– Пока нет. Позже…

– Рейф, – произнесла я, останавливая его. – Некоторые вещи нельзя откладывать на потом. Мы ведь так и не поговорили о твоих родителях. Скажи мне, как ты?

Он опустил полог, заслоняя свет лампы, и мы снова оказались в темноте.

– Я в порядке, – сказал он.

Я обхватила его лицо и притянула ближе, наши лбы соприкоснулись, дыхание смешалось, и казалось, что слезы захлестнули нас обоих.

– Прости меня, Рейф, – прошептала я.

Его челюсть напряглась под моим прикосновением.

– Я был там, где мне нужно было быть. С тобой. Мои родители все бы поняли. – Каждое его слово пульсировало в пространстве между нами. – Если бы я остался с ними, то ничего бы не изменилось.

– Но тогда ты мог бы попрощаться.

Его руки крепко обхватили меня, прижимая к себе; казалось, в них было заключено все горе, которое он когда-либо мог себе позволить. А я могла лишь думать о том, насколько жестоко было его новое положение; все вокруг него неизменно ожидали чего-то.

Наконец его объятия ослабли, и он взглянул на меня. Усталые складки в уголках его глаз обострились, а в улыбке засквозила вымученность.

– Останься со мной? – попросила я.

Его губы встретились с моими, и между поцелуями он прошептал:

– Вы пытаетесь соблазнить меня, ваше высочество?

– Безусловно, – подтвердила я и неторопливо провела кончиком языка по его нижней губе. Так, словно это было мое последнее блюдо на этот вечер.

Он слегка отстранился и вздохнул.

– Мы находимся в центре заставы, за которой наблюдают сотни глаз. И возможно, прямо сейчас – из окон столовой.

– Кажется, ты не слишком беспокоился о том, что подумают другие, когда целовал меня там.

– Я был поглощен моментом. Кроме того, поцеловать тебя и остаться на ночь в твоей палатке – две совершенно разные вещи.

– Боишься запятнать мою репутацию?

Уголок его рта дернулся в злой усмешке.

– Скорее, опасаюсь, что ты запятнаешь мою.

Я игриво ткнула его кулаком в ребра, но тут же ощутила, как улыбка исчезает с моего лица. Я прекрасно понимала, что такое протокол, особенно в королевских семьях. Ей-богу, я подчинялась ему всю свою жизнь. И также понимала, что сейчас, когда все взгляды были прикованы к нему, Рейф находился в особенно деликатном положении. Но мы оба едва не погибли. И я устала ждать.

– Я хочу побыть с тобой, Рейф. Сейчас. Такое ощущение, что ожидание – это единственное, что мы когда-либо делали. Мне все равно, что подумают другие. Что, если завтрашний день вообще не наступит? Что, если «сейчас» – это все, что у нас есть?

Он поднял руку и нежно прижал палец к моим губам.

– Ш-ш-ш. Никогда не говори так. У нас впереди целая жизнь, сто завтрашних дней, больше. Я тебе обещаю. Все было ради этого. Каждый мой вздох, каждый мой шаг – все ради нашего совместного будущего. Я ничего не хочу так сильно, как исчезнуть в этом шатре вместе с тобой, но мне не все равно, что они подумают. Они только-только познакомились с тобой, а я уже пренебрег всеми правилами, которые подобает соблюдать принцу.

Я вздохнула.

– Теперь ты уже король.

– Но я могу зайти и растопить для тебя печь. Это не займет у меня много времени.

Я возразила, что могу растопить ее и сама, однако он все равно отодвинул полог и провел меня внутрь. Больше я не протестовала. Он проверил вытяжку в высокой цилиндрической трубе, протянутой через самую вершину палатки, а затем подпалил хворост. Откинулся на спинку кровати, внимательно наблюдая за тем, как занимается огонь. Я же прошлась по шатру, ведя пальцами по занавесям балдахина и любуясь их непривычной роскошью.

– В этом не было никакой необходимости, Рейф, – заметила я через плечо.

Я услышала, как он пошевелил поленья.

– А где еще ты собиралась спать? В солдатских казармах?

– По сравнению с теми местами, где я спала, все что угодно показалось бы мне изобилием.

Я заметила свои вещи на столике – аккуратно сложенные в стопку, однако седельная сумка лежала здесь же. Извлекла свою расческу и принялась вытаскивать шпильки из волос, распутывая великолепную работу Аделины.

– Я могла бы переночевать и в гостиной мадам Рэтбоун. Хотя ее муж наверняка бы…

И тут я услышала странный глухой стук, и обернулась. Выскользнувшая из рук Рейфа кочерга теперь лежала на полу.

Похоже, мое желание все-таки могло сбыться.

– Рейф?

Но он не отвечал. Он просто лежал на моей кровати, все еще свесив ноги на пол и безвольно опустив руки. Я осторожно приблизилась и прошептала его имя снова. Рейф не откликнулся и теперь. Что ж, даже самый упрямый король может бодрствовать до поры до времени. Я стянула с него сапоги, и только тогда он едва заметно пошевелился. Затем последовала перевязь. Бороться с мертвым грузом его тела я не могла, а потому решила оставить китель и лишь подтащила его ноги на кровать. Он пробормотал несколько бессвязных слов о том, что сейчас уйдет, но больше не произнес ни звука. Затем я сняла с себя доспех и украшения. С трудом расстегнула кожаный корсет. Погасила лампу. И свернулась калачиком на кровати подле него, натянув меха на нас обоих. В отблесках печки его лицо казалось безмятежным.

– Спокойной ночи, милый фермер, – прошептала я.

Запоминая каждый дюйм его кожи под своими прикосновениями, я целовала его щеки, подбородок, губы… «Сто завтрашних дней». Я опустила голову на подушку рядом с его и обвила рукой его талию, обнимая Рейфа и все еще боясь, что он может ускользнуть от меня. И что наше завтра может никогда не наступить.

Посреди ночи я почувствовала, как он выскользнул из-под моей руки, но решила, что он просто перевернулся во сне, а когда проснулась рано утром, его уже не было рядом. Только служанка с настороженными глазами и подносом, полным пирожных с сухофруктами и кремом. Она опустила его на стол и сделала реверанс.

– Меня зовут Тильда. Его величество велел передать вам, что у него встреча и он заглянет к вам позже. А пока я готова помочь вам во всем, что потребуется.

Я опустила взгляд на измятое платье, в котором уснула.

– Мадам Рэтбоун скоро пришлет еще одежды, – сообщила Тильда. – Она также хотела узнать, не желаете ли вы, чтобы ваши предыдущие вещи были вычищены, или же… их надлежит сжечь?

Конечно, они предпочли бы сжечь все. И пусть мой наряд не подлежал восстановлению, однако с моими башмаками и особенно с перевязью Вальтера я не была готова расстаться. А потом, когда я подумала об этом, мне захотелось сохранить и остатки платья от многих рук и разных родов. Я сказала, что почищу все сама, если их мне принесут.

– Я сейчас же распоряжусь, госпожа.

Она сделала реверанс и выскочила из палатки.

Потом я расчесала волосы, натянула изящные туфельки, которые одолжила мне Вила, и отправилась на поиски кабинета полковника Бодина.

Толстые стены заставы ярко блестели в лучах утреннего солнца. Все в гарнизоне выглядело чинно, нарядно и просто устрашало своим порядком. От него исходила уверенность королевства, прочного до самого своего фундамента. Даже земля между зданиями была аккуратно присыпана гравием оранжевого цвета. Он мягко хрустел под моими ногами, пока я шла к длинному строению, напоминающему вчерашнюю столовую, но с маленькими высокими окнами. Скорее всего, рассудила я, обитатели этого дома не хотели, чтобы кто-либо видел, кто встречается внутри него.

Когда я открыла дверь, офицеры удивленно переглянулись между собой, но ни Рейфа, ни Свена, ни полковника Бодина там не оказалось.

– Ваше высочество, – произнес лейтенант Бельмонте, поднимаясь на ноги. – Можем ли мы чем-то помочь вам?

– Мне сказали, что мы встречаемся сегодня. Так что я пришла, чтобы продолжить наш вчерашний разговор. О венданской армии. Вы должны быть в курсе…

Капитан Хейг с громким стуком уронил на стол толстую стопку бумаг.

– Король уже сообщил нам о событиях в Венде, – сказал он, а затем, окинув взглядом мое измятое платье, добавил: – Пока вы спали.