— Ты прости меня, Настя, — с трудом выговорил я, — За то, что из-за меня твоя мама погибла.

— Она не из-за тебя погибла. И даже не из-за меня. Она погибла потому, что Морозовы натравили своих стрельцов на мой дом!

Вот, кстати, меня в нашем мире часто раздражало непонятное желание найти виновных там, где виновный точно известен. Ах, кто же виноват, что девушку вечером в паке изнасиловали и убили?! Наверное, полиция, которая не следила за порядком, родные, которые были к ней недостаточно внимательны, школа, что как-то не так ее воспитала, ее парень, который не пригласил ее на свидание… Бред. Виноват насильник и убийца. Точка. А то за всеми этими «поисками виноватых» про него и забыть могут.

— Викеша, — Настя взяла меня за руку. Из угла, в котором сидела Аглашка, злобно зашипели, — Пообещай мне, что поможешь мне отомстить.

— И мне! — подпрыгнула скоморошка, — И мне отомстить! У меня ватагу убили!

— Мне не надо… — тих произнесла Клава, — Мне некому мстить. Но я с вами. Я немного знаю и мало умею — но я все же боярская дочка. Нас учили.

— Я тоже с вами, маленькие мстители, — вздохнула тетя Анфия, — А то вы ж обязательно забудете покушать вовремя. По Викеше знаю, все время из дома с куском хлеба во рту убегал.

Я продолжил рассказ. Собственно, там уже немного и осталось. Про то, что я знаю, где венец.

— Изумрудный Венец? — охнула Клава, прижимая ладони к щекам, — Как в сказке? А какой он?

— Ну, такой… Изумрудный…

— Да нет, какой из трех?

Вот это номер.

— А их что — три?!

— А ты что, сказку про три колдовских венца не знаешь?! — не меньше моего удивилась Клава.

Оказалось, что эту сказку не знает никто из присутствующих, кроме собственно Клавы. Которая ее услышала в детстве от няни.

Если вкратце — было когда-то царство Биармия. И у его правителя было три венца. Изумрудных, потому что украшены изумрудами. Колдовских, потому что слушались они только колдуна. Ну или ведьму, не суть. К заигрыванию с силами из-за Грани в Биармии относились гораздо спокойнее, чем на Руси.

Так вот — венца было три.

Первый, как правильно рассказала в свое время тетя, позволял искать клады. Надеваешь его на голову — и земля становится прозрачной, а все клады, наоборот, как будто огнем горят.

Второй показывал природные богатства. По тому же принципу — земля прозрачная, а ты видишь, где руда железная, где медная, а где, скажем, камни самоцветные.

И третий венец… Он находил Источники.

В моей голове как будто паззлы защелкали, становясь на свое место и показывая цельную картинку.

Бояре ищут Источник Осетровских. Бог его знает, то ли он более мощный, то ли их Источники со временем выдыхаются, то ли просто так, чтоб было. Кто-то из них подсуетился и сумел раздобыть Третий Венец. Об этом узнали остальные, и началась свистопляска с взаимными кражами, вырыванием трофея из рук и убийствами. Потом все замкнулось на мне и теперь меня ищут все. Плюс — для того, чтобы от венца была польза, нужен колдун. Или ведьма. Но с тем, кто связался с тварями из-за Грани, у здешних просто аллергия. Возможно, тщательно привитая Чародейным Приказом. Поэтому бояре — как минимум, Телятевский — решили воспользоваться багоюзом, в лице природной ведьмы. С одной стороны — ведьма, а с другой — договора с загранными тварями не заключала. Вроде и можно. Но один сынок-извращенец — лучше б Телятевский так сыновей гонял, как дочек строит! — поломал всю стратегию. Да еще и венец из рук уплыл.

Какой из этого следует вывод? Нужно отправляться в Мангазею. Теперь не просто следы моего происхождения искать, но и, чем черт не шутит — Источник найти.

Говорите, у меня природной ведьмы нет?

Пока я размышлял, Клава, воодушевившись моим примером, рассказал о себе, о своей жизни и о том, почему решила сбежать. Правда, тот момент, когда она заочно влюбилась в смелого и отважного подьячего, могла бы и опустить. Вон, Настя, то краснеет от этих откровений, то белеет, аж веснушки выступают.

— Ну, кто следующий рассказать про свои тайны? — спросил я, глядя на Настю. Та смущенно отвела взгляд, потом с вызовом глянула на меня — и снова опустила глаза.

— Настя, — медленно произнес я, — Расскажи, сколько Слов ты знаешь?

Быстрый взгляд, расшившиеся глаза:

— Ты догадался?!

— Недавно, — не стал притворяться слишком уж проницательным я, — Сначала мне показалось, что Слов ты знаешь вроде как побольше пяти. Потом я узнал, что ты живешь вдвоем с мамой. Она вроде как и вдова, но, похоже, у нее мужа никогда не было. Потом, когда ты бросалась Словами вчерашним вечером. Слишком много силы истратила, у обычного человека столько нет. Ну и, когда к твоему дому пришел Чародейный Приказ — я все уже понял.

— Судные дьяки тоже там были?!

— Мы тебя к тому времени уже унесли, — успокоил я ее.

— Я что-то не поняла, — влезла Аглашка, — Так сколько Слов Настя знает-то?

Та помолчала, потом решилась:

— Двадцать восемь. Я — природная ведьма.

Ну да. Та самая, что «девка родит девку, та — третью…».

Ну и команду я себе собрал: бывший подьячий, скоморошка, природная ведьма, бывшая княжна… И тетя — она же командная мама. И этой толпой мы, сидя в чужой бане, стоим планы по страшной мсте аж нескольким боярским родам.

Как бы тут умом не подвинуться.

Аглашка порылась в холщовой сумке, с которой они ходили на рынок, достала свежую морковину и с хрустом откусила:

— У всех такие тайны, прям жуть, — пробубнила она с набитым ртом, — А у меня только родинка на попе. Даже обидно.

Шутка была немудреная, но все неожиданно рассмеялись.

— Я тридцать пять слов знаю, — неожиданно произнесла Клава, покачиваясь рядом со мной на телеге под скрип тележных колес. Надо бы смазать оси, ведерко с дегтем покачивается на задке нашего транспорта.

— Тридцать пять! — повторила она чуть громче. В голосе явственно слышалось «Но я же лучше этой твоей ведьмы! Лучше!».

Ох, девчонки, что же мне с вами делать…

Хорошо хоть тетя в танцах вокруг меня не участвует. Только, я уверен, тихонько посмеивается, глядя на девчоночий хоровод. Ладно бы они хотя бы между собой дружили — хотя я с ужасом представляю ситуацию, в которой эти три монстры объединяются против меня — так ведь нет. Насте почему-то сразу поперек души встала Клава, княжеской дочке не нравилась болтливая и вертлявая Аглашка, а Аглашка воспринимала в качестве конкурентки исключительно Настю, относясь к Клаве как к подружке. Или к подушке — вон и сейчас она разлеглась на телеге, положила голову на клавины коленки и дремлет, прикрыв лицо колпаком.

Кстати, никакой Аглашки тут и нет. И Клавы нет. Больше того — и меня нет.

Просто по дороге, ведущей в Тулу, катит повозка — не шаткая и разваливающаяся на ходу крестьянская телега, а солидный транспорт, практически фургон, предназначенный для дальних странствий — в которой едет за знаменитыми тульскими пряниками семья купцов. Муж, жена, две дочери-близняшки и сын-хулиган. В роли мужа — ваш покорный слуга, в роли жены — тетя Анфия, сестричек изображают Клава и Настя, они и вправду чем-то похожи друг на друга, обе пухленькие и хорошенькие, ну а Аглашке сам бог велел стать мальчишкой, с ее-то фигуркой.

У Насти был приличный запас грима, притащенный домой из Приказа, однако мы об этом не знали. И, когда эвакуировались из настиного дома, подхватили всё. Кроме грима. Пришлось при изменении облика пользоваться тем, что припас я, гораздо менее предусмотрительный. В итоге мы все стали чернявыми — другой краски для волос у меня не было — я обзавелся роскошной бородищей а-ля пират Тич, и морщинами, состарившими мое лицо лет на десять. Новую одежду, повозку и двух смирных лошадок-каурок мы прикупили в московских Торговых рядах, в которых, как я говорил, можно купить всё.

В таком вот замечательном виде мы и выехали из Москвы, через Серпуховские ворота. Не скрою, я вздохнул с облегчением.