У меня снова наворачиваются слезы. В который раз просматривая эти кадры, я по новой проживаю важные моменты прошлого.

Вот мы с Марией идем в клинику, где через пять минут узнаем пол ребенка. А вот я с огромным животом никак не могу выйти из низкой машины Мишки и смеюсь почти до слез… Это предпоследняя неделя перед родами, кажется.

На видео наложена музыка. Она негромкая и нейтральная, оригинальный звук видео тоже слышен, но нормально клипы в телевизоре заглушают.

Никита ставит на паузу и тянется к пульту от телека. Вырубает его, после чего поворачивается и смотрит на меня в упор. В глазах боль.

Смотрю на него сквозь застывшие слезы и понимаю, что лучше уйти.

— Ты можешь оставить планшет и посмотреть, когда захочешь. Я пойду, — прихлопнув ладонью подлокотник дивана, встаю.

— Куда ты пойдешь? — голос звучит непривычно низко.

— В отель.

— Этот чем-то не устраивает?

Я недоуменно пожимаю плечами. В принципе, устраивает. Приятный чистый отель. Дороговат, наверное, но одну ночь я точно могу себе позволить.

— Если есть свободные номера, то переночую тут.

Я беру свое пальто. Рюкзак с вещами уже стоит на выходе.

— Присядь. Я позвоню администратору, ключ принесут.

— Нет-нет, я сама справлюсь. Ты отдыхай и смотри мое творчество, — говорю и тут же добавляю: — Если хочешь, конечно.

— Садись, — глазами указывает на диван и уже звонит.

Спорить бессмысленно. Если Гордиевский решил, то он сразу делает.

Присев на подлокотник, жду. Ник запускает фильм и утыкается в планшет. Смотрит сосредоточено и напряженно, хмурит лоб. Я чувствую себя воробышком на жёрдочке в ожидании выстрела. Скорей бы принесли мой ключ.

После фрагмента, где Мария везет меня в роддом, Никита снова ставит на паузу.

— Кто-то был с тобой на родах?

— Маша была вначале, рожала я сама. С акушеркой и врачом, то есть.

— Меня вспоминала, когда рожала?

Ну и вопрос! У него сегодня вечер странных вопросов?

Он настойчиво смотрит, ждет ответа. Киваю и отвожу глаза.

— …И что ты думала обо мне? Что я недостоин? Ненавидела в тот момент?

Вжимаю голову в плечи. Чувствую себя, как на допросе. Почему я должна была ненавидеть? Мне было больно, страшно, одиноко… Но я даже злиться на него не могла. Очень хотела, чтобы он был рядом., но это было невозможно. Все, что чувствовала — это отчаянье.

Я встаю и расправляю плечи. Мне больше нечего скрывать от него.

— Если тебе действительно интересно, какими мыслями и чувствами я жила эти три года, то в этой папке есть ответ. Текстовый файл. В нем все неотправленные тебе сообщения. Я начала писать их в день нашего расставания в аэропорту Парижа. Просто прочти их.

Он смотрит с интересом.

— Обязательно прочту. И все посмотрю. Спасибо.

— Спасибо, что согласился встретиться. Еще раз прости за оговор твоего покойного отца и… — меня прерывает стук в дверь, — И за то, что не сказала про Николь, прости, — договариваю и иду открывать дверь.

Эту связь ни один из нас не в силах разорвать

Мой номер оказывается напротив. Спасибо, что не соседний и не будет соблазна всю ночь прислушиваться, что происходит за стенкой. Возможно, получится поспать.

Последнюю неделю мне пришлось жить в режиме, практически исключающем сон. Днем работа, вечером общение с Николь, ближе к полуночи задушевные беседы с Дашкой, а ночью я собирала материал и монтировала фильм для Никиты.

Идея возникла еще по прилету с Майорки. Меня ломало от чувства вины, но я понимала, что простого «прости» недостаточно. Скажи я это слово хоть миллион раз, оно не поможет вернуть его доверие, а значит любовь. Он сказал, что одно без другого не бывает.

На эту тему я написала ему несколько сообщений, но ни одно не отправила. Есть у меня привычка писать сообщения сначала в заметках, а потом копировать их в мессенджер. В телефоне таких неотправленных для Никиты хранилось несколько сотен еще с нашего знакомства. Я писала ему даже тогда, когда удалила контакт и сменила номер. Писала, чтобы выговориться.

Перечитав эти письма, я решила наконец отправить их адресату, но объем оказался внушительным. Из текстов сложился почти роман. Довольно грустная мелодрама от первого лица. Моя Дашка рыдала навзрыд, когда читала, и снова предложила продать как идею для экранизации.

Именно шутка подруги подтолкнула меня сделать фильм о нашей любви и ее чудесном плоде по имени Николь и подарить его Гордиевскому в качестве извинения. Я с энтузиазмом принялась монтировать наше кино.

Как назло, на фирме привалило заказов. Хорошо, что Дашка остановилась у меня. Она и с Николь помогла, и обустройством квартиры занялась. Возвращаясь с работы, я не уставала удивляться полному холодильнику и порядку в доме. Самостоятельная жизнь в столице сильно изменила мою подружку. Раньше она картошку чистить не умела, а тут на днях испекла мясной пирог. Мне до таких высоких кулинарных способней было далеко.

Два дня назад Даша зачитала мне новость о похоронах основателя холдинга «Град», и я решила лететь.

«Делай что должна и будь что будет», — сказала я себе и дрожащими руками собрала рюкзак, с которым последний раз путешествовала три года назад в Париж.

Чтобы успеть на прощание пришлось взять билеты с ночной пересадкой. Ночь накануне отлета просидела, доделывая кино. Весь полет глаз не сомкнула на нервах…

У меня не было никаких ожиданий по поводу нашей сегодняшней встречи и разговора с Никитой, но в глубине души я верила, что смогу его вернуть.

Только что мы провели вместе полтора часа, вроде бы поговорили и даже часть фильма посмотрели, но я так и не поняла, что он чувствует по отношению ко мне. Ясно одно: между нами пропал тот коннект, который появился после трагедии с Шуриком.

Я лежу под теплым одеялом и в сотый раз прокручиваю наши диалоги. Заснуть не получается. Ненавижу такую неопределенность.

В моем номере только одна комната с большой двуспальной кроватью. Кухни с чайником нет. В мини-баре стоит водка, пиво, кола, минералка…. А мне хочется чая. Вот именно того противного пакетированного из номера Никиты. Кажется, я ищу повод постучать в его дверь. Но тут неожиданно стучат в мою.

— Я все посмотрел и скопировал папку себе. Ничего?

Взъерошенный Гордиевский протягивает мне айпад. Я беру — он не отпускает. Неприлично длинные секунды мы смотрим друг на друга.

— Войду?

Спрашивает, уже шагнув в номер. Я пячусь. Планшет все еще у него.

— Через порог нехорошо, — поясняет и снова протягивает. В этот раз отдает.

Я молчу. Все что хотела, сказала перед тем, как выйти из его номера, добавить нечего. Жду ответной реакции.

Бегло осмотрев номер, Никита скользит взглядом по мне. Я в плюшевом трикотажном костюме, а хочу быть в сексуальной шелковой пижаме. И такая у меня есть, но взяла я тепленький комплект. Зачем, если в нем меня все равно беспрерывно морозит?

— Можно я тебя обниму? — спрашивает Никита и делает шаг навстречу.

Я растерянно моргаю и развожу руки в стороны. Мы обнимается. На миг я даже перестаю дрожать, задумываясь над смыслом этого действия. Такие объятия с разрешения означают, что мы теперь друзья?

Дружить с ним я не готова. Меня от его близости в такой адовый жар бросает, что хочется содрать с себя костюмчик. Изнутри я горю и полыхаю, при этом меня потряхивает и это заметно.

— Замерзла? — урчит он тем самым голосом, от которого меня плавит.

Одновременно с вопросом начинает водить рукой между лопаток, и я киваю, чтобы продлить этот сладкий момент. Мне жарко, но да — я замерзла, давай согрей меня. Все же логично: я только что прилетела из теплой страны, у меня акклиматизация.

— Очень, — шепчу с придыханием, — В твоем номере было теплей.

Он громко выдыхает и прижимает меня так крепко, что косточки хрустят. Его дыхание учащается, мое пытается догнать.

— Это неожиданно. То, что ты здесь, и эта папка… — говорит, слегка растягивая слова, — Я немного шокирован, но мне приятно, — звучит искренне, — Фильм о доче такой трогательный. А твой текстовой файл, — он делает длинную паузу, проводит рукой по моим волосам…Я напрягаюсь. — Это смело — дать мне прочитать его.