— Штиль разбери этих зануд! Что за штилеву дрянь они выдумали? Почему ей пользуется Ройт? Он что, совсем флюгер потерял?

— Я полагаю, что Ройт понятия не имел, что применяет. По правде говоря, я — извини — даже рад, что первой пострадала собака, а не, скажем, человек. Представь себе, что такая эссенция попала бы на кожу мне. Возможно — если бы я не успел применить способности — я бы превратился в безвольного голема, следующего приказам того, кто нанёс эссенцию.

— На штиля это Ройту?

— Ройту совершенно незачем. А некоторые Белые были бы счастливы. Представь себе, что они сказали Ройту, что это, допустим, безопасное снотворное. Мы спорим, и Ройт применяет его на меня. После этого они говорят ему, что у них есть противоядие, но чтобы его получить, Ройт должен приказать мне сделать то-то и то-то. Например, доставить куда-то сто данхов великой эссенции. Или выпустить из Стальных Ям несколько преступников.

— Дичь какая-то. Что, думаешь, Ройт бы так поступил?

— Не знаю, Ликс. Смотря насколько он был бы напуган и растерян. Однако, сейчас Ройт на Яратире, и какой бы план не был у Белых, Ройт вне их досягаемости. Теперь он вместе с одним из наших опытных агентов, которого туда перебросил Рессам, и всё будет в порядке. Я, признаться, очень рад. Не находил себе места всю дорогу.

— Один агент на Ройта — маловато, — Ликс вгрызся в яблоко. — Чего ж ты сразу отряд не послал?

— Послать на территорию другого государства отряд Алых с помощью переноса — грубое нарушение дипломатических соглашений. Там, конечно, глухомань, но всё равно — отряд привлёк бы очень много внимания.

— И что?

— А то, что и дож Юхати, и Непререкаемый Кутха сразу начнут беспокоиться — а не перенесётся ли завтра боевой отряд Алых к ним в покои? И в страхе начнут отдавать какие-нибудь глупые приказы. Думаешь, у нас нет их шпионов? Я не хочу развязывать агентурную войну. А так… ну, послал я одного агента выручить сына. Даже если об этом станет известно, меня поймут. Но я рассчитываю, что никто не заметит.

— Агент-то надёжный?

— Йис говорила — именно такой, какой нужно.

— Ну, если Йис сказала… — протянул Ликс, и вдруг вытянул шею, вглядываясь.

Лавируя мимо кадок, по направлению к столу быстро шёл Верховный Старший Шоннур. Вилириан проследил взгляд Ликса, и побледнел.

— Что случилось, — он вскочил, направляясь к другу.

— Рессам исчез. — мрачно проговорил Шоннур. Он выглядел постаревшим, усталым, под глазами залегли тёмные круги.

— Что?

— Рессама нигде нет. Мало того, его словно нигде и не было никогда. Маятники кружат, собаки не берут след, искатели слепы, массивы глухи — всё бесполезно. Мы отправили агентов и детективов, они сейчас переворачивают вверх дном всю его башню.

Вилириан опустился в кресло, в глазах плескался ужас.

— Никто не должен об этом знать, Шоннур.

— Сам знаю! Но уже слишком поздно я перехватил контроль над его поисками. Слишком много людей знают.

— Значит, уже неважно. Но Рессама необходимо найти.

— Я затем к тебе и пришёл. Запусти большой поисковой массив Рессама, Виль. Рессам мог перенестись куда-то за пределы действия обычных поисковых массивов, и мы его просто не видим.

Вилириан потёр лоб. Ликс обеспокоенно смотрел на него.

— Мне нужно подготовиться. Вечером буду в башне Хинн.

Шоннур коротко кивнул и удалился.

Вилириан откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди, и испустил печальный вздох.

— Пап?

— Если Рессам пропал, это катастрофа, — угрюмо сказал Архонт Непреклонности. — Без него Ван-Елдэр теряет четверть своей силы.

Ликс поперхнулся.

— Четверть?

— Это я ещё оптимистично высказался. Может, и треть. Все плетения на Алых башнях — Рессама. Массивы поиска, преобразования, деконструкции — Рессам. Искусство пространственного переноса — Рессам.

— Я думал, этим занимаются все Алые, что работают вместе с ним, — пожал плечами Ликс. — Он же не сам строил их все, в конце концов.

Вилириан взялся за голову, взлохматив чёрные короткие волосы.

— Сердце пьёт из глубины. Ты понимаешь, что это значит?

— Ну, что Алый постигает тайны, погружаясь в изучение своих способностей?

— Не в изучение своих способностей.

— В нигредо?

— И не в нигредо.

— А куда?

— А штиль его знает куда, Ликс, — раздражённо сказал Вилириан. — Как ты применяешь свою способность? Ты же можешь слушать некоторые растения. По-моему, суккуленты.

— Беру и применяю, — удивлённо сказал сын. — Вроде как бы стараюсь это делать. Беру и слушаю суккуленты.

— А как именно? Что ты при этом делаешь? Если подробно?

— Эээээ… — задумался тот. Присмотрелся к одному из кактусов, замолчал. Взгляд его стал отстранённым.

Вилириан сначала нервно постукивал о край стола перстнем, потом спохватился и перестал.

— Ну… я как бы замолкаю, а потом чем-то внутри вроде как подцепляю что-то в себе. Скорее двигаю. Потом у меня немного закладывает в ушах, и я вроде как слышу нечто вроде странных звуков, которые не похожи на звуки, и при этом чем-то понимаю, что он расстроен и жалуется на плохую почву. Они все обычно жалуются. Не очень полезная способность, знаешь ли.

Вилириан кивнул.

— А теперь подумай о том, как ты это понял.

Ликс поднял брови и уставился на отца.

— В смысле, как я это понял. А как я вообще что-то понимаю?

— Вот, и это самый главный вопрос. Как ты вообще что-то понимаешь. Попробуй посмотреть, как ты что-то понимаешь. Закрой глаза. Смотри на то, как ты смотришь. Понимай то, как ты понимаешь. Думай о том, как ты думаешь. Смотри на то, как ты смотришь. Понимай то, как ты понимаешь. Думай о том, как ты думаешь. Смотри. Понимай. Думай. — Вилириан говорил размеренно, с длинными паузами между словами.

Ликс, прикрыв глаза, обмяк в кресле. Повисло молчание. Вилириан терпеливо ждал.

— Голова так кружится, — ответил он, не открывая глаз. Голос его был какой-то чужой, незнакомый. — И ощущения странные. Немного страшные. Я будто на дно погрузился, в темноту. Там всё как бы другое: трогаешь что-то, и оно разваливается.

Он открыл глаза и начал их тереть.

— Что-то понял?

— Вроде нет. Или понял…

— А теперь попробуй ещё раз применить способность, — сказал Вилириан, отправляя к Ликсу щелчком по столу скляницу живого стекла с алой жидкостью внутри.

— Да я не потратился, — возразил было он, но Вилириан жестом прервал его.

— Попробуй.

Ликс накрыл ладонью скляницу и снова присмотрелся к тому же кактусу.

— Ого, — бодро сказал он. — Ему не хватает этого… олова? Серы? Нет… Чего-то горького… он хочет горького. Такой неприятный вкус, а ему нравится, он скучает по нему. Кислого и горького.

— Ему не хватает фосфора, — кивнул Вилириан. — Молодец.

— Ого. А что ты мне раньше такое не показывал?

— Обычно такому учат на специальных уроках в Академии. Итак, Ликс, ну как, хочешь повторить? Ещё раз попробовать понять, как ты понимаешь? Посмотреть…

Ликс замахал руками и скривился.

— Кружится голова, неприятно. Будто заболел. Нет, в другой раз. Сейчас даже думать об этом неприятно.

— Сейчас ты, скажем так, немного хлебнул из глубины, Ликс. Я помог тебе это сделать, но основную работу ты сделал сам. Чем глубже ты будешь погружаться, тем сильнее будет твоё сердце, и тем лучше ты будешь владеть своей способностью. Если ты будешь исследовать свои глубины решительно и спокойно, вливать в себя эссенцию, изучать и применять Максимы и непреклонно следовать пути истинного Алого, ты однажды сможешь постичь искусство формирования своей Реалиоры. Возможно, даже не одной.

— Так просто?

— Это самое сложное, Ликс, что только есть под небесным ветром. Ты сейчас не сделал даже четверти шага, а уже устал. Рессам же погрузился на невероятную глубину. Его понимание природы Хаоса, природы Алой эссенции несравненно, и именно потому его массивы и Великие Печати превосходят все существовавшие до него. Он может, глядя на проект Великой Печати, внести три-четыре исправления, и она станет вдвое эффективнее. Он видит ошибку в созданном массиве, и чувствует, каков он должен быть. И его Реалиора Пространства может перебросить предмет или человека на десятки тысяч газаров так же просто, как я перемещаю чашку по столу. Наша сила и процветание зависят от Рессама. Как и от каждого Архонта. Девятка Архонтов значит для Ван-Елдэра едва ли не больше, чем все остальные Алые, вместе взятые.