, что надо! Чтобы убрать ефрейтора, должна объединиться вся нация…

Лебер подхватил:

— Знаешь, что сказал Зефков? Успех будет обеспечен, если удастся создать Народный фронт, внутреннюю антигитлеровскую коалицию… По примеру государств, воюющих против Гитлера. При всей противоречивости их взглядов, они движутся к единой цели.

— Удачно сказано — внутренняя антигитлеровская коалиция, — сказал Штауффенберг. — Ну, а что говорили о будущем — после переворота?

— Немедленный мир на Западе и на Востоке! Только так. И конечно, демократическая Германия. Теперь тебе самому надо выходить на встречу с Куртом.

— Ну что ж, — заключил Штауффенберг, — значит, у нас нет расхождений с левыми… Честное слово, позиции твоих собеседников нам ближе, чем взгляды того же Гёрделера, который намерен стать канцлером после Гитлера. Он уже делит шкуру неубитого медведя…

Группа Штауффенберга предпринимала некоторые шаги к тому, чтобы установить контакты с Москвой. Заручились согласием Вернера фон Шуленбурга, бывшего германского посла в Москве. Он не возражал стать парламентером для переговоров. Все упиралось в проблему — как переправить посланца через линию фронта. Искали надежного летчика. Договорились, что фон Шуленбург перелетит фронт на самолете. Обеспечить полет взялся генерал фон Тресков, но сделать это не удалось. Не удалась и другая попытка связаться с Москвой — через советское посольство в Швеции. Участник оппозиции Тротт цу Зольц даже ездил в Стокгольм, но встретиться с Александрой Коллонтай ему не пришлось. Стокгольмская встреча не состоялась. Коллонтай была в отъезде, а с другими сотрудниками посольства Тротт цу Зольц говорить не решился.

После разговора с Лебером Курт и Франц Якоб как бы случайно встретились в Тиргартене. До недавнего времени Якоб работал в Гамбурге, руководил нелегальной группой, но должен был переселиться в Берлин, чтобы не попасть в руки гестапо. Оба они принадлежали к руководству берлинского подполья. Беседе с Лебером они придавали большое значение. Следовало все обстоятельно взвесить, принять решение.

— Ну и что ты об этом думаешь? — спросил Курт.

— Прежде всего, не может ли здесь быть провокации?

— Это исключено… Лебера знаю давно, он тянется к нам. Смущает Гёрделер. Помнишь его встречу с представителями комитета «Свободной Германии»? Он решительно отказался сотрудничать с коммунистами. Для него главное — убрать Гитлера и сохранить фашизм.

— Так же как для генералов, вступивших в оппозицию, — добавил Якоб. — Им нужен другой фюрер, чтобы добиться победы в России. Они идут на все, лишь бы не допустить советские войска в Германию. Гёрделер и не скрывает этого: убрать Гитлера, подписать сепаратный мир с Западом — такова схема. Спасают капиталы немецких монополистов. Гёрделер — финансист, совладелец концерна «Роберт Бош», у него давние связи с Лондоном. Все ясно…

— В том-то и дело! Слыхал? — они формируют будущее правительство. Сплошная реакция — прочат генерала Бека, Гёрделера, гестаповца Гизевиуса. Заигрывают с Гиммлером… На этом фоне группа Штауффенберга явление прогрессивное. Он против войны вообще — и на Западе и на Востоке. Ради этого стоит рискнуть, встретиться лично…

Ганс Гизевиус, о котором упомянул Курт, был членом генеральской оппозиции. После убийства Гитлера Гизевиуса прочили в комиссары политической безопасности для борьбы с анархией и беспорядками. Новый Гиммлер! Это все, что знали о нем два подпольщика-антифашиста, разгуливающие по аллеям Тиргартена.

Ганс Гизевиус обладал внешностью, которая менялась в зависимости от обстоятельств. Он то напускал на себя респектабельный, сановный вид, то становился вдруг этаким подобострастным, услужливым. Все зависело от того, с кем он общался, с кем имел дело.

В ту самую пору, когда Штауффенберг искал контакты с прогрессивными кругами антигитлеровского подполья, Гизевиус уехал в Швейцарию, как бы по делам службы. Но дело было в том, что он опасался провала. В абвере арестовали несколько офицеров, примыкавших к военной оппозиции. Адмирал Канарис, шеф разведки, посоветовал Гизевиусу покинуть Германию. Нашелся удобный повод — проверить консульскую службу в Берне, точнее, бернскую разведгруппу абвера в Швейцарии.

Но в день приезда Гизевиус прежде всего отправился на Херренгассе, в особняк, занимаемый рядовым сотрудником американского консульства Алленом Даллесом — европейским резидентом разведки Соединенных Штатов. О встрече договорились по телефону, в назначенное время Гизевиуса ждал в своем кабинете приземистый человек с низким лбом и неандертальскими надбровными дугами. В зубах он держал короткую, прямую трубку.