– Вы оба покидаете столицу? – воскликнула я слишком громко, и Гвинет предупредительно прочистила горло. Я сразу же понизила голос до шепота. – Но зачем, учитывая то, что Вальтер мертв, а твой отец болен? Теперь ты наследник короны, а Брин – следующий в очереди. Вам нельзя покидать Сивику. Протокол требует, чтобы хотя бы один из вас…

Брин вытянул руки и крепко стиснул мои ладони.

– Настали нелегкие времена, Паулина. Морриган в очень уязвимом положении. Все малые королевства в курсе, что мы рассорились с Дальбреком; наш кронпринц был убит вместе с сыновьями важных лордов и вельмож; мой отец болен, а сестра, предположительно, вступила в союз с врагом. Капитан королевской стражи говорит, что сейчас не время забиваться в угол и трусить, нам нужно показать силу и уверенность. Таково решение Совета министров. Мы с Реганом тоже усомнились вначале, однако отец с этим согласился.

– Вы разговаривали с ним лично? – поинтересовалась Берди.

Реган и Брин быстро переглянулись, в их взглядах промелькнуло что-то невысказанное.

– Да, – отозвался Реган. – Он кивнул, когда мы спросили его о приказе.

– Но он же нездоров! – с недоверием воскликнула Гвинет. – Он плохо соображает. А если ему станет хуже, то это поставит под угрозу сам трон.

– Лекарь заверил нас, что ему ничего не грозит. И, как сказал капитан королевской стражи, ничто так не укрепляет доверие войск и соседних королевств, как появление самих сыновей короля.

Я взглянула в лица Брина и Регана, выражение которых отражало сейчас множество смешанных чувств. Они буквально разрывались, не зная, как поступить. Дело определенно касалось не просто восстановления доверия соседей.

– Это нужно, чтобы доказать, что вы все еще верны короне, в отличие от вашей сестры, так?

Реган кивнул.

– Раскол в королевской семье порождает анархию и страх. А это последнее, в чем мы сейчас нуждаемся.

И упаднические настроения уже ходили в народе. В чем-то их миссия действительно имела смысл, но все равно это было так неправильно. Я видела беспокойство в их глазах.

– Но вы оба все еще не сомневаетесь в Лии, да?

Взгляд Брина смягчился.

– Тебе нет нужды спрашивать это, Паулина. Мы любим нашу сестру и знаем ее. Вам не стоит волноваться на этот счет. Пожалуйста, просто доверьтесь нам.

Было что-то странное в том, как он это произнес, и Гвинет тоже это заметила. Она с подозрением уставилась на принцев.

– Вы что-то не договариваете.

– Нет, – твердо возразил Реган. – Это все. – Он опустил взгляд на мой живот, едва скрытый просторным плащом. – Обещай, что затаишься. Будешь держаться подальше от цитадели. А мы вернемся, как только сможем.

Берди, Гвинет и я обменялись взглядами, а затем дружно кивнули.

– Вот и хорошо, – произнес Брин. – Мы проводим вас до ворот.

К тому моменту кладбище уже почти опустело. Оставалось лишь несколько скорбящих, в то время как остальные разошлись по своим домам, чтобы приготовить поминальный стол. На коленях перед мемориальным камнем застыл лишь один юноша; облаченный в полные воинские доспехи и с оружием наперевес, он стоял, склонив голову, и в каждом положении его тела сквозила невыразимая мука.

– Кто это? – спросила я.

– Андрес, сын вице-регента, – ответил мне Реган. – Он единственный из отряда Вальтера, кто остался в живых. Когда они отбыли, он лежал с лихорадкой и не смог отправиться с ними. С тех пор как поставили камень, он приходит сюда каждый день, чтобы зажечь свечу. Вице-регент сказал, что Андреса очень терзает чувство вины, что он не был там со своими товарищами.

– Но тогда он бы тоже погиб!

Брин лишь покачал головой.

– Или они все могли выжить.

Мы все посмотрели на него, и, вероятно, каждый из нас в этот момент задался одним и тем же вопросом: мог ли один-единственный солдат что-либо изменить?

Когда принцы ушли, я попросила Гвинет и Берди меня подождать. Я отлично понимала чувства Андреса, те муки, которые он испытывал, перебирая в памяти отдельные фрагменты и пытаясь понять, что он мог бы сделать по-другому. После похищения Лии я сотни раз переживала то утро, когда Каден оттаскивал меня к кустам, и постоянно думала, что должна была выхватить нож, ударить его, сделать что-нибудь такое, что могло бы все изменить, но вместо этого я лишь дрожала, застыв от ужаса, когда он приблизил свое лицо к моему и пообещал нас убить. Если бы у меня был второй шанс, я бы все сделала иначе.

Когда я вернулась на кладбище, Андрес все еще стоял на коленях у мемориального камня. Быть может, я смогу воспользоваться этим шансом для достижения сразу двух целей, чтобы помочь нам обоим? Если он так сильно был привязан к их отряду и Вальтеру, то он также должен был знать, насколько близки были Вальтер и Лия. Возможно, он даже был одним из тех, кто помогал Вальтеру оставлять ложные следы Лии, когда мы бежали из Сивики. Как только я приблизилась, Андрес поднял голову, вглядываясь в тень под моим капюшоном.

– Они были хорошими людьми, – промолвила я.

Он лишь сглотнул и кивнул в знак согласия.

– Никто не верил в них так, как Лия. Уверена, она никогда бы их не предала.

Я следила за ним во все глаза, чтобы проверить, не отшатнется ли он при упоминании ее имени. Он не отшатнулся.

– Лия, – задумчиво произнес он, словно бы вспоминая. – Только ее братья называли принцессу этим именем. Вы хорошо ее знали?

– Нет, – ответила я, осознавая свою ошибку. – Но однажды я видела принца Вальтера, и он с большой нежностью отзывался о ней. Он очень подробно рассказывал об их преданности друг другу.

Андрес кивнул.

– Да, вся королевская семья была дружна. Я всегда им завидовал. Мой единственный брат умер, когда я был маленьким, а сводный… – Он покачал головой. – Впрочем, это неважно.

Он поднял на меня глаза и придвинулся ближе, словно бы пытаясь разглядеть получше.

– Кажется, я не расслышал вашего имени. Как я могу вас называть?

Я поспешно принялась перебирать имена; первым на ум пришло имя моей матери.

– Марисоль, – ответила я. – У моего отца свечной магазин в соседней деревне. Я пришла сюда отдать дань уважения и услышала, как в толпе обмолвились, будто вы единственный, кто остался в живых. Надеюсь, я не слишком помешала вам. Я лишь хотела выразить вам сочувствие. Во всем повинны эти безжалостные варвары, и никто иной. Вы ничего не могли сделать.

Он протянул ко мне руку и бесстрашно сжал мою ладонь.

– Это сказали мне и другие, в том числе мой отец. И я пытаюсь поверить в это.

Когда часть муки пропала с его лица, я почувствовала, что уже вознаграждена.

– Я буду помнить о них и о тебе, – пообещала я.

И, высвободив руку, я поцеловала два пальца, чтобы вознести их к небесам, после чего повернулась и поспешила прочь.

– Спасибо тебе, Марисоль, – воскликнул он мне вслед. – Надеюсь, мы еще увидимся.

Определенно увидимся, Андрес, определенно.

Однако когда я вернулась, глаза Гвинет вспыхнули гневом.

– Решила поболтать с сыном вице-регента? И каково это – опуститься на самое дно?

Я ответила ей плутоватой улыбкой.

– Хоть раз поверь в меня, Гвинет. Разве не ты сказала, что мне пора перестать строить из себя хорошую девочку? Он может знать что-то, что нам пригодится. Возможно, теперь шпионкой побуду я.

Я вошел в казармы хирурга.

Тавиш, Джеб, Гриз и Каден лежали на койках – им всем была оказана медицинская помощь. Каден скрыл, что тоже ранен; рваный порез на пояснице. Небольшой, но все же требующий наложения швов. А в креслах напротив, закинув ноги на койки пациентов, сидели Оррин и Свен.

Как только они увидели меня, Тавиш и Оррин разразились оскорбительным освистом, словно я был чванливым франтом. Однако Джеб одобрил мое преображение.

– А мы-то уже привыкли к твоей помятой физиономии, – проворчал Свен.

– Это называется «принять ванну и побриться». Тебе тоже стоит как-нибудь попробовать.