Когда мы проходили мимо тронного зала, нам навстречу вышли трое, во главе с хозяином замка.

Меня обдало холодом. Терпеть не могу встречаться с ним. Я благодарила вселенную, что по какой-то неизвестной мне причине, он не хотел вызывать меня к себе, однако из-за работы я не могла избежать случайных встреч.

Однажды он заметил, что я поворачиваю в другой коридор, завидев его, и велел наказать меня, заперев одну в комнате и не давая еды. Я успокаивала себя, что так хоть отдохну от зелёных рож и устрою себе разгрузочной день, и становилось легче.

Увидев меня, он помрачнел, видимо был не в настроении и взглянул на стражника сверху вниз.

— Как тебя звать? — обратился он к моему спутнику.

— Орт, м-милорд.

— Разве ты прислуга? Почему тогда при тебе доспехи и оружие?

— Н-нет, милорд, я страж.

Эрр указал на ведро.

— Мыть пол и таскать вёдра — её дело, запомни это.

— Хорошо, хозяин, — стражник спешно сунул мне ведро.

Мне было не сложно, я уже привыкла, но как же мне не нравилось, что он отчитывает тех немногих, кто относится ко мне хорошо.

— Тебе сообщили, что сюда скоро прибудут гости? — спросил Гул Эрр, взглянув на меня. — Я не желаю, чтобы ты шлялась здесь, когда они приедут.

— Нет, а что за гости? — мне стало интересно, и я осмелилась задать вопрос.

Он поморщился. Удивительно, но по какой-то причине ему стало совестно.

— Не твоё дело, — следы стыда пропали с его лица, вновь сменившись гневом. — Но запомни, если попадёшься им на глаза, тебе несдобровать.

Когда мы дошли до общей комнаты, я поблагодарила Орта и попросила его не тревожиться так о злобе хозяина. Страдалец был сам не свой после встречи с ним и прямо весь трясся. Он ушёл, нашёптывая то ли песню, то ли молитву.

Алёна уже была здесь к моему приходу и лежала на диване, разглядывая пухлый томик. Неясно было, что она хотела там найти, все они были написаны иероглифами, и возможности понять хоть немного не было.

Я села на кресло в изголовье её дивана так, чтобы можно было видеть содержимое книги.

Понятно, картинки.

— Что это? — спросила я, указав на странное двухголовое существо.

— Насколько я понимаю, здесь такие коровы, — нахмурилась Алёна. — Гоблинши на кухне постоянно говорят «бантун-бантун», когда указывают на молоко, а когда видят, что я не понимаю, делают двумя руками рога и мычат.

— Ясно, должно быть, тебе там весело.

— Да, не так уж и плохо, — она отложила книгу и села ближе ко мне. — А у тебя как прошёл день? Сегодня никто не приставал?

— Нет, видимо слухи о том случае разбежались быстро, и вряд ли это повторится.

В мой первый день в качестве прислуги, один гоблин, ушедший в уборную с пьянки, устроенной в честь возвращения хозяина с добычей из другого мира, начал лапать меня. Я возмутилась и отвесила ему пощёчину, но его это только развеселило. Он был настолько пьян, что даже я смогла повалить его, приложив усилие. На мои ругательства пришёл Элтин. Когда он понял, что произошло, схватил пьянчугу за ухо и потащил за собой. Не думала, что эльф может быть настолько силён. Я понимала, что он не хлюпик, но и мускулами бодибилдера похвастаться не мог, однако, держа лишь двумя пальцами, волочил громадную тушу за собой.

Я продолжила убираться, а на следующий день весь замок шептался о том, как Эрр наказал приставшего к его невесте наглеца. Показания разнились: кто-то сообщал, что ему без суда и следствия стянули штаны, и хозяин, не слезая с трона, выпорол плачущего и зовущего маму неудавшегося ловеласа, кто-то, что его выволокли во двор и отрубили голову, а потом насадили её на пику в назидание. Мы хохотали, обсуждая с девчонками самые абсурдные слухи, но все сходились на том, что наш жених разъярился и дал понять, что я — лишь его.

Подобная участь постигла одного сына кухонной гоблинши, который пристал к Алёне после того, как она ушла с кухни. Но ему, я сама это видела, так как прибежала на крик, Эрр только отвесил оплеуху и наказал так больше не поступать. Видимо, наш похититель считал нас принадлежащими исключительно ему и, с одной стороны, это радовало, ведь можно не беспокоиться больше о подобных случаях, но, с другой, мы можем расслабиться лишь до той поры, пока он сам не обратит на нас внимания.

— Ещё бы, ведь после того, как Элтин задал тому дурачку, — она закрыла глаза, видимо представляя эту сцену, — любой побоится подходить к тебе ближе, чем на шаг.

— Ты путаешь, трёпку тому пьяному гоблину задал Эрр, — заметила я, на что Алёна закатила глаза, как бы говоря «ничего ты не понимаешь». — И нет, ко мне не боятся подходить. Сегодня стражник по имени Орт помог мне донести ведро. Кстати, ты уверена, что с тобой они себя не ведут так раболепно?

— Я ведь в основном вижу гоблинов-женщин и их детёнышей, так что, возможно, их поведение отличается, но нет, не помню такого.

Тут в дверь ввалилась Марина. Её глаза и лицо были красными. Она бросила сумку у порога и, пройдя к нам, плюхнулась на диван, положив голову Алёне на ноги.

— Я на сессии в университете так не уставала. Эти бесконечные цифры-цифры-цифры. У меня мозг опух.

Я сбегала к ящику со льдом, который Алёна таскает с кухни, завернула его в полотенце и протянула уставшей подруге.

— Ничего, зато в старости будет яснее ум, — постаралась успокоить её я.

— Да, и больше седых волос, — Марина приложила полотенце к голове.

— Если мы доживём до старости с такой жизнью, — печально сказала Алёна, массируя виски Марине.

— Конечно доживём, — приободряюще ответила я. — Мы здесь ещё не в самых плохих условиях. Ты не забыла бумагу?

Марина, не глядя, махнула рукой в сторону сумки.

Я взяла её и заглянула внутрь.

— Неплохо, никто ничего не сказал?

— Им наплевать, там её целая куча, никто и не заметил.

Я попросила её принести бумагу и перо с чернилами. До этого она постоянно забывала. Судя по всему, вести учёт было действительно сложно, и она вечно приходила позже нас, иногда ночью. Ингрид говорила, что до Марины мучений было больше — она не могла заниматься учётом постоянно, а гоблины, в большинстве своём, плохо учились грамоте, а считать умели только на пальцах, и то не все.

Её страдания всё же давали нам не только доступ к пишущим материалам. Она передавала нам много информации об устройстве замка. Когда меняются посты, что и кто привозит в замок и тому подобное. Можно было бы узнать больше, но пока никто из нас не мог научиться хитрой письменности этих мест.

Отложив сумку, я поинтересовалась, не знают ли они о прибытии гостей, о которых мне рассказал Гул Эрр.

— Да, Ингрид просила меня передать вам, — сказала Марина, убирая с головы мокрую тряпку и подходя к сумке.

Она порылась в ней и достала из карманчика три медальона на цепочке.

— Она попросила надеть их завтра и не снимать. Не знаю зачем.

Я приняла один кулон из её рук и попыталась открыть, чуть не сломав ноготь. Он ни в какую не поддавался, как будто его чем-то намертво склеили.

Раздался истошный вопль. Я повернулась и увидела на месте, где минуту назад сидела Алёна, некрасивую зелёную женщину, смутно напоминавшую её, с украшением на шее.

Она сняла медальон и превратилась обратно в человека.

— У меня так инфаркт случится, — пожаловалась Марина.

— Видимо, таким образом Элтин и Эрр меняли внешность — произнесла я.

— Здорово, — улыбнулась Алёна, вновь надев кулон.

Поразительно. В её чертах угадывалась настоящая внешность, но я бы никогда не определила, что это моя старая подруга, если бы не знала заранее. Даже её голос исказился, приобретя скрипучие гоблинские нотки.

Я подошла поближе, чтобы потрогать проступившие на её челюсти клыки, но, когда я попыталась их коснуться, моя рука прошла насквозь, иллюзия на мгновение пропала, а Алёна с громким «Ай!» отбросила мою руку в сторону.

— Значит, это всего лишь уловка, — заметила я. — Интересно, почему они хотят выдать нас за гоблинш? Что такого в том, что мы здесь?