— Так неудивительно, что книга никому не понравилось. А что за разговоры о литературе, а, Золто?
— Ройт, ты — то же, что и Нунор, — заявил Золто.
— И где мой Красный Меч? Или ты видишь у меня мускулы величиной с бычью ногу?
Золто мрачно посмотрел на меня.
— Нунор — это ты. А твой ветер хаоса — это ар-Марнар, писатель твой. Пока ты ему по сердцу, от всех убежишь, и из Нор выйдешь, и из Кяськи, и везде будут тебе друзья, добыча и слава. А если разонравишься, всё будет как у всех. Будет, как в книгах не пишут.
— И что будет, а?
Золто оскалился, и глаза засветились его жёлтым.
— Знаешь, что будет? Вот что будет. Через полчаса сюда придёт Сайбар. Он будет уговаривать тебя нарисовать эти узоры сияющие, как их там — плетения? Сначала сулить золотые горы, но тебя, Айнхейна, золотыми горами не заманишь. Потом будет угрожать. Ты откажешься. Потом он скажет тебе, что если не согласишься, он будет нарезать из меня мясные кружева. Ты согласишься. Нарисуешь ему плетение своё. Не очень хорошее, он это поймёт и отрежет мне что-нибудь. Ты нарисуешь ему много плетений, сколько сможешь. Двадцать, тридцать. Несколько дней ты будешь рисовать, а потом Сайбар забеспокоится — а вдруг за тобой ещё какой агент Алых придёт? Тогда тебя отведут в лес, подрежут сухожилия, вымажут жиром и бросят на волчьих тропах. Меня просто прирежут и закопают. Конец.
Я приподнялся на локтях, посмотрел на Золто. Во мне разгорался знакомый огонь.
— Что, я не могу лежать, ныть и думать о том, как всё плохо получилось и как безнадёжно наше положение?
— Нет, — ухмыльнулся Золто.
Я встал, повёл плечами и отряхнулся. Голова гудела, но вполне терпимо.
— Ну, — сказал я, — ладно. Ройт Великолепный и Золто Решительный были захвачены разбойниками! Как же наши герои выберутся из этой непростой ситуации? Так?
— Ага, — сказал Золто, поднимаясь с пола. — Фух.
— Значит, команда снова в сборе! — объявил я громко. — Ногача только нет, но он у нас любит пропадать и возвращаться. Так, Золто, можешь ещё раз рассказать мне о Кяськи? Сколько здесь этих бандитских гильдий? Кто правит? Насколько влиятелен Сайбар? Сколько, действительно, денег получают Кяськи от своих дел разбойных? Рассказывай всё, может, какая-то деталь окажется именно той, что поможет нам выбраться.
Интерлюдия. Реалиора
Вилириан, в одной набедренной повязке, покрытый узорами алой эссенции, стоял в центре башни Хинн. Его окружали шесть высоких амфор из живого стекла, и каждая содержала десять данхов эссенции. Пять дней работы Великой Печати Айнхейнов.
— Ты, я так понимаю, будешь тщательно следовать этому древнему ритуалу, — мягко произнёс Эрд.
— Я Архонт Непреклонности, — наклонил голову Вилириан. — Я хранитель традиции, страж Максим, Алый в тридцать втором поколении. Я создаю Реалиору так.
— Не спорю, — поднял ладони Эрд. — Не спорю. Но не участвую.
Шоннур коротко кивнул. — Я участвую.
Вилириан закрыл глаза.
Низкий, рычащий звук, начинаясь тихо, стал становиться всё громче. Архонт Непреклонности запел слова древней, древней песни. Когда-то её пели у своих костров кочевники, далёкие предки Алых. Ещё до того, как упал Храм. Ещё до того, как вознеслись дворцы древней империи, разрушенные ударом Храма. До того, как люди научились пахать землю и выплавлять сталь. Эта песня пришла из времён, когда мир человека составляли конь, собака, лук и его род.
Негкер Тхойя Сах
Лечгер Анойя Сах
Шемкер Ройя Сах
Чхатем Вынраа Сах
(в проливной дождь
в пронизывающий ветер
под палящим солнцем
в чёрном мраке)
Зал погрузился во тьму, лишь эссенция мягко сияла в стеклянных амфорах. Голос Вилириана звучал одиноким призывом, идущим из бесконечной степной дали. Шоннур прикрыл глаза, и вступил вслед за своим другом, выпевая известные каждому Алому слова на древнем наречии.
Дзохын-да нрадаан
Чхотын ро нрадаан
Дзохын-да нрадаан
Чхотын ро нрадаан
(вы стояли рядом со мной
делили это со мной
стояли рядом со мной
делили это со мной)
Эрд обнаружил — неожиданно для себя — что тоже поёт, запрокинув голову.
Бецхат ысренан тха
Кырчар ысренан тха
Цзохат ысренан тха
Хюрчва ысренан тха
Дзохын-да нрадаан
Чхотын ро нрадаан
Дзохын-да нрадаан
Чхотын ро нрадаан
Саахте преш хуцаг
Саахте дарх хуцаг
Саахте хунч хуцаг
Саахте тнах хуцаг
Дзохын-да нрадаан
Чхотын ро нрадаан
Дзохын-да нрадаан
Чхотын ро нрадаан
Байкырч ысренан тха
Елдэр ысренан тха
Шамшер ысренан тха
Духуд ысренан тха
Дзохын-да нрадаан
Чхотын ро нрадаан
Дзохын-да нрадаан
Чхотын ро нрадаан
(болезнь пришла
война пришла
голод пришёл
предательство пришло
вы стояли рядом со мной
делили это со мной
стояли рядом со мной
делили это со мной
в дни поражения
в дни колдовства
в дни безумия
в дни смерти
вы стояли рядом со мной
делили это со мной
стояли рядом со мной
делили это со мной
победа пришла
радость пришла
богатство пришло
дети пришли
вы стояли рядом со мной
делили это со мной
стояли рядом со мной
делили это со мной)
Подул холодный, пахнущий силой ветер. Архонты раскрыли глаза. Стен больше не было. Пол стал бесконечной степью, покрытой чёрной травой, и по узким канавкам в земле огненными полосами бежали узоры созданного Рессамом массива. Над тремя Архонтам сверкали невозможно яркие, чужие звёзды неизвестного мира.
Их обличие тоже изменилось. Облачённый в волчьи шкуры Эрд скрючился, опираясь на посох из резной кости, и выглядел невероятно старым; его глаза горели неземным, радужным светом, а из широченного ухмыляющегося рта торчали полустёртые, жёлтые клыки. Тело Шоннура светилось, и было видно, как под тонкой кожей течёт расплавленная лава; его туловище и правую руку закрывал непроглядно чёрный доспех, а в левой руке он сжимал дротик, сотканный из молний. Его многоцветные волосы реяли облаком вокруг головы. Вилириан выглядел как высокий, темнокожий мужчина с сияющими зеленью глазами, препоясанный оленьей шкурой. Из его головы росли величественные оленьи рога, и в руках он держал увитый лозой жезл.
Перед ними стоял треножник массива, на котором вращался красный песок.
Эрд откашлялся и сказал надтреснутым, низким голосом:
— Каждый раз у меня эта форма, Вилириан.
— Такова Моя Воля и Твоя Правда, — ответил Вилириан, голос его звучал как шум ветра. — Приступим, Братья. Отыщем Ройта.
— Ройта? — голос Шоннура затрещал пламенем. — Нам нужно найти Рессама, пока не померкли звёзды.
— Сперва Ройта, — сказал Вилириан, и мощь его голоса была такова, что Шоннур сгорбился, а Эрд скрючился ещё больше, опираясь на посох обеими руками.
Архонты, не споря больше, подошли к треножнику. Вилириан простёр над ним ладонь; чёрная кожа на ней треснула, и зелёная кровь потекла на песок. Огненные узоры вспыхнули высоким зеленым пламенем; занялась чёрная трава. Эрд проворно обернулся, ударил посохом о землю, что-то пробормотав, и трава погасла.
Треножник послушно изобразил карту Яратира, на которой горела звёздочка Ройта.
— Ближе, — Вилириан воздел жезл к небесам. Ветер стал дуть сильнее, потянуло морозом. Трава начала покрываться инеем. Шоннур задрал голову к чёрному небу, выдохнул исполинский клуб огня.
На песке появились очертания крепости с четырьмя бастионами.
— Ближе, Яснее — Вилириан топнул ногой, и зелень пламени взвилось ещё раз. Эрд снова забормотал, застучал посохом, успокаивая огонь, удерживая его в линиях.
Песок приобрёл цвет, и они увидели Ройта, неподвижно лежащего на каменном полу. На его лице была кровь.
— Я Иду за Своим Сыном, — сказал Вилириан, отворачиваясь от треножника.
— Рессам! Ты должен найти Рессама, — прокричал Шоннур. Пламя в дорожках начало гаснуть.
