И это мой верный и храбрый спутник? Поминая нечестивые ветра, я осторожно приблизился.

У стены лежал дохлый баран, поросший какой-то травой.

— Золто, это мёртвый баран, спокойно иди, — крикнул ему я.

Баран пошевелился, и я стремительно ретировался.

— Баран не мёртвый, не иди, — предупредил я Золто, отбегая.

Золто и не собирался. Напротив, наплевав на командный дух, он припустил прочь, я за ним. Мы пробежали, наверное, с полсотни алдов и остановились. Я прислушался.

Послышался быстрый цокот копыт.

Плохо дело! Я достал нож. Золто тоже остановился и взял копьё наизготовку. Баран стремительно приближался, и я увидел, что трава — или то, что я принимал за траву — торчит из его шерсти, как иглы.

Он задел боком стену коридора, и иглы высекли из камней сноп искр. Баран, поросший железом? Прекрасно! Почему он не мог порасти мягким пухом, а?

Я начал отступать, но тут баран остановился, глядя на нас мёртвыми, пустыми глазами. Иголки на его шерсти медленно опускались.

Золто выругался и плюнул.

— Это тварь. Пронесло.

— В смысле, тварь?

— Ну, это баран. Он был живой, но в него ладанка попала. Теперь он вот такой. Стоит, своё поле стережёт, но за поле не выходит. Незачем ему.

Хм, то есть, он вроде той злополучной собаки Ликса.

— То есть, твари не атакуют, если ты не заходишь на их поле?

— Какие как, — неопределённо отозвался Золто. — Но твари попроще живуль. Если умеючи, то их можно бить. Значит, это ладный коридор, тут всё — твари. Звери, а может, и люди бывшие.

— Ладный коридор?

— Здесь ладный ветер стоит, значит.

— Ты же говорил, что не знаешь ничего!

— Ну, что-то да рассказывали, — он протянул. — Да только врут же все почём зря. Чего там поймёшь.

Баран стоял, не шевелясь.

— Так. А мы можем этого барана прикончить? Например, камнями его закидаем?

— Если мы его бить будем или чуть ближе подойдём, то он взъярится и на нас бросится. Тут поле не поле, а пойдёт на нас.

— А если ты копьём в него кинешь и убьёшь? Это может сработать?

— Толку-то. Видишь, баран железный. Значит, копьём его не возьмёшь.

Так. Упорядоченный баран. И воздух здесь «стоит» упорядоченный. Интересно, наши мастера вообще слышали про такое? Сколько себя помню, ветер всегда был двусоставным.

Вернемся к барану. Что мы знаем о баранах? Их едят, и они дают шерсть. Ещё барашек говорит «беееее», как меня в детстве учила мать по букварю, где были изображены животные….

Мне в голову пришла идея.

— Слушай, Золто, а если мы в шкуры завернёмся и на четвереньках пойдём, он нас за стадо не примет?

Золто вылупился на меня, как на безумца.

— Ну, смотри. Это же баран, по сути, только мёртвый и тупой. Они же стадо не трогают? Нет? Если мы завернёмся в шкуры, пойдём и будем говорить «бееееее», он, может, нас и пропустит.

— Да ну, срамиться!

— Перед кем? Перед мёртвым бараном?

Я решительно извлёк свою спальную шкуру из сумки и попытался в неё завернуться. Края шкуры болтались, и она сползала.

— Есть чем перепоясаться?

Золто достал моток верёвки и отрезал мне кусок. Я ухитрился затянуть на себе петлю и завязал узелок.

— Шкуры-то оленьи, — хмыкнул Золто.

— Тише, — отозвался я, — барану это знать не обязательно.

Опустившись на четвереньки, я медленно пополз, издавая негромкое блеяние. Шаг за шагом я приближался к барану. Он не подавал признаков жизни. Получилось? Я гений, мастер обмана! Не зря мне букварь в детстве читали с картинками — пригодилось! «Как говорит барашек? Бееее!»

Яростное веселье охватывало меня все больше. Если баран все-таки решит меня сожрать или исколоть иглами, то это будет самая смешная смерть в истории. Я представил себе заголовок: «Несчастный случай! Высокородный Алый был съеден при попытке обмануть мертвого барана. Молодого человека нашли, завернутым в шкуру оленя, по предварительным данным, он пытался…»

— Беееееее, — прозвучало за моей спиной.

Ведьмак решил последовать моему примеру? Я обернулся и увидел завёрнутого в шкуру Золто, стоящего на четвереньках. Куда искуснее завёрнутого в шкуру, чем я, должен признаться.

Затем грюкнуло что-то железное. Баран встрепенулся и застучал иглами. Я увидел, что Золто тащит копьё. Мой-то кол остался ещё на месте злополучной встречи с рыкташем.

— Бееее! Зачееем тебббеее копьёеее, — заблеял я осуждающе. — Ббброось беее копьеее!

— Нееет, — отблеивался Золто, — неее бброоошу ббеее!

— Ббееестрееее, бееегооооом! — я почетверенькал ему навстречу.

Перехватив у него наконечник копья одной рукой, я запихал его под свой пояс — то есть, верёвку, которой держались на мне шкуры. Баран нерешительно переступил ногами.

— Беееее! Тааак жеее!

Но Золто уже понимал, что делать. Он прицепил рукоять копья со своей стороны к своим шкурам, и мы поползли вперёд, стараясь сохранять расстояние.

Ну как же беесит!

Мы ползли и ползли. Колени и локти протестовали против такого обращения. Пару раз падало копьё, но баран, очевидно, не придавал этому звуку значения.

— Слушай, Золто, — прошептал ему я, разворачиваясь. — Баран своё поле целиком стережёт?

— Чего?

— Ну, он что сейчас делать будет? Вернётся на место, где спал?

— А откуда мне знать-то? — огрызнулся Золто и заорал мне почти в самое ухо: — Бееееее!

Я отцепил копьё, отдал его Золто и встал. Баран нас преследовать не пытался. Я довольно улыбнулся:

— В общем, Золто, мы угодили в Норы. Тут нужно логическое мышление и образование. Слушай меня. Если я скажу бежать — побежишь. Скажу лежать — ляжешь. Скажу — в шкуры завернуться и бараном блеять — в шкуру завернёшься и бараном заблеешь.

Неблагодарный Золто попытался пнуть меня ногой, но запутался в шкурах.

Отвязавшись от мертвого барана, я здорово приободрился. Золто широко улыбался — вместе со сверкающими глазами это выглядело несколько безумно.

— Ройт, — я и не предполагал за ним таких дружелюбных интонаций: — мы — молодцы!

— Все в порядке? — я не удержался от ехидства.

— Нет, — он вздрогнул, и прикрыл лицо ладонью. — Мы надышались.

Я недоумённо взглянул на него.

— Стоячим ветром надышались, Ройт! — Золто говорил, вроде, серьезно, но улыбка так и не пропадала с лица. — Норщики в масках специальных ходят, чтобы не дышать им! Не дыши, Ройт!

Я послушно перестал дышать. В голове, действительно, звенело. Впрочем, долго не дышать не получалось.

— И что теперь? Мы умрём? — спросил я Золто, зажимая нос.

— Неа, просто запьянеем от ветра, — гыгыкнул он. — Сильно.

Я облегчённо вздохнул.

— Да может потому норщики и мрут, что в масках ходят! Смотри, как мы лихо барана прошли, — ещё раз восхитился я.

Золто гыгыкнул. Славный парень этот Золто! С ним нигде не пропадёшь!

Хихикая и толкая друг друга под ребра, мы преодолели очередного «монстра» — вереницу упорядченных змей. Покрытые каменистыми наростами, пылью и другим мусором, они тащились по коридору нам навстречу. Мы с Золто прыгали между ними, во всю глотку распевая похабную песенку, которой научил меня ведьмачий сын.

— Мудрецы и молодцы не нашли свои трусцы! — победно выкрикнул я, приземляясь.

Сразу десяток змей остались позади. Я обернулся на Золто. Тот фыркнул и, хохоча, сделал кувырок в воздухе. Только чудом устояв на ногах, он сделал театральный поклон до земли.

К огромной улитке мы подошли уже пошатываясь. Ребра и живот ныли от беспрерывного смеха. Казалось, сил на большее веселье уже не осталось, но при виде очередной твари нас скрутило в новом приступе. Какая-то часть моего сознания настойчиво пыталась пробиться ко мне, я видел, что и Золто периодически стискивает голову ладонями, будто пытался то ли собрать ее воедино, то ли выдавить из нее что-то. Мне хотелось ему сказать, чтобы прекращал, потому что он очень умный, ловкий, храбрый ведьмачий сын. Как и я.

Славная улитка! Она захотела нас покатать. Золто уверял, что может с ней объясняться — я в который раз удивился его могущественным способностям. Игра с улиткой была очень проста: надо было держаться за панцирь, и не трогать её тело, потому что иначе ей будет щекотно. Или мы обожжёмся. Уже не помню. Мы оседлали её, и скользили по коридору, как на лодке. Я спел Золто баркаролу «Влюблённый рыбак». Кажется, дважды.