— Но зачем это ей? — поразился я.

— Полагаю, Архонты хотят, чтобы вы умерли, — пожал плечами Линен. — Вряд ли с этим согласен ваш отец, потому для него разыгрывается небольшая история о том, как они старались вам помочь, но ужасные злодеи с дедовскими самопалами разрушили их планы, и наследник Айнхейн лишился жизни во время беспорядков в Кяськи. Вы выжили. Теперь, полагаю, агент будет искать нового удобного случая, чтобы подстроить вашу безвременную гибель.

— Ага, — пробормотал я сквозь зубы. — Понимаю. Мой отец, убитый горем, оставит пост Непреклонного — его считали слишком мягким для законодателя — все эти реформы права, свобода слова… Вместо него придёт какой-нибудь твердолобый пёс Алого режима. Моему брату Ликсу плотно сядут на уши, пользуясь его чувством вины, и вылепят из него то, что захотят.

— Видите, вы сами всё понимаете, — Линен поднял руку, будто хотел похлопать меня по плечу, но передумал. — Наша задача — сохранить вам жизнь. Мечта Белых — Ройт Айнхейн во главе Алого совета. И тогда, возможно, совет, наконец, станет двухцветным.

— Трёхцветным, — на автомате заметил я, все еще пребывая в своих злобных мыслях.

— Простите?

— Есть те, кто не следуют ни одному из путей. Они тоже должны быть в будущем совете.

Я услышал мягкий женский голос:

— Мальчик говорит дело, Линен.

На берегу реки, около сверкающего белыми бортами катера, стояла темноволосая женщина средних лет в светло-голубой форме.

— Познакомьтесь с Анрой, — сказал, улыбаясь, наш проводник. — Она — мой деловой партнёр.

Анра подала мне для рукопожатия затянутую в тонкую перчатку руку.

— Приятно познакомиться, Ройт.

— Ээээ, — сказал я, подумав, что до этого Линен не говорил ни о каком напарнике, — а это Золто Сандакович, мой товарищ, который не раз выручал меня из беды.

— Привет, — буркнул молчавший до этого всю дорогу Золто.

— Добро пожаловать на борт, — произнесла Анра.

Мы поднялись по трапу и уселись на задние сиденья, обтянутые белой кожей.

Катер был современным, дорогим и пах керосином. Мотор движителя мягко рокотал, и из четырёх труб на корме вылетали облачка пара. На борту золотыми буквами было написано «Тюльпан».

Я посмотрел на тёмные воды Удо, по которым плыли жёлтые листья. На её берега, поросшие высокими елями. Обернувшись, я увидел высокие белые горы хребта Суур-Леведыш. Прохладный, свежий ветер пах поздней осенью.

Внезапно мне захотелось немедленно выйти из катера, оставить позади этих вежливых Белых и снова идти с Золто по лесным тропам, думая, где остановиться на ночлег. Отчего-то за время моей ссылки я стал нелюдимым, или это называется осторожность? Пожалуй, я все еще не мог доверять на этом материке никому, кроме Золто и Ногача.

— Погодите, — сказал я Линену и Анре, понимая, что это звучит очень глупо. — Мы, пожалуй, сами доберемся до Почермы.

Линен удивлённо приподнял бровь.

— Через холодный лес, полный диких зверей и бандитов, жаждущих вас поймать?

— Именно, — тут же поддержал меня верный Золто. — Вот именно что через холодный лес. Можете даже огнива нам не давать. А лучше, Ройт, давай-ка заглянем в Вохотму ещё раз, там у нас есть пара дел незаконченных.

Линен рассмеялся.

— Если хотите — пожалуйста, но я пойду с вами, чтобы удостовериться, что вы доберётесь целыми и невредимыми. Но если вам так неприятно моё общество — не лучше ли потерпеть его четыре часа, чем три дня? Вскоре мы будем в Почерме, и там поступайте, как знаете.

— Ага, — скривился Золто. — Да-да, конечно. Поступайте, как знаете, вот только поймите, что вам надо поступить так-то и так-то, послушайте доброго дядю Линя.

— Линен, — подняла брови Анра, — ты напугал ребят?

Детектив развёл руками.

— Ну, моё появление было довольно эффектным, наверное.

— Золто, — улыбаясь, сказала Анра, — я давно знаю Линена, и могу за него поручиться.

— Да и тебе нет веры ни на грош, вот что я скажу, — продолжал раздухарившийся Золто. — Я сижу в этом катере, как в медвежьем капкане, и больше всего мне хочется из него выскочить прямо в воду.

Линен возвёл глаза к небу и тяжело вздохнул.

— Ребята, — медленно начал он, но я его прервал.

— Знаете, Линен, я согласен с планом — добраться с вами до Почермы и там разойтись, — я принял решение, хотя оно мне и не особенно нравилось. — Честно, я думаю, мы можем сами позаботиться о себе. Спасибо за помощь и заботу.

Линен передёрнул плечами, Анра хмыкнула, катер заурчал и понёсся вперёд по воде, оставляя за собой длинный пенный след.

— Распогодилось. Это добрый знак.

Шоннур и Вилириан сидели в небольшой наспех выставленной полевой палатке. За ней располагалась Трибуна Свободного Изъяснения, которой Алые не пользовались уже очень много лет.

— Площадь заполнилась? — Вилириан не смотрел на друга.

— Еще час назад.

— И кого больше?

— Сообщают, что примерно половина Белых, но точно сказать сложно, многие ведь маскируются.

— Думаешь, они попытаются меня убить?

— Вероятность большая.

— И от Ройта по-прежнему нет вестей?

— Чора ищет его, — Шонн устало потер лицо, — он в пути.

— Я должен быть не здесь, а там, — Вилириан вскинулся, — честное слово, мой сын пропал в каком-то преступном притоне, что я здесь делаю?!

— Пытаешься управлять государством, как и обычно, друг мой.

— И у меня не очень-то получается.

— Там все готово, — в палатку заглянул Эрд. — О-о, — протянул он, наблюдая унылые лица, — мы уже сдались?

— Нет еще, — Вилириан усмехнулся и потянулся, щелкнув суставами.

— Многие пришли с оружием, — сообщил Эрд, зевнув.

— Прелестно, — Вилириан улыбнулся ему. — И что же они хотят? Публично растерзать детоубийцу?

— Вроде того.

— Мне подходит.

Он встал рывком и одернул чуть сбившуюся алую мантию. Глаза опасно блеснули.

— Тебя надо объявить… — начал было Шоннур, но Вилириан оборвал его.

— Не надо! Все знают, кто я такой!

Он в два шага дошел до свободного полога палатки и резко откинул его в сторону. В лицо ударил яркий солнечный свет. Вилириан сощурился и быстрой походкой отправился к сцене.

Толпа перед сценой волновалась. Он чувствовал это кожей. От тысяч устремленных на него глаз кровь внутри вскипала. Опасность, недовольство, азарт, страх — сильные эмоции клубились над толпой. Вилириан моргнул и шагнул к краю сцены.

— Жители Ван-Елдэра, собравшиеся сегодня здесь и готовые разнести услышанное по своим семьям, соседям и друзьям! — обратился он, глядя в самый конец площади. — Немало волнений выпало на вашу долю в последнее время, не так ли вы считаете?

В толпе одобрительно зашумели.

— Правда? А почему? — Вилириан дернул головой, будто бы услышал ответ от кого-то конкретного. — Кто-то из вас осудил собственного сына? Приговорил его к многолетнему изгнанию? — в толпе послышались нестройные шепотки. — Или, может, у кого-то здесь пропал бесследно старший сын, наследник и опора? Обвиняют ли вас в убийстве собственного сына, когда вы в беспамятстве ищете его следы по всему миру?

Вилириан сделал паузу, будто бы ожидая ответа.

— Нет, как я погляжу, — он криво улыбнулся. — Все описанное не происходит ни с одним из вас. Только со мной.

Он перевел взгляд на первые ряды, где, подсвеченный солнцем, сиял транспарант. «Смерть убийце!» — требовал он.

— Вы говорите о том, что ваша жизнь не достаточно хороша, — Вилириан проигнорировал это обвинение, — сегодня я не склонен согласиться с вами. Сегодня в городе нет человека печальнее и обеспокоеннее меня, ибо мой сын ранен, в плену на другом континенте, в городе с дурной славой, название которого я узнал лишь вчера. Сейчас его жизнь, вероятно, висит на волоске. И, пока это так, мне сложно проявить понимание в отношении налогов, привилегий и угнетений людей по сословному признаку. Возможно, ваша жизнь не достаточно хороша, моя же максимально ужасна. Не ждите от меня разумности и понимания — я убитый тревогой отец. И жалости во мне тоже нет.