На следующее утро мои глаза уже были открыты и смотрели в потолок, когда первые лучи дневного света пробились сквозь занавески. Дождь начался через несколько часов после полуночи, сопровождаемый громом и молниями, которые разбудили меня задолго до того, как пришло время вставать с постели. В течение нескольких часов шторм был сильным, но в какой-то момент мне удалось снова погрузиться в беспокойный сон.

Когда я вытерла глаза тыльной стороной ладони, в голове глухо стучало от вчерашней боли, которая так и не прошла. С некоторым трудом я выбралась из постели. Отец еще не звал нас вставать, но поскольку я уже проснулась, то решила удивить его тем, что уже встала и была готова.

Когда я пошла умываться, стон сорвался с моих губ, я поняла, что не наполнила таз прошлой ночью. Под тазом стояло деревянное ведро с ручкой, и я наклонилась, чтобы поднять его. Когда мой шерстяной плащ был надежно обернут вокруг тонкой ткани ночной рубашки, я сунула ноги в сапоги, не утруждая себя чулками.

Я прокралась по коридору, чтобы не разбудить брата, и проскользнула мимо кухни. Там слышались бормотание матери и отца, и шипение чего-то жарящегося на огне. Я почувствовала запах бекона, и мой желудок заурчал. С новой поспешностью я вышла через парадную дверь.

У насоса у ворот все еще лежала посуда с прошлой ночи, и я отодвинула ее в сторону, чтобы освободить место для ведра. Капли холодной воды, падающие на кожу, пока я наполняла ведро, заставили меня вздрогнуть.

Я лениво оглядела двор, пока наполнялось ведро; в слабом утреннем свете он казался чужим. Трава блестела, с деревьев капало после ночного дождя. Легкий туман пробивался сквозь деревья и кусты, разрезая некоторые части пополам и полностью скрывая другие. Сквозь туман, в направлении амбара, мои глаза уловили зрелище, которое заставило мое сердце остановиться. В нескольких футах за деревьями виднелась безошибочно узнаваемая кремово-белая шерсть овцы, и я узнала звук копыт, хрустящих по опавшей листве. Сдавленный вздох сорвался с моих губ, и страх, который пробежал по венам, лишь слегка отступил, когда мозг отметил, что овца была на ногах и, казалось, паслась. Тем не менее, мир расплылся, когда, забыв о ведре, я, шлепая по грязным лужам двора, побежала прямо на кухню.

— Отец, овца на свободе! — проговорила я до того, как дверь полностью открылась.

Отец пришел в движение через долю секунды после того, как фраза слетела с моих губ. Он положил на стол кусок бекона, который только что поднес ко рту, и поднялся на ноги.

Я видела, как он бросил взгляд на мать, которая широко раскрыла глаза и дернула головой, снимая сковородку с огня. Он коротко кивнул в ответ и повернулся ко мне.

— Тайрин, разбуди брата. Пойду, посмотрю, что случилось.

— Ты не должен идти один! — взорвалась я. — А если это грифон?

Мама закрыла за мной дверь и положила руку мне на плечо.

— Я пойду с ним. Скорее всего, какой-нибудь мелкий грифон носом открыл дверь, чтобы спастись от бури, одна из овец испугалась, и теперь они все бродят. Там нет зверя, который охотится в потоках воды, которые у нас были прошлой ночью. Мы их соберем, и чем скорее ты вытащишь Майкла из постели, тем скорее сможешь помочь.

Пока мать говорила, отец исчез. Когда он вернулся, на нем был толстый плащ, шляпа и сапоги. На плече у него висел арбалет.

— Пойдем, Винни. — Мама схватила плащ и туфли. Отец кивнул мне. — Гляди в оба, Тайрин.

Мой рот слегка приоткрылся, а затем я кивнула в ответ, и повернулась, чтобы пойти и разбудить Майкла, когда они вышли из дома.

— Майкл! — Я постучала в дверь. — Ночью овцы вырвались на свободу. Пора вставать и приниматься за работу!

Майкл распахнул дверь и уставился на меня.

— Не надо кричать, — он остановился и прищурился. В мгновение ока он увидел мое бледное лицо, растрепанные волосы, я потянулась, чтобы пригладить их под его взглядом. Брызги грязи полетели с моей ночной рубашки. Он прикрыл улыбку рукой. — Тайрин, это не грифон. Прошлой ночью шел дождь, будто на нас обрушился океан.

Я ударила его.

— Заткнись. Ты не знаешь.

— Ладно, — он закатил глаза. — Я почти готов, дай мне упряжь и сапоги.

Вздрогнув, я поняла, что Майкл полностью одет, и его волосы уже заплетены в косу. Я оглядела себя и поморщилась.

— Я на секунду. Не уходи без меня!

Я выбежала на улицу и схватила ведро, которое было переполнено. Оно плеснулось мне на грудь, когда я подняла его. Прошипев все известные мне ругательства, я вылила воду на траву, чтобы ведро можно было донести, втащила его обратно. Я оделась, забыв про утреннюю стирку, и бросила мокрую ночную одежду в кучу в углу комнаты. Когда я закончила, Майкл уже был на кухне, в плаще и грязных сапогах… когда он успел выйти на улицу, чтобы набрать воды и умыться?

— Готова? — спросил он, самодовольно улыбаясь и хрустя кусочком бекона.

Я выхватила кусок бекона из его ослабевших пальцев и яростно впилась в него зубами.

— Пойдем.

Мы быстро тащились по мокрому двору к сараю, наши подошвы чавкали, погружаясь и вылезая из грязи. По крайней мере, боги сочли нужным дать нам одно благословение. Малых грифонов поблизости не было. Вчера у Гленна было несколько стай, привлеченных тушами. Возможно, они оставались рядом с ним в надежде на большее. Я поморщилась от этой мысли, бедный Гленн. Однако, по крайней мере, это, вероятно, означало, что новое убийство не привлекло их сюда.

Одинокой овцы, которую я видела раньше, нигде не было видно, и я предположила, что отец поймал ее на выходе. Когда мы приблизились к сараю, навстречу нам вышла собака, болтая языком. Это была Наг, мать Брукса, которую можно было отличить от Бенджи только по росту. В отличие от Брукса, мех Наг и Бенджи был пронизан сединой. Глаза Наг начали синеть, это означало, что она теряет остроту зрения. Когда она подошла к нам, я опустилась на колени, погладила ее по морде и стала ворковать.

— Привет, красотка. Что ты нашла, милая? — Наг завиляла хвостом и попыталась лизнуть меня в лицо, но я вовремя отстранилась, чтобы избавить себя от стирки. — Давай, где мама.

Наг навострила уши и рысцой побежала к сараю. Там мама заканчивала наполнять корыто, которое вытащила на середину открытого пространства. Горстка овец уже жадно набросилась на еду, и все вокруг пропахло мокрой шерстью. Если мои подсчеты верны, то двенадцать все еще отсутствовали. Я вопросительно посмотрела на мать.

— Половина из них уже была здесь, когда мы добрались до амбара, — объяснила она, закидывая мешок с кормом обратно на верхнюю полку на стене. — Большая часть другой половины толпилась снаружи. Ты закрыла ворота прошлой ночью, да? — В ответ на мой выразительный кивок она вздохнула и потерла шею. — Должно быть, ее открыла буря, потому что она была нараспашку. Твой отец, Бенджи и Брукс пошли за остальными. В дальнем конце загона была парочка, мы их пока оставили, но еще девять пропали без вести.

Мы с Майклом обошли овец и направились к стойлам, где стояли наши пони. Крепышка заржала, и я убрала прядь волос с ее мягких глаз.

— Знаю, для тебя это были трудные дни, — пробормотала я, выводя ее из стойла.

Она смотрела на овец, пока я маневрировала вокруг них. На полпути она остановилась, потому что один из них заблеял на нее, и я на мгновение подумала, что она может наброситься на это тупоголовое существо, но при звуке позвякивания Херувим позади нее, встряхнулась и продолжила движение.

— В какую сторону направился отец? — спросил Майкл, когда проверил уздечку Херувим, убедившись, что она в порядке.

— Он пошел в поле. Обычно, когда они освобождаются, то направляются в этом направлении. Ты же знаешь, эти глупые твари думают только о еде. Один из вас может последовать за ним, а другой проверить маршрут в сторону города.

Я открыла рот, чтобы ответить, но Майкл оказался быстрее.

— Я поеду в сторону города, — сказал он, прежде чем вскочить в седло и галопом выехать из амбара.