Кир очень быстро рос, и, по-моему, я перестарался со вседозволенностью, он творил что хотел. Но главный эффект был достигнут — он был очень ласковым и не переставая вилял своим обрубленным хвостом. Я был им доволен, но, конечно же, собирался заняться вплотную его воспитанием.

Внезапно оценил плюсы больших имений с огромной территорией, где можно спрятаться за высоким забором и делать что хочешь, не привлекая внимания. Всерьёз занялся поиском такого дома.

Уже которую неделю было затишье и ни одного нового, даже малюсенького захвата. С одной стороны, тоска тоской и ежедневные муторные тренировки, но с другой, я каждый день с нетерпением ждал возвращения домой. Когда темнело, брал Кира, и мы шли куда-нибудь подальше, в безлюдное место, и там играли и тренировались. Энергии у него было хоть отбавляй, на радость мне, животное было очень способным и умным. Испытывал гордость за такого воспитанника.

День как-то с утра не заладился. Был дан приказ разобраться с заключенными, их нужно было рассортировать и лишних убрать. Мне попалось на глаза досье старика. Я с любопытством заглянул в него. Там было негусто: его фото и имя. Спросил, почему так?

— Да вот никак не дойдёт дело.

— Могу его взять?

Орлан подозрительно посмотрел:

— Что, не доверяешь?

— Да иди, что там доверять. Стариковские бредни. Кто его только взял? Надо было сразу прикончить на месте.

Я забрал папку и пошёл к себе. Прежде чем идти, нужно было выяснить, кто он на самом деле. Ведь он не мог находиться там просто так. Поиск не дал результатов: абсолютно по нулям, ни одного упоминания. Ну что ж, пойдём разберёмся.

Вошёл в камеру. Старик выглядел гораздо хуже и, кажется, жалел, что вовремя не отправился на тот свет. Он сразу меня узнал. И опять улыбнулся хитрой стариковской улыбкой.

— Не стоит благодарности.

Я удивлённо посмотрел на него.

— Вижу, вещица пригодилась?

— Так! Вопросы здесь задавать буду я!

Мне совсем не нравилось, что он попал с ходу в самую точку. И признавать мне это не хотелось.

Сделал невозмутимое лицо и продолжил:

— Зовут тебя Фахт — верно?

— Да.

— Какую должность занимал?

— Заведовал складом ненужных вещей.

На секунду задумался, шутит он или нет и что собственно мне писать в документ.

Дальше было хуже. Старик детально рассказывал про свои обязанности и иногда перескакивал на личные истории. В середине перестал записывать, остановил его и вышел.

— До скорой встречи, Григориан!

Я даже не обернулся. Вряд ли мы уже увидимся с ним. Шёл по зданию, смотрел заполненный документ и думал, что я написал полную чушь. По всему выходило, что старик — настоящий проходимец и грош ему цена, либо он просто врёт. Должен был признать, что дознание — это не мой конёк, и Орлан точно мне припомнит это. Зашёл к себе, выбросил лист и написал достойную историю, которая поможет ему скоротать остаток жизни в более-менее подходящих условиях. Остался доволен своей находчивостью: одновременно и с себя убрал тень, и старику вроде как помог. В конце концов и правда, колечко пригодилось.

Ничего в жизни я давно так не ждал, как сегодняшней встречи. Алекса сидела ко мне спиной на поле, усыпанном ромашками. Я очень торопился, но старался идти бесшумно, чтобы она не услышала раньше времени. Подошёл и наслаждался её видом: длинные волосы спускались с плеч, а на голове был венок из белых звёздочек. Она плела ещё один и бормотала какую-то песенку себе под нос. Всё в ней было идеально и гармонично. Я закрыл ей глаза своими ладонями. Она положила поверх моих рук свои, пытаясь на ощупь распознать, кто это. Потом с теплотой и нежностью в голосе, сказала:

— Хватит! Егор, я знаю, что это ты!

— Эм… Не совсем… — произнёс я рассеянно и убрал руки.

Она резко повернулась и уже не была такой безмятежно счастливой.

Алекса вопросительно смотрела на меня и, очевидно, не очень рада была видеть.

Какое-то неприятное, неведомое до этого чувство опустилось на сердце. То ли обида, то ли… не знаю. Простая фраза перевернула всё с ног на голову, и далеко не в мою пользу. Сердце сразу наполнилось тревогой.

Но я просто смотрел на неё и ждал, что она будет делать дальше. Алекса осматривалась по сторонам, будто кого-то искала. Потом девушка зажмурила глаза, очевидно, чтобы открыть их вновь и не увидеть меня. Мы сменили семь локаций, но раз за разом я стоял ровно перед ней. И когда мы оказались на пустыре, где ветрено и холодно, просто повернулся и ушёл. В этом месте я чувствовал себя, как будто дома. Не знал, как мне выбраться из сна раньше времени. Не мог перестать думать о ней, оставалось только радоваться тому, что мне не придётся здесь долго оставаться. Пройдёт ещё пять-семь минут томительного ожидания, и я вернусь.

Открыл глаза, и даже то, что Кир лизнул в нос, совершенно не радовало. Болело в области груди, будто меня подстрелили. Я притронулся к этому месту, всё нормально, никаких новых ран. Сказал бы, что сердце — причина моего недуга. Но я абсолютно точно знал, что оно болеть не может. Не хотел думать о том, что случилось, но долбаный анализ ситуации не отпускал. Что могло произойти? Ведь в последний раз всё было просто отлично. Всё же зря рассказал всю правду. Хотя о чём я думаю? Я для неё всего лишь сон и плод её воображения …У нас с ней в принципе не может быть ничего отлично, и она, очевидно, понимает это лучше меня.

Первое, что пришло в голову, сорваться и отправиться к ней и всё же увидеть, что происходит на самом деле. И вообще, кто такой Егор? Её ухажёр или уже не просто ухажёр, как там у них всё происходит на Земле? Чувствовал, это не обычный знакомый. С такой теплотой в голосе говорят только с теми, кто нравится. Значит, его она не оттолкнула? Мысли о том, что может происходить между ними в этот самый момент в реальности, выводили из себя. Разум взрывался от ярости и рисовал отвратительные сцены. Я ударил кулаком по тумбочке, и она развалилась. Кир зарычал, видимо, подумав, что тумбочка чем-то провинилась, и хотел тоже её наказать. Легче вообще не стало, мысли лишь на мгновение рассыпались и сосредоточились на боли в руке, а потом опять вернулись за своё. Что-то надо было срочно сделать, но что? Даже если я рвану сейчас к ней, то это не поможет, ведь она меня видеть не хочет даже во сне.

Григориан

Очень кстати наметилась операция по очередному захвату. Мне как раз хотелось кого-нибудь прикончить и выместить своё зло.

Кольцо оставил дома, чтобы не сорваться и не отправиться опять туда, где не рады.

Жизнь в казармах — полный отстой, даже при наличии своей отдельной комнаты. Раньше мне было всё равно и, более того, очень весело: друзья-товарищи, одни цели и мысли, толпы поклонниц, не дающих прохода молодым воинам, мечты о светлом будущем, в котором всё возможно. Сейчас всё совсем по-другому. С возрастом приходит осознание, что весь твой круг возможностей чётко определён и имеет строго заданный радиус, а свобода и вовсе мнимая, только в пределах своей «клетки». Да, ты волен выбирать, что ты ешь, что надеваешь и прочую ерунду, которая по сути-то и не так важна. Но как только дело касается более-менее серьёзных вещей, ты осознаёшь, что никакого права у тебя на самом деле нет. Я один, потому что за два года всех друзей разбросало, да и повышение по службе не способствует новым доверительным знакомствам. Всё раздражает, жуткое уныние и полное отсутствие смысла в жизни. Надо что-то менять. Но что и как, я пока не понял.

Прошла почти неделя с того момента, как я последний раз видел Алексу. Каждый день меня преследовали мысли о ней, я так или иначе всё время возвращался к её образу, последней и предпоследней встрече. Прокручивал в памяти и вспоминал всё до мелочей. Мне было не понять, почему я не могу просто взять и перестать думать о ней. Как только в голову возвращались воспоминания о ней, сразу старался переключиться. Днём дел было выше крыши, и у меня отлично получалось, но ночью было сложнее… Я отпускал мысли и переставал себя контролировать. Толку от того, что кольцо оставил дома, не было никакого. Да, к ней в сон попасть я не мог, зато она мне снилась с завидным постоянством. И тут моё воображение давало себе волю. Всё было очень реально, и сюжет развивался по одной схеме: она была со мной, но абсолютно всегда в конце я её терял. И так каждый день, разве что с небольшими вариациями. Просыпался в подавленном настроении, потому что потерять эту девчонку казалось для меня самым ужасным. Почему-то оказалось так, что она стала в моей жизни чем-то прекрасным и дарила целую гамму новых, неизведанных эмоций, которые я ещё плохо контролировал и понимал. Но каждый раз падая в эту пучину неизвестности, я радовался, как ребёнок, который совершает первые шаги.