Как бы сходить и посмотреть? Резко рванул к её комнате. Остановился на полдороги, как последний трус. Нельзя, чтобы она меня видела и слышала, иначе узнает. А вдруг ей там плохо? Не могу же я вот так стоять и бездействовать.

Надел маску и потихоньку пошёл внутрь. Алекса лежала спиной к двери, и мне было не видно, что с ней происходит. Услышав шаги, она повернулась. Увидев меня, села и испуганно прижалась к стене. Наверное, я и правда выглядел устрашающе. Она часто дышала и моргала глазами, будто это могло помочь ей меня лучше рассмотреть и понять мои намерения. Я чуть ли не сгорал под её взглядом и не мог избавиться от мысли, что она видит меня насквозь. Она жива. Это хорошая новость. Алекса молчала, и я молчал. Всё не мог поверить, что вижу её вот так близко и далеко не во сне. Потом изменил голос и сказал:

— Не бойся, тебя никто не тронет. Вот одежда и еда. Путь не близкий, нужно подкрепиться.

Она недоверчиво смотрела, будто не верила моим словам, а потом резко и со злобой произнесла:

— Я не буду есть и пить, лучше сдохну тут.

Был ошарашен таким заявлением. Такого точно не ожидал услышать. Думал, она опять кинется драться или что-то в этом роде. А тут…

— Умирать от жажды и голода не так романтично, как кажется.

— А я попробую. Для чего я здесь и куда вы меня везёте?

— Не могу пока сказать.

Она с ненавистью всматривалась в мои глаза, словно хотела меня убить взглядом. Я опять злился на неё, потому что она рушила мои планы. Кажется, у неё талант выводить меня из себя.

Григориан

Всё неожиданно усложнилось. И мне совсем не нравилось наше общение. Хотя странно было ожидать иное. Она меня ненавидит и готова даже навредить себе, лишь бы сделать поперёк. Это неприятно. От спокойной, умиротворённой Алексы из сна у неё осталась только внешность. Она совсем не была похожа на ту, с которой мы поладили. Но как ни печально мне это признавать, нравилась мне от этого она не меньше. Хотелось понять её, разгадать тайну, которая внутри.

Как я ей расскажу, куда она направляется? Не знаю, возможно, позже… Нужно подумать. В принципе это не секрет, рано или поздно она всё равно узнает. Может, и правда, будет лучше, если она подготовится заранее. Хотя я абсолютно точно не хочу брать на себя роль того, кто откроет все карты.

Действительно, как заставить человека есть, не запугивая и не причиняя сильного вреда? Мне такие методы были неизвестны. Озадачился не на шутку и боялся, чтобы Алекса не сотворила с собой что-нибудь.

Смотрел на Кира. Запугать её им что ли, сказать, что псина будет отгрызать по кусочку в случае непослушания. Кир скучно зевнул. Нет, он совершенно ненадёжен в таких сложных операциях.

Я сидел как на иголках и искал выход. Ближайшие два дня можно не опасаться, она точно не умрёт и ничего с ней не будет, ну а вообще, это, конечно, не дело.

У меня добавилась ещё одна тревога, я то и дело поглядывал на монитор, чтобы девчонка что-нибудь не выкинула. В её комнате не было никаких опасных предметов, но всегда можно что-то придумать, если сильно захотеть.

Был весь на взводе, потому что задача для меня совсем не типичная. Уговаривать по-хорошему я никогда не умел, считал это пустой тратой времени. Но тут…

Со спины подошёл старик. Я вздрогнул от неожиданности.

— Ты что такой озадаченный?

— Не спрашивай. Лучше вообще не лезь, — раздражённо сказал я.

— Могу помочь?

Внимательно посмотрел на старика. Ведь если так подумать, всё из-за него.

— Лучше не надо. Вообще, ты знаешь, от тебя сплошные неприятности.

— Уверен?

«Конечно, уверен», — подумал я. Но знал, что списывание своих проблем на других — это признак слабости. И уже сам себя ненавидел за то, что даже допустил такую мысль. Вообще, что творится? Я в какой-то неопределённости и как никогда нерешителен.

— Григориан, тебе надо немного убавить свою гордость и принять помощь. Ведь очевидно, у тебя проблемы и ты не знаешь, как их решить. Расскажи, я старше и уж точно помогу хотя бы советом.

Был удивлён, что старик ещё не в курсе происходящего. И как всегда, он прав.

— Если коротко, у меня есть пленница, и она отказывается есть и пить. Устроила бунт и хочет умереть.

Старик удивлённо посмотрел на меня, а потом улыбнулся.

— А она нужна тебе живой и здоровой? И ты даже не представляешь, как выполнить и то, и другое?

Он смеялся. Не понимаю, что в этом весёлого.

— Да.

— А зачем?

— Слишком много вопросов для одного дня.

Он вздохнул:

— Сейчас подумаем.

Фахт с минуту размышлял и выдал:

— А у меня есть план.

Я с недоверием смотрел на него. Глаза старика горели заговорщическим огоньком.

— Выкладывай, — нехотя сказал я. Не люблю просить о помощи, от этого меня выворачивает всего наизнанку.

— План прост. Подсели меня к ней, будто я пленный. В общем, так оно и есть. А я уж там её буду убеждать не делать глупости.

Идея хорошая. Было только одно но, я должен безгранично доверять Фахту, чтобы он не выдал какой-нибудь лишней информации. Он слишком много всего знал.

— Неплохая мысль, и в твоём даре убеждения я совершенно не сомневаюсь. Но вот только как у тебя с языком, на котором она говорит?

— Я же собирался остаться на Земле… Разберусь, не переживай.

— Пока подожду денёк, вдруг она одумается.

— Как хочешь, если что, я всегда готов тебе помочь.

Он развернулся и спокойно ушёл в свой угол, не доставая меня разговорами. Я же прилип к монитору и следил за каждым движением.

Алекса оказалась очень упрямой и действительно не притрагивалась к еде и воде вторые сутки. Я уже переживал за неё. Что она творит? Разве так поступают молодые девушки?

— Фахт, я готов воспользоваться твоим предложением. У меня к тебе только одна просьба, ты ничего про меня ей не рассказывай. Хорошо?

— Хорошо, — будничным тоном сказал старик и сразу отправился к комнате с девушкой.

У входа я грубо затолкал его внутрь. Прокричал угрожающее фразу на местном языке. Закрыл дверь и сразу принялся наблюдать.

Алекса

На самом деле уже очень хотелось есть, и решительности во мне поубавилось. Но признавать своё поражение было неприятно. Знала, в камере за мной постоянно наблюдают. Лежала и думала, как с достоинством выйти из этой ситуации и не показать, что я бросаю слова на ветер. Услышала звук открывающейся двери.

Приподнялась, чтобы рассмотреть того, кто держит меня в заточении, но его было не видно, только слышно. Нового жильца камеры он сопроводил грозными ругательствами на непонятном мне языке. Вошёл пожилой человек, одетый в льняную рясу, будто он какой-то монах. Дверь закрылась, а он стал осматриваться.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, — печально сказал он.

А я удивилась, что он меня понимает.

Искал куда сесть. Я ему предложила место рядом с собой.

— Хотите ложитесь, вы, наверное, устали.

Сама сползла на пол и расположилась там. После даже не такой уж длительной голодовки у меня кружилась голова и я стала слабее. Рядом стояла еда. Интересно, что там? Встала и пошла к оставленной коробке с едой, чтобы предложить её старику. Дойти не смогла, в глазах потемнело, и я медленно опустилась вниз. Лёжа, чувствовала себя гораздо лучше. Кровь шумела в ушах, словно нахожусь рядом с водопадом. Решила никуда не ходить. Лучше отдохну.

Почти сразу увидела над собой тревожное лицо старика. Он участливо спросил:

— Что с тобой, деточка? Тебя тут мучают?

Я молчала, не знала, как ответить.

— Сейчас я тебе дам воды.

Он побрызгал на меня водой, приподнял и дал выпить. Я не сопротивлялась.

— Ты давно ела?

— Не помню. Но сутки точно ничего не ела.

— А почему? Тебя что, не кормят?

— Не хочу доставаться им живой.