Когда все проснулись и начались движения, я ловил каждый шаг и каждую фразу, сказанную ею. Алекса была в хорошем настроении и вела себя уверенно, что не могло меня не радовать. Мне нравилась легенда, которую она придумала для детей. Но когда она сказала, что я сейчас должен устроить экскурсию, чуть не упал со стула от неожиданности.

Казалось, девочки меня пожирали взглядами и явно уже заподозрили что-то неладное. Я даже боялся на них лишний раз посмотреть, чтобы не вызвать волну неожиданных вопросов.

Моему сыну всего лишь год, и я не могу сказать, что целыми днями занимаюсь им, пока это не в моей компетенции. Все эти кашки, памперсы и прочая детская утварь… У меня кружится от них голова, я не запоминаю очередность действий при смене памперса и впадаю в панику, если остаюсь наедине с орущим малышом. Хотя погулять и поиграть с ним всегда рад. Но ему год! Он даже не говорит. А тут уже всё понимающие дети. Главное, не паниковать. Думаю, Алекса не даст им меня на растерзание.

Мы все вместе пошли по кораблю. Нас сопровождала зловещая тишина, был слышен каждый шаг и шелест одежды. Сейчас бы Кир оказался кстати, у него дар разряжать обстановку.

Я сухо рассказывал им что и где. Ада и Дамале то и дело поглядывали на меня, потом на маму и, видя, что Алекса спокойна, вскоре и сами перестали опасаться меня. К концу прогулки девочки уже комфортно себя чувствовали. Я проводил их до комнаты.

Может, не закрывать? Они вполне дружелюбны, адекватны и не опасны. Это же просто дети! В конце концов, я, наверное, перестарался, запер их, словно зверюшек, в клетке.

Дамале таинственно посмотрела на меня и улыбнулась самой очаровательной улыбкой, на которую способен ребёнок.

— А можно завтра ещё такую экскурсию устроить? Я не всё рассмотрела.

— Конечно.

Очень похожа на отца, сейчас я видел чёткие черты Адамаска: брови и глаза не давали усомниться ни на секунду в том, что она его дочь. Она, безусловно, всегда мне будет напоминать о нём.

Что же произойдёт, когда Дамале узнает, что я убил её отца?

И тут девочка на меня посмотрела совсем другим взглядом. Шок, ненависть и паника отразились на её лице.

— Мама, он убил папу! Он нас обманывает!

Она было кинулась ко мне, но я вовремя закрыл дверь. И был сам в шоке. Как? Как она узнала? Ведь секунду назад она стояла и мило мне улыбалась.

Всё было испорчено. Дети ревели друг перед другом, ни в какую не хотели успокаиваться. Дамале выла на весь корабль, а видя, как плачет сестра, плакала и Ада. Какой-то ужас!

Наблюдал через монитор за Алексой, она держалась молодцом и что-то тихо говорила детям. Часа через два они всё-таки успокоились. Но прежней доброжелательной атмосферы как не бывало.

С другой стороны, как сторонник прямых отношений, я был рад, что вся правда стала сразу известна. Чем быстрее они узнают, тем быстрее смирятся. Думаю, маленькие дети всё быстро забывают.

Как ни странно, вся ситуация меня расслабила, и я уснул. Разбудил меня вызов из комнаты Алексы. Я глянул одним глазом, там всё спокойно.

— Нужно поговорить, — сказала она в дверях.

— Конечно, хочешь — выйдем из комнаты?

— Да, давай, чтобы не разбудить их. Еле уложила.

Мы пришли в пункт управления и стали наблюдать за спящими девочками через монитор.

— Я забыла тебе сказать, Дамале умеет читать мысли…

— Алекса, это очень важная информация, как ты могла о ней забыть?

— Не предполагала, что так скоро придётся вам встретиться. О чём ты дословно подумал, что она сделала такой вывод?

— Я подумал: «Что же произойдёт, когда узнает, что я убил её отца?»

— Хорошо. Это вполне однозначно, и полутонов здесь нет. Ладно, постараюсь что-то придумать.

Она замолчала и засмотрелась на звёздное небо.

— Поэтому ты не хотела покидать Малаган?

— Да. Из-за неё. Но ты знаешь, мои отношения с Адамаском были настолько плохи, что мне казалось, он вот-вот от меня избавится. Так что ты очень вовремя.

Она грустно улыбнулась.

Я не удержался и обнял её сзади. Зарылся носом в её волосы и закрыл глаза. Глоток, ещё глоток её запаха. Он словно наполнял меня вновь жизнью. Однако она явно не разделяла моего настроения. Её тело напряглось от моих прикосновений и стало неприветливым. Понял, это было лишним. Только что обещал не торопить, а сам за своё.

Отпустил её. Алекса повернулась ко мне лицом и обратила на меня ясный взгляд. Она была уверенна и безапелляционна. Тихо начала свой рассказ.

— До рождения Дамале я думала, не выдержу жизнь без тебя. Не было и дня, чтобы не вспоминала времени, проведённого вместе. Хотела себя убить и присоединиться, потому что ты был настоящей половинкой для меня. Сейчас думаю, может, просто у нас затянулся конфетно-букетный период? Всё было так давно, что мне кажется, я многое преувеличиваю. Но умереть мне не давали и упорно спасали, для чего и почему — до сих пор не понятно. Я всем там была поперёк горла.

Родилась Дамале, и я увидела свет в конце тоннеля. Понимала — мне не выбраться, нужно искать альтернативу. И любовь к ней меня вытащила из глубокой ямы. Только благодаря ей, а потом Аде, хоть как-то существовала. Потому что была им нужна. Как жить для себя, давно забыла.

Ты прости, я всё понимаю. Ты меня любишь и, насколько помню, сильно. Моя любовь спит, я сама её похоронила, чтобы выжить…

И если ты сможешь немного подождать, пока приду в себя и научусь опять жить по другим правилам, то, возможно, что-то изменится… Но ты знаешь, гарантии дать не могу. Я очень сильно изменилась за это время.

Обнял её, поцеловал в лоб.

— Нет, у нас не затянулся конфетно-букетный период, просто мы действительно половинки. И ты абсолютно ничего не преувеличиваешь, всё было нереально здорово.

Уверен, всё станет на свои места… Я буду ждать столько, сколько понадобится.

Она улыбнулась. Милой, но холодной улыбкой.

Да, Алекса уже не наивная девочка, она стала уверенной женщиной, которая знает, чего хочет. Я был ей восхищён. Она прошла такой адский путь и выдержала все испытания, дождалась и не сдалась.

Рада, что ты меня понял. Пойду к детям. Сегодня они спят тревожно.

Алекса

Всё было ужасно. Дамале замкнулась и отказывалась выходить на связь. Я смотрела на лишённое всяческих эмоций детское личико, которое было словно не с нами, и уверенность с каждой минутой меня покидала всё больше и больше. Лучше бы она плакала и истерила. Гораздо легче справляться с бурными эмоциями.

Дочь просто лежала, смотрела в одну точку и не реагировала ни на какие раздражители. Время от времени она закрывала глаза и спала. Что делать? Не представляла. Но если она и дальше будет в таком состоянии, то придётся ставить капельницу и насильно снабжать её питательными элементами.

Ада удивила своим поведением. Я всегда переживала за то, что она ранима и слаба в эмоциональном плане, берегла её от стресса. Но тут она, увидев, что сестре плохо, изо всех сил старалась помочь. Что и говорить, известие о смерти Адамаска ей не нанесло никакой душевной травмы, она его всегда боялась, а он её недолюбливал. Плакала поначалу за компанию с сестрой. Сейчас же Ада не капризничала, вела себя смело, когда надо было остаться одной в кабине, и не ныла, что ей страшно.

Я ждала возвращения на Землю, как будто это кардинально изменит ситуацию. Больше надеяться мне было не на что. Оставалось где-то полтора дня, и надо продержаться.

Григориан пребывал в подавленном состоянии, но был рядом. Иногда приходил и брал Аду. Что-то ей читал и рассказывал. И это было лучшей помощью. Маленькой, пусть даже и очень спокойной девочке было сложновато находиться всё время в замкнутом пространстве, поэтому она всегда с радостью шла на контакт.

Он безусловно чувствовал опять себя виновником моих страданий. Но мы, как всегда, были виноваты оба. Наверное, это наша карма вляпываться в самые ужасные неразрешимые ситуации.