Хотя, если вспомнить, так оно и есть.

Оставив испорченную простыню на полу в прачечной, я, продолжая громко топать, пошёл на кухню, где наскоро соорудил себе сэндвич из зачерствевшего хлеба и джема. Нарочито громко дыша я сел на стул и впился зубами в напоминающую наждак мякоть, оторвал кусок и принялся жевать.

Тошнота появилась после первого же проглоченного куска.

Меня скрутило, я упал на пол и принялся натужно кашлять и кашлял до тех пор, пока не исторг из себя мерзкий комок слюны, смешанной с джемом. От этого зрелища мне стало до того противно, что я отполз в сторону и прикрыл глаза, искренне надеясь, что учинённый мной беспорядок исчезнет сам собой.

Нужно что-то предпринять, отправиться в библиотеку Ордена и выяснить всё, что известно о проклятье крови и его последствиях. Слово «вампир» лезвием гильотины висит над моей головой, но я упорно не желаю его замечать.

Часы пробили восемь раз. Что ж, рабочий день закончился несколько часов назад, истовыми работниками Ловцы никогда не были, а это значит, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы наведаться в архив.

Стараясь не смотреть на комок слизи на полу, я выскользнул из кухни и опрометью бросился к лестнице.

Мои действия и жесты слишком порывисты – я это понял, случайно разорвав рубашку, которую хотел надеть. Пришлось успокоиться и сосредоточиться на процессе расстёгивания пуговиц. Стоит мне задумать и начать делать что-то машинально, как происходит маленький бардак.

Кое-как собравшись, я вышел из дома и воровато огляделся. Поздно вспомнил, что не умыл лицо и вообще не знаю, как оно выглядит после всего, что со мной случилось. Зеркала, как стало понятно ещё вчера, больше не желают отражать меня.

Впрочем, по пути я заметил себя в стеклянной витрине булочной и как же я обрадовался!

Лицо осунулось и приобрело восковую бледность. Лихорадочный блеск глаз только подчёркивает общий измождённый вид. Однако, в целом я выгляжу как обычно, белки не налились кровью, да и грязных разводов на коже нет.

Повинуясь внезапному порыву, я оттянул верхнюю губу и тут же зажал рот рукой. Попятился, налетел на пожилого джентльмена, рассыпался в извинениях и бросился прочь, расталкивая прохожих.

Из верхней десны совершенно точно показался зуб, прямо как в детстве, когда молочные сменяются коренными. Вот только лишний клык прорезался сверху, совсем не там, где должны быть обычные человеческие зубы. Я осторожно провёл языком по десне и обнаружил, что второй вот-вот прорежется с другой стороны.

Будь прокляты Коллекционер, Филипп и моя неуёмная жадность! Я превращаюсь в монстра и деньги, лежащие в банковской ячейке, не могут остановить эту ужасную метаморфозу.

Пока я торопливо шагал по улице, то и дело налетая на прохожих, подленький голосок в голове услужливо напоминал, что в свалившихся на мою голову бедах виноват один единственный человек – Арчи, чёрт бы меня побрал, Аддамс.

Вернее тот, кто скрывается под его именем.

«Если бы не твоя жадность, – шептал голос, – ты бы проводил время с Деборой, водил её в рестораны и на выставки, но теперь всё пропало. Тебя не отражают зеркала, твои зубы… Однажды ты тоже превратишься в рой жирных кровавых мух».

Я схватился за дверцу кэба и дёрнул ручку. Автомобиль покачнулся, водитель обернулся и уставился на меня. К его нижней губе прилипла сигарета. Мужчина попытался что-то сказать, но вместо этого только открывал и закрывал рот.

– Ваша сигарета вот-вот упадёт на сидение. – Делая вид, что ничего не произошло, я забрался в салон. – Вы свободны?

Водитель кивнул. Пепел упал на обивку.

Я назвал адрес и прижался к дверце опасаясь, что водитель посмотрит в зеркало заднего вида и будет страшно удивлён, не обнаружив в нём моего отражения. Погибнуть в автомобильной аварии в мои планы пока не входит.

Я приложил массу усилий, чтобы аккуратно закрыть дверцу кэба. Водитель смотрел на меня выжидающе, будто боялся, что от хлопка машина перевернётся. Что-то внутри подсказывало, что я могу это устроить.

Проводив взглядом петляющий кэб, я поправил одежду и направился к зданию. Главное сохранять спокойствие, тогда охрана точно ничего не заподозрит. Конечно, прежде я никогда не посещал архив и библиотеку Ордена, но разве эти угрюмые типы у входа знают об этом? Или же…

На лбу выступил пот.

«Это паранойя, – успокаивает меня внутренний голос, – ты просто сходишь с ума».

Ноги стали ватными, но я упорно продолжал подниматься по лестнице. Ступень, ещё одна, вот сейчас, сейчас один из громил в костюме спросит, кто я и куда направляюсь, а я отвечу, что это не его дело и, если он продолжит настаивать, разобью ему голову, а затем вцеплюсь в горло его напарника.

– Хорошего вечера, сэр.

– Арчи Аддамс, но это не ваше… – Я замолчал. – Спасибо.

Громила открыл дверь, пропуская меня в здание. В моём горле застрял ком размером с апельсин.

Если я продолжу так странно себя вести, любой Ловец поймёт, что со мной что-то не так. С тем же успехом можно просто повесить на шею табличку с надписью «Я заражён кровавой чумой» и встать у входа. В конце концов меня убьют или Ловцы, или Охотники.

В противоположной стороне от основных лифтов находится скромного вида дверь с табличкой «Служебное помещение». О том, что за ней спрятан спуск в подвал, знают только члены Ордена.

«Подвал» – слишком простое слово, когда дело касается четырёх подземных этажей с залами для собраний, библиотекой и комнатами отдыха, но Ловцы привыкли использовать его, чтобы не вызывать интереса у любопытствующих.

По пути на минус третий этаж я не встретил ни одной живой души. Ловцы никогда не славились любовью к работе, а уж в архивы нас не загнать даже палками. В прошлом году Куратор нанял двенадцать человек, работа которых заключается в том, чтобы находить необходимые документы и поднимать их наверх – вот настолько мои коллеги презирают работу с бумагами.

Все хотят быть авантюристами и героями, роль книжных червей им не по вкусу.

Дверь библиотеки бесшумно открылась, я замер на пороге и прислушался – никого. Мой острый слух уловил какие-то шорохи, но, скорее всего, это крысы. В огромном помещении не пахнет людьми, только бумагой и плесенью. Архивариус плохо следит за сохранностью книг, стоило бы сказать ему об этом.

Несмотря на твёрдую уверенность в том, что в библиотеке никого нет, я крался между стеллажами, стараясь производить как можно меньше шума. Хотелось бы сказать, что моё сердце колотилось как безумное, но нет – оно словно обратилось в камень.

Ещё дома я решил, что начну с медицинской секции. В конце концов, кровавая чума – это болезнь, верно?

Более распространённое название «проклятие крови» я предпочёл игнорировать.

Я снял с полок несколько увесистых томов, положил их на пол и сел рядом, надёжно спрятавшись в тени стеллажа. Если кто-то войдёт, у меня будет возможность остаться незамеченным.

Первый справочник оказался написанным от руки – писарь обладал каллиграфическим почерком непередаваемой красоты. Я с жалостью отметил, что страницы пожелтели от времени, а уголки рассыпаются под пальцами.

Вскоре стало понятно, что я ошибся с выбором книги – автор писал только про чуму, не скупился на описания гниющей плоти и меня начало мутить. Голод вновь напомнил о себе, но я всё ещё не имел ни малейшего понятия о том, чем его утолить.

«Ты знаешь», – ехидно произнёс внутренний голос.

Отложив книги, я поднялся на ноги и пошёл вперёд, разглядывая корешки разномастных изданий. Некоторые из них выглядели новыми, другие – настолько ветхими, что брать их в руки было попросту страшно.

Интересно, у Ордена есть собственная типография? Кому Куратор мог доверить печать сакральных текстов?

Я глубоко вдохнул и постарался прогнать прочь неуместные мысли. Нужно сосредоточиться на поиске, в том, как расставлены книги, есть какая-то система, нужно только понять, как архивариус…