Я поднял брови.

— Оркестр?

— Ну, на самом деле обычный квартет: две скрипки, контрабас и фортепиано, — Чора усмехнулся. — Местные лабухи, популярные шлягеры из классики, танцевальная музыка. Конечно, не Пламенеющая Опера, но есть в этом некоторое очарование местного колорита. Опять же, танцы на палубе, бесплатное пиво. Многие, конечно, напиваются, так что даже случаются драки. Впрочем, драчунов быстро утихомиривают. К Почерме они обычно уже спят вповалку.

Я попытался себе это представить. Выходило не так уж плохо. От мысли, что скоро мне предстоит отправиться в путь, смотреть с корабля на проплывающие мимо пейзажи, пить бесплатное пиво и, может быть, ввязаться в потасовку, я приободрился.

— Правда, корабль с каютами первого класса отправляется раз в два дня, утром, — оборвал мои фантазии Чора. — Сегодняшний корабль уже отчалил, так что следующий будет послезавтра, в шесть утра. Если вас не интересуют подобные развлечения, и вы готовы тесниться в каютах без окон, то каждый день идёт лесовозная барка, там есть недорогие места для пассажиров…

— Нет уж, — наотрез отказался я. — Поеду первым классом. Золто, ты что думаешь?

Золто как-то странно хмурился, будто бы его не слишком привлекала перспектива водной прогулки.

— А разве корабль не каждое утро идет? — спросил он Чору. — Кажется, отец говорил…

— Сократили рейсы, — отозвался Чора. — Дорого.

Золто, все еще хмурясь, кивнул ему.

— Не знаю, как вы, а я в этом часу ужинаю, — сообщил Чора, — кажется, погода позволяет. Сядем в саду?

— Дорогой Чора, вас нам послали ветра! — сообщил я ему благодарно. — Ужин в саду — это лучшее предложение за все мои дни на континенте!

Чора отмахнулся от благодарностей и вернул свое внимание мне. Он тут же распорядился об ужине и принялся расспрашивать меня про Ван-Елдэр. Впрочем, похоже, мои рассказы были ему нужны больше для того, чтобы погрузиться в собственные воспоминания. За все наше время в саду мы с Золто узнали с десяток историй о молодости бывшего профессора Алой Академии и постепенно перешли к более зрелым годам.

Солнце село и на свежем воздухе стало ощутимо прохладно. Добродушный Чора, заметив это, перенес посиделки в дом, заодно предложив нам с Золто выбрать себе по новому комплекту одежды, что оказалось очень кстати: прямо скажем, наши с ним, пережившие и лес, и Норы штаны и куртки давно потеряли свой вид.

Я с радостью принял предложение принарядиться, Золто же поблагодарил Чору несколько сухо, пообещав, что расплатится в ближайшее время. Я видел, что мой друг мрачен и чем-то обеспокоен, но поговорить наедине у нас с ним возможности не было.

— Мой дом — ваш дом! — тем временем распинался Чора, уговаривая нас не стеснять аптекарскую дочь, а остаться на ночь у него. — Наверху есть просторная спальня, широкие кровати и все, что нужно для хорошего отдыха!

При мысли о кроватях у меня тут же заломило спину. Я не помнил, когда последний раз ночевал где-то кроме земли или другой поверхности, предназначенной для ходьбы. Ночь у Кины была, конечно, в разы лучше всех предыдущих, но широкие кровати, обещанные Чорой, вызывали больший энтузиазм.

— Нам все равно надо встретиться с Киной, у нас есть дело, — Золто выразительно посмотрел на меня.

— Может быть, она зайдет сюда? — дружелюбно предложил Чора. — Выпьем чаю, побеседуем.

Я не был уверен в том, что способен влить в себя еще хотя бы глоток, но тащиться на ночь глядя куда-то из теплого дома совершенно не хотелось. Откровенно говоря, мне хотелось уже подняться в обещанную просторную комнату и побыть немного в тишине — болтовня Чоры изрядно утомляла.

— Я схожу один, — кивнул Золто, поднимаясь.

Вид у него был все такой же хмурый, хотя в новенькой синей куртке, явно предназначенной для городской жизни, а не для шатания по лесу, он выглядел неплохо. Я и сам себе нравился. Чистые, не рваные вещи — залог хорошего настроения. Я теперь был в темно-бордовом, спасибо, что хоть не в алом цвете. Чора уверял, что это — последний писк моды, пришедшей из самой Юхати Светлой. Доберемся до Юхати — увидим. Я надеялся, что это случится скоро.

Золто ушел на встречу с Киной. Я подозревал, что гордый ведьмачий сын не хочет зависеть от чужих людей (даже таких милых, как Чора), поэтому деньги, полученные Киной за хаотичку, ему были нужны. В целом он, пожалуй, был прав. Пока мы не добрались до крупных городов, имело смысл озаботиться хоть какими-то средствами, да и я уже утомился от нищенского образа жизни последних дней и был сыт по горло романтикой бродяжничества.

Поднимаясь в гостевую комнату Чоры, я думал о вкусных обедах, оркестре на корабле и шумных портовых городах, что ждали нас с Золто в скором времени.

Лес наполняет радостным, огненным, прыгучим. Шумящие ели, журчащие ручьи, из-под ног — ворохи запахов. Свежесть и теплота; бег — радость. Искать цель — радость.

Длинный ветер говорит далёкие вести; остановиться, прислушаться. Шумят горные реки, молодая поросль на старом пожарище. Ощущение цели!

Бежать слушая; внимательная быстрота. Он здесь был. И ещё.

Старое движение; волны накладываются друг на друга, отражаясь. Шли звери, стояло много людей — цель и другие. Кровь, много крови; зверь ранен. Порох, железо, но не им. Новое — что — да, движущийся Хаос; это убивало зверя. Жестоко.

На спине шерсть встала дыбом.

Цель; и с ним другой, рядом. Оба были напуганы. Человек умирал от железа, рана в живот. Цель убегала.

Внимательно! Здесь!

Белое и красное, смешаны и разделены. Ветер? Нет? Внутри земли. Да. Что это? Что это? Сменить форму.

Да. Это внизу. Оба они уходили вниз. Тайный ход? Безопасное место? Медленное движение, осторожные шаги — вперёд, ещё немного; здесь? Ноги быстро уходят в землю. Подавить тревогу. Земля раскрывается, спрыгнуть вниз.

Здесь странно; запах порядка давит и крутит. След плотный, тяжёлый. Коснусь пальцами стены, зажгу свет. Странно, хочется понять, остановиться, исследовать. Верность задаче. Для изучения нет времени.

Вперёд. Движущийся порядок, неуклюжий противник. Смена формы.

Тяжёлый воздух. Проскользнуть мимо. Здесь: другой был ранен. Да? Нет? Знакомый запах. Кровь и хаос, голова тяжелеет. Вперёд. Спать нельзя. Опасное — быстро. Страшное — тихо. Движение: сейчас. Трое: цель, Алый, Хаос.

Место действия — Западный Яратир, Почерма

Закрывая глаза, Линен видит, что вокруг — пустыня с чёрным песком, без конца и края. В чёрном небе полыхает алое, безжалостное солнце.

Он обнажён, и идёт босиком по острому железному песку, который впивается в его подошвы.

На его плечах — белая каменная плита, под тяжестью которой сгибается его спина, и ступни ног проваливаются в железную пустыню. Шаг за шагом, оставляя за собой кровавые отпечатки, он продвигается вперёд.

Перед ним, позади него, рядом с ним — другие: мужчины и женщины, старые и молодые, все — с белыми плитами на плечах. Каждый несёт свою плиту, без жалоб и стонов, напрягая своё тело для общей цели..

Глаза каждого устремлены вперёд: там, посередине чёрной железной пустыни, под мутным, грязным небом стоит белоснежная башня, вворачивающаяся в небо, как рог нарвала, и от её одинокой, хрупкой красоты Линену хочется плакать. А боль от того, что он видит недостроенные ярусы и обломанную, незавершённую верхушку, разрывает ему сердце.

Но то, что он несёт плиту, которая станет её частью, наполняет его неизмеримым, невозможным счастьем.

Здесь обычное созерцание, рекомендованное для посвящённых в Невозможный план, переходит в особое созерцание Линена, открытое им самим.

С одной стороны, он всё ещё видит себя, несущим плиту к башне.

А с другой стороны, понимает, что башня — это видимость. Фикция, концепция ума, аттрактор эмоций для тысяч фанатичных сторонников Невозможного плана. Которых, на самом деле, тоже не существует — они такая же выдумка, как и Башня.