Алёна зарыдала, бросившись к мужу на грудь. Глеб Никифорович тоже стоял сам не свой. Он утешал жену, приобняв и, пытаясь успокоить, и сам не веря, что его сын до сих пор жив.

- А ты его ещё видела?

- Да-да! - затараторила Алёна, вытирая слёзы и поспешно кивая головой, - Я на следующий день сама пошла в посадки. День был пасмурный, уже стемнело, а я всё бродила и бродила между деревьев, не в силах успокоиться. Мне так хотелось ещё хоть раз его увидеть! Я молила Бога... И я увидела... Он сидел у оврага и смотрел на луну. Я подошла чуть ближе, но он заметил меня, встал и скрылся в лесу.

- Значит, он жив... - изрёк Глеб Никифорович.

- Жив, жив, и его как-то нужно спасать! - взмолилась со слезами Алёна, - Глеб, он такой добрый, такой хороший!...

- Добрый?

- Да. Я с ним разговаривала. Я каждый день ходила туда, пока он не привык ко мне и понял, что я не причиню ему зла. Однажды я подошла чуть поближе, а он встал и тоже пошёл ко мне. И стал смотреть на мою сумку, а у меня там лежал свежий хлеб. Я поняла, что он голоден и протянула ему буханку. Он сказал "Спасибо", потом отломил горбушку и стал жадно, есть. Глеб, он голодный! Его не кормят!

Алёна опять зарыдала.

- А ты не предложила ему пойти к нам, поесть?

- Я предложила, но он грустно сказал, что сидит здесь и ждёт своего дедушку, так как остальные к нему плохо относятся и он от них сбежал.

Глеб Никифорович немедленно принял решение:

- Надо его найти. Пойдём со мной, он тебя знает, от меня Мирослав убежит...

Тем временем Герасим Потапович подошёл к мужикам на завалинке, среди которых были и его старые друзья, охотники, и сказал:

- Мужики, есть идея. Пойдёмте в посадки. Привяжете меня цепями к столбу, дождёмся ночного воя, я им отвечу, ну а вы спрячьтесь рядом. Подбегут ко мне - вы их завалите. А меня нечаянно пристрелите, или эти черти меня порвут - мне не жалко. Я всё равно не жилец. Это не жизнь, мужики. Хоть послужу доброму делу...

- Ты хочешь сделать так же, как вы с Никитой тогда задумали? Так что ли?

- Ну да. Только тогда я был один, однорукий, какой из меня теперь охотник... Подвёл только Никитку, старый дурак... А вас - то много! Давайте устроим им ловушку! Я буду приманкой!- умолял их Герасим.

Мужики переглянулись. Не хотелось им сегодня воевать, они чуть выпили, празднуя победу над Никодимом, и расслабились. Не верилось им, что опасность сохранилась. Расслабились мужики.

- Ой, ну ты, Герасим, ни днём, ни ночью покоя не ведаешь, - начал один, - Дай расслабиться! Ну не каждый же день воевать! Ну что ты, в самом деле?

- Да какой расслабиться, мужики! - убеждал их Герасим. - Надо действовать на опережение! Иначе они нас тут всех перегрызут, как вы не понимаете? В их ряду прибывает! Они силой или хитростью затаскивают людей к себе и обращают их в оборотней!

- Ну, это уж ты скажешь... - засмеялся его старый друг Пахом.

- Тебе уж везде упыри мерещатся, - подхихикнул сторож Фома, блестя на него чёрными и хитрыми глазками-буравчиками.

- Мужики... - стонал Герасим, - уважьте мою просьбу... Мне и жить-то осталось... Хочу умереть с пользой для дела, а не как смердящий пёс...- он совсем сник.

Пахом подмигнул Кузьме:

- Ну что ж мы, правда, мужики, просьбу друга не уважим, а? А ну-ка встали все, взяли ружья свои и айда туда, куда Герасим Потапович нам укажет!

Мужики нехотя подчинились. Разошлись по домам за оружием, затем снова встретились и пошли за Герасимом в посадки. По мере приближения к месту будущей схватки, они снова почувствовали азарт и воодушевление.

Пришли, залегли в траве и кустах, спрятавшись за деревья, предварительно привязав к берёзе Герасима. Он только твердил:

- Мужики, меня не жалейте! Зацепите - и ничего страшного! Главное - этих гадов перестреляйте!

- Сами знаем, кого стрелять... - недовольно отвечал Пахом, не разделяющий желание Герасима пожертвовать своей жизнью, - Так, по Герасиму Потаповичу, чтоб ни один не попал, поняли?

- Эх, где бы взять серебряные пули! - мечтательно произнёс один, передёргивая затвор, - мы бы их с одного выстрела валили! А так приходится превращать их в решето, тратя на каждого целую обойму.

- Нет у нас такой роскоши, - ответил Кузьма, всматриваясь в темноту.

Охотники притаились. И тут в полной тишине раздался непонятный стон, переходящий в рык, со стороны Герасима... Охотники обернулись к нему и не узнали... Перед ними стоял, привязанный к берёзе, огромный мускулистый волосатый оборотень с белыми, сверкающими при свете луны, клыками и белками красных, горящих адовым пламенем, глаз...

- Етиттова сила... прошептал, кто-то, усиленно крестясь.

У многих было желание в него выстрелить, настолько страшное предстало их взору зрелище... Герасим вдохнул поглубже и завыл на всю окрестность.

Глеб Никифорович с супругой тем временем быстро шли по направлению к посадкам.

Глеб и Алёна подходили к посадкам, как вдруг услышали дикий рёв. Они остановились. Алёна сказала:

- Наверное, туда идти нам нельзя... Там кто-то есть...

Глеб Никифорович подумал и ответил:

- Нужно позвать людей с ружьями. Хотя, в этой темноте, можно снова перестрелять друг друга... Да и в Мирослава можно попасть, если он там. Что же делать?..

Они стояли недалеко от посадок в нерешительности, не зная, что предпринять. Снова раздался вой.

- Их там, наверное, несколько... - испугалась Алёна.

- Он тебе сам сказал, что сбежал от них?

- Да, он сказал, что ушёл от них, потому что до него там никому никакого дела. И я ходила туда его кормить.

- Что же делать? - усиленно размышлял Глеб Никифорович, - А может быть, возьмём с собой пару охотников и пойдём туда, ты позовёшь его. Если выскочат упыри - их пристрелят. А если выйдет он - мы попробуем взять его себе. Скажем, что дедушка скоро вернётся, а пока он поживёт у нас...

Глеб и Алёна развернулись и пошли к ближайшему дому, в котором жил охотник. По дороге врач прервал молчание и задал вопрос, который мучал и тяготил обоих:

- Как ты думаешь, наш сын - оборотень? Они смогли обратить его?

- Я думаю - да... Но я видела его и в человеческом обличье. В образе оборотня он от меня убегал, а вот как мальчик - стал подходить, разговаривать. Ты знаешь, - вдруг вспомнила Алёна, - он ведь мне рассказал про какие-то ножи... Он сказал, что знает, где спрятаны ножи, через которые кувыркался однорукий человек. И что если он кувыркнётся назад и прочтёт заклинание - он снова перестанет быть зверем...

- Однорукий человек? - Глеб Никифорович остановился, - Кто это? Неужели Герасим Потапович? Он? Он - оборотень?... Не могу в это поверить... Так вот почему его звал Никодим... - врач схватился руками за голову, - Какой ужас... Что происходит?... Скоро в селе людей не останется. Проснёшься, и сам не будешь знать: оборотень ты, или нет? Что ты говоришь? Ножи? - опомнился он, - значит, кому -то можно помочь. Людей можно вернуть назад, - рассуждал он, пока они шли к дому охотника, живущего неподалёку.

Они постучали в дверь. Им открыла жена Пахома, заспанная и недовольная.

- Где он? - переспросила она, - а кто его знает, где он шляется? Пьяница этот чёртов. Пошли с Кузьмой и другими такими же алкашами праздновать победу над оборотнями. Сама который час дожидаюсь, уже и спать легла. Видно, лежит где-нибудь под лавкой, или в кустах. Натрюкался, алкаш окаянный!

Она в сердцах хлопнула перед их носом дверь.

Врач с супругой растерялись и стояли возле дома Пахома, не понимая, куда же им теперь идти. Тут Глеб Никифорович решился:

- У нашего сторожа есть ружьё. Я возьму его и пойду один искать своего сына.

- Но ты, же не умеешь стрелять! - сопротивлялась этой идее Алёна.

- Но ведь что-то нужно делать! - уговаривал её супруг, до утра ждать мы тоже не можем.

Они пошли к больнице, понимая, что и это - не выход, и мучительно думая, как же им помочь своему ребёнку?...