Весь вечер Рейф держался невозмутимо, и только пару раз под столом его рука ложилась мне на колено — ему, похоже, нравилось сбивать меня на полуслове. Только он завязал беседу с капитаном Ацией, и я вернула должок. Трижды сбившись на одной фразе, Рейф не выдержал и схватил меня за руку, чтобы не выписывала ленивые круги на его ноге. Словно догадавшись о нашей игре, капитан зарделся.
Весь следующий день Рейф утопал в делах. Я видела по глазам, как ему трудно. В Санктуме он собрал волю в кулак, день ото дня натягивая маску коварного эмиссара, а сейчас требовалось вживаться в новую роль, с которой на плечи легла невообразимая ответственность.
Из его шатра доносился оживлённый разговор. Рейф и Свен о чём-то спорили, и я нагнулась у входа, как будто перешнуроваю сапог. Оказалось, смена гарнизона задержится. Пришла весть и о том, что между ассамблеей и министрами зреет раскол.
— Всё! — кричал Рейф. — Отправляемся сейчас же, и плевать на охрану!
— Ты башкой подумай! — наседал Свен. — Письмо Бодена уже во дворце! Всем раструбили, что ты жив и едешь домой. Враг тоже мог пронюхать! Тебе нужен большой отряд. Поверь, ассамблея знает, что с тобой всё хорошо, и теперь быстро уймётся.
Как же Рейфа взвинтила весть о склоках в кабинете министров! Я что-то упустила, или у него просто кончается терпение?
Если и кончается, то не у него одного. Уверенность, что мне нужно домой, крепла день ото дня, заглушая другие чувства. Я перестала нормально спать. В обрывочных кошмарах слышала мешанину из Песни Венды и моего сбитого дыхания, словно бежала куда-то в панике, хотя ноги врастали в землю. Затем раздавался низкий рык того, кто нёсся следом. Ненасытный, безжалостный, он обжигал мне спину жаром из пасти. Раз за разом в голове билось «Ибо когда Дракон наносит удар, он не знает милости».
Я просыпалась в поту, хватая ртом воздух. Спина горела от острых когтей. В тот миг слова Комизара звучали ясно, как наяву:
«Если кто-то из королей и вельмож выживет в схватке, я с величайшим удовольствием устрою им ад при жизни».
Однажды после особенно беспокойной ночи я зашла в шатёр к Рейфу, когда он брился. Не пожелав доброго утра, я начала:
— Рейф, надо поговорить. Когда мне можно будет вернуться в Морриган?
Он поглядел на меня в зеркале, ополоснул бритву в тазике.
— Мы ведь уже обсуждали. Комизар либо мёртв, либо при смерти, в Санктуме царит хаос и резня. Ты сама знаешь, что Совет хуже голодных псов. Да они прямо сейчас рвут друг другу глотки. — Он прошёлся бритвой по шее. — А из выживших уже никто не сможет возглавить армию.
— Может быть. Если повезёт. А на удачу нельзя уповать, я должна…
— Лия, мост сломан, они не смогут даже переправиться.
— Мост можно и починить.
Бросив бритву в таз, он повернулся ко мне.
— А как же награда за твою голову? Нельзя вот так просто взять и прискакать в Морриган. Мы пошлём депешу, обещаю.
— Кому её посылать, Рейф? В кабинете министров изменники, и неизвестно, сколько. Да и канцлер перехватывает…
— Лия, я не могу сейчас ехать в Морриган, и ты это понимаешь. — Он вытер лицо полотенцем. — Сама видишь, как неспокойно в моём собственном королевстве. Сначала надо разобраться с делами здесь. Заодно успеем всё обдумать.
Рейф так и не понял, к чему я вела. Да, он не поедет со мной в Морриган, но его взгляд, светлый и решительный, пылал надеждой. Рейф молил меня поверить. Я кивнула. Пусть время утекает драгоценными каплями сквозь пальцы, я готова ещё подождать. Всё равно лекарь пока запретил Гризу ездить верхом и держать меч. Запущенная рана заживала плохо, но сильное тело уже брало своё. Главное, чтобы снова не разошлись швы.
Застегнув перевязь, он торопливо поцеловал меня и вышел из шатра. Офицеры собирались проехаться по заставе и своими глазами посмотреть на муштру. Рейф был явно рад отвлечься от бесконечных пререканий со Свеном и Боденом и окунуться в родную стихию — солдатскую жизнь.
Я проводила его взглядом. Так хотелось верить, что письмо в Морриган решит все наши беды, но увы, дальбрекский гонец и границу-то вряд ли пересечёт живым.
Следующим утром ко мне заглянули Вила, Аделина и мадам Рэтбоун с охапкой платьев. Возились долго, но в итоге выбрали мне на вечер бархатное тёмной дальбрекской синевы с серебряным пояском.
— Мы подыщем украшения, или желаете сами?
Пусть лучше выбирают они. Мне не меньше остальных нравится одеваться со вкусом, но этой троице уже стало ясно, что я далеко не знаток моды.
— Позволите вопрос?.. — Аделина залилась краской и помотала головой. — Хотя нет, извините.
— Всё хорошо, спрашивай, — ответила я.
— Мне показалось, вы с королём Джаксоном питаете друг к другу искренние чувства… вот и захотелось знать…
— Почему вы сбежали со свадьбы? — закончила за неё Вила.
— Говорят, морриганцы нарочно хотели оскорбить Дальбрек, — добавила Аделина.
Я едва удержалась, чтобы не закатить глаза.
— Так говорят те, чьё самолюбие я задела. Солидные мужи при дворе не могут поверить, что им спутала карты какая-то девчонка. Морриганские министры пришли в бешенство ничуть не менее. На самом деле моё бегство никак не связано с заговорами. Я попросту боялась.
— Боялись принца? — Аделина повертела в руках серебряный пояс.
— Нет, принц пугал меня меньше всего. Я боялась неизвестности. Боялась обмануть ожидания, потому что не унаследовала дара — так мне казалось. Боялась лишиться права выбора, стать марионеткой, чьё мнение всем безразлично. Заставят угождать другим, начнут обтёсывать на свой лад, пока сама не забуду, кем была и чего хотела. А больше всего боялась, что муж станет лишь изображать любовь ко мне. Да от такого даже трижды принцесса вскочит на лошадь и умчит подальше!
Их глаза понимающе сверкнули.
— Добавить нечего, — кивнула мадам Рэтбоун.
Я старалась не замечать охрану, что тенью плелась за мной. Лязг доспехов отдавался от торговых повозок таким эхом, словно по рынку маршировало войско. Всё же, слово короля — закон. Шесть солдат и ни одним меньше.
Сначала я заглянула к Дихаре, затем отправилась искать Натию.
Как и Дихара, Натия ещё в детстве осиротела. Повозка её родителей потеряла на горе колесо и сорвалась с обрыва. Сама Натия каким-то чудом выжила, и кочевники взяли её к себе. Дихара и Рина обе стали для неё матерями.
Натия сидела на берегу реки одна, глядя на спокойную рябь волн и вереницу удочек. Стражники поотстали, и я присела рядом, но Натия так и не отвела взгляда от реки, будто та несла мечты и воспоминания
— Мне сказали, что ты приехала. — Она продолжала смотреть вдаль.
— Всё благодаря тебе. — Я нежно повернула её за подбородок к себе. Большие карие глаза влажно блестели.
— Твоим ножиком я напугала громилу вдвое больше себя. Он обидел маленькую девочку, и я пригрозила, что отрежу ему нос. Ты постояла за себя, и я взяла с тебя пример.
— Но это ничем хорошим не кончилось. — Она опять повернулась к реке.
— В моём случае тоже. Но всё равно нельзя опускать руки. Если мы побоимся дать отпор, зло возьмёт верх.
— Почему тогда мне кажется, что мы уже проиграли?
Я медленно, судорожно вздохнула, вспоминая, какую цену она заплатила.
— Битвы ещё не закончены, Натия. Конец пока не наступил.
— Для Дихары наступил.
Сердце перехватило скребущей болью. Вот во что превратилась жизнь Натии. Да и моя тоже. Стоило ли оно того? Меня раздирали те же сомнения, что я видела в её глазах. Дихара послала меня поговорить с Натией, но, право, чем я её утешу? Самой бы сначала выкарабкаться.
— Как-то раз, когда мне ужасно не повезло, Дихара сказала: «Мы все — часть великого замысла, что выходит за пределы наших слез». И ты тоже часть замысла, Натия. Ты услышала правду в своём сердце. Пусть кажется, что надежды нет, но сегодня в тебе силы больше, чем вчера. А завтра ты станешь ещё сильнее.
