Немного улучшилось настроение. То, что меня не тошнило, я не теряла сознание без ведомых причин и могла самостоятельно свободно передвигаться, вселяло надежду, что всё может исправиться. Но это была иллюзия, вскоре память расставляла все точки над «i», и было совершенно ясно: даже при хорошем самочувствии ничего не поменялось.

Искала выход из безвыходной ситуации. Единственным адекватным человеком среди всех, кого я здесь повстречала, мне казался доктор. Решила с ним попробовать поговорить. Но видно, моё самочувствие улучшилось и ходить ко мне каждый день необходимость отпала, поэтому прежде чем мы встретились, прошло долгих четыре дня.

Теперь, когда я была здорова, спать мне совсем не хотелось. Целыми днями напролёт я только и думала о том, что произошло. Никак не могла принять неизбежное и непоправимое, однако решила больше не брать грех на душу и не пытаться лишить себя жизни принудительно. Повторяла, как мантру, до тех пор, пока слова перестали отражаться болью в моём сознании: Григориан мёртв, мой ребёнок мёртв, мне никогда отсюда не выбраться. Было сложно принять мысль, что нет возврата к прошлой жизни, а впереди ждёт неизвестно что. Но в конце концов, в душе что-то надломилось: равнодушие и безразличие сменили все переживания и страдания. Стану плыть по течению, и будь что будет.

Вошёл доктор, впервые я внимательно его рассмотрела. До этого мне было безразлично, как и кто выглядит. Смуглый мужчина, худоватый, лет сорока, а может, и более, очень подвижный и расторопный. Из всех окружающих только от него я не чувствовала ненависти. Он был истинным профессионалом, беспристрастным к своему пациенту.

Не зная, с чего начать и как правильно построить диалог, чтобы он меня понял, я поймала его взгляд и быстро начала говорить:

— Доктор, вы должны мне помочь! Хоть немного откройте завесу того, что меня ожидает. Я схожу с ума от окружения, от произошедшего и от одиночества. Каждый день для меня словно пытка. Просыпаюсь, и меня посещает только одна мысль: как прекратить всё это?

Резко замолчала, осознав, что он ни слова не понимает из того, что сказала.

Я же настолько эмоционально высказала эту речь, что моё сердцебиение, кажется, слышал каждый в этой комнате, дыхание стало глубоким и частым. Нет, я не заплакала, но, думаю, даже по интонации было ясно, что пыталась донести.

Он внимательно и тревожно смотрел, будто только что пережил со мной все эмоции, которые вложила в свой монолог, потом вышел и привёл человека. Сделал жест и предложил повторить всё то, что я сказала. По всей видимости, новый человек был переводчиком.

У меня словно застрял ком в горле, я не могла повторить ни слова. Этому третьему не хотела доверять свои мысли и секреты. Вместо этого выдала:

— Хочу выучить ваш язык, помогите мне.

Когда ему перевели мои слова, он очень подозрительно посмотрел на меня, а потом скользнул взглядом по запястью. Я сразу поняла его опасения насчёт меня.

— Нет, нет, не думайте, я не причиню больше себе вред. Просто схожу с ума от одиночества, и мне нужно…

Упрямые слёзы беспомощности закапали из моих глаз. Боялась, что откажет в этой совсем небольшой просьбе. И по сути, я сама в этом буду виновата, ведь всё из-за моей попытки суицида, из-за слабости, которой поддалась.

Он дослушал конец фразы, кивнул и отдал какую-то команду. Переводчик вышел. Доктор посмотрел сочувствующим и понимающим взглядом. Вытерла слёзы и постаралась успокоиться. Он указал на кровать и провёл уже стандартный осмотр. По лицу было видно, что результатами остался доволен.

Он уже собирался уходить, и тут подоспел «переводчик» со стопкой книг и бумаги. Доктор передал всё мне, ещё раз изучающе посмотрев на меня, словно хотел понять, можно ли мне доверять. Приняла стопку книг, как самый большой дар на земле, и поблагодарила своего спасителя. Я так давно не сталкивалась с нормальным человеческим отношением, что сейчас этот простой поступок мне казался нереально щедрым и великодушным.

Впервые за всё время, которое здесь находилась, ощутила чувство, близкое к радости. Я знала, что буду делать. Начну учить язык — вот мой ближайший план на будущее.

Наверное, никогда в жизни так быстро не запоминала информацию. Заучивала слова, была не уверена, что они звучат именно так, но это не мешало мне, как сумасшедшей, днём и ночью зубрить. И у меня уже накопился целый список вопросов к великодушному доктору. Я была права, это было лучшее спасение от моих гнетущих мыслей. Из планов, только количество новых слов на завтра и новая тема. Живу одним днём.

Алекса

Как всегда, неожиданно вошёл доктор, и так как теперь я всё время была с книгой, то даже не сразу его заметила. Когда поняла, какой гость ко мне пришёл, встала и расплылась в улыбке. Он изучающе смотрел и тоже в ответ улыбался. Как типичный доктор, который доволен своим пациентом. Я его никогда больше не расстрою и не сведу на нет все его старания, как бы мне ни было тяжело.

Протянула руку, как идиотка, хотя уже знала, так здесь не делают, и сказала:

— Здравствуйте, меня зовут Алекса.

Он смотрел на руку и не понимал, что ему с ней делать. В конце концов я её вернула на место.

— Здравствуйте, меня зовут Захарий, — специально правильно расставив ударения и выделив имя, произнёс он.

— Спасибо за то, что вы для меня сделали. Я вам очень благодарна. И простите за моё поведение.

Учила эту фразу несколько дней, чтобы сказать её правильно.

Он выслушал и кивнул. Мы приступили к осмотру. Когда он закончил, я набралась смелости и проговорила:

— А можно несколько вопросов? Мне совсем не у кого спросить.

— Да, — собирая свои вещи, ответил он.

Когда я достала список, он обалдел и, видимо, был не готов к этому, но тактично промолчал и терпеливо ответил на все вопросы. А я постаралась не бестолковиться и оставить только важные темы. В конце попросила ещё книги, по местным обычаям и истории.

— Алекса, зачем вам всё это?

Повисла пауза. Я не знала, что ответить. Сказать ему правду, что хочу заглушить всей этой ерундой боль, которая невыносима? И что, как только мой мозг освобождается, сразу же крутится только одна мысль?.. Он расстроится, а может, перестанет доверять. Поэтому вся эта информация не для посторонних ушей.

Он вопросительно смотрел.

— Я теперь живу в новом мире и должна знать, по каким правилам он существует.

Захарий молча вышел. И я подумала, что на этом всё… Слишком уж наглый запрос от пленницы. Но первая партия книг ещё находилась со мной, и я была готова их перечитать и в третий, и в четвёртый раз.

Спустя несколько часов мне принесли то, что я просила. Значит, в ближайшее время мне будет чем заняться.

У меня отошли воды. И в этот раз вопросов никаких не возникло. Хотя я даже не представляла, какая сейчас неделя, и уж точно не считала дни до рождения. Мы с ребёнком жили словно врозь. Он не сильно меня тревожил, лишь изредка, бывало, упирался ножкой или ручкой в живот. Мне было всё равно. В глубине души надеялась, что как только он родится, его заберут от меня и я продолжу свою жизнь книжного червя. За девять месяцев ко мне никто, кроме Захария, не приходил. Вспоминая угрозы Адамаска использовать меня по полной, я была благодарна господу за каждый день, который провела в спокойствии.

Подошла вплотную к женщине, которая присматривала за мной, и сказала:

— Я рожаю, вызывайте доктора.

Она с недоверием посмотрела на меня и даже не сдвинулась с места. Я просто легла на кровать и тихо постанывала, согласно периоду сокращения матки. Была настолько равнодушна к происходящему, что по сути мне было наплевать, даже если здесь сейчас умру. Получилось заснуть, поэтому не слышала, как вышли и всё же позвали доктора. Уже почувствовав, как меня трясёт за рукав Захарий, вяло ему улыбнулась.