Пара мужчин приехала в таверну под вечер, и Живко втайне снял комнату на ночь. Он говорил сугубо на грецком, чтобы не выдавать того факта что они не местные, хотя выглядели они явно не как греки. А меня предложили представлять всем немым. Это было бы очень кстати, исходя из того, что я не знал языка. План был неплох, оставалось только найти корабль и договориться о поездке. На следующее утром мы оглядываясь по сторонам прошли на пирс, где стояли в бухте с десяток кораблей. Порт работал как обычно, без изменений. Мы медленно шли, и Живко краем уха слушал разговоры, пытаясь понять, кто куда плывёт, по словам матросов и грузчиков, которые накладывали бочки в длинные грузовые лодки. Большинство грузов направлялись в Константинополь, это было и неудивительно, все возможные ресурсы отдавали императорской знати, восстанавливая город и развивая богатства семьи Балдуина, который оставил на троне брата Генриха, пока сам поехал воевать против Калояна. И вот впереди случилась неожиданная сцена, которая рано или поздно могла состояться.

Впереди стоял мужчина блондин, явно не грек. Он позировал с папугаем на плече и широко улыбался своими французскими зубами. Его рисовала та самая художница. Любомир увидел эту сцену, и ностальгия с сильным воспоминанием ударила по мозгу.

— Живко, мне кажеться я знаю эту девушку!

— кого? — отвлекаясь от слухов со стороны порта, спросил будущий тесть.

— вон поглядите! Она рисует мужчину! — указал впереди себя я.

— не спешите Любомир, этот мужчина, похоже знатного рода, нужно подождать пока он уйдёт, велика вероятность, что он крестоносец, а нам не следует влезать в лишние проблемы.

Проблемы сами влезли к нам. Мы же стояли всего за двадвать метров от художницы. Она буквально на мгновение повернула взгляд в мою сторону и тут же меня узнала. Девушка запомнила меня, хотя творила рисунки десятки раз на день. Но, запомнила она меня только благодаря Радке, которая удивительно сильно хотела её отблагодарить, обнимая как сестру. Она помахала рукой, в нашу сторону и на это обратил внимание королевского рода француз.

— господа! — крикнул он, — подойдите, пожалуйста, кажись, художница хочет вам что-то сказать!

Француз не убирал улыбку, и нам пришлось подойти, убегать точно было поздно. Это было бы слишком подозрительно. Подойдя к французу с боку, он стал говорить:

— девушка говорит, что помнит этого парня, — кивая в мою сторону говорил мужчина. — когда-то она рисовала рисунок его с женой! Она говорит, что у этого парня красивая жена! Также она предлагает вам вновь попозировать, что вы на это скажете? Кстати говоря, вам понравилась её работа? — обращаясь ко мне, говорил сквозь позирующую улыбку француз. — Я ведь готов много заплатить ей, но не уверен, что уличный художник обладает большим талантом к живописи.

— извините моего родственника господин, но он немой! Он не может говорить совсем! — пытался выкрутиться Живко, ведь я даже латынь почти забыл, которая была свежим воспоминанием.

Разговор был на латыни, девушка продолжала махать углями, а француз на греческом обратился к ней.

— извините юная художница, они говорят, что парень немой и не может ответить на ваш вопрос! — обратился он к девушке, потом спросил у Живко. — Так вы решите, может, вы желаете себе портрет?

— нет, благодарю господин, мы спешим, и нам уже пора! — пытался отделаться лекарь побыстрому.

— да какой же он немой! Он ведь тогда сам меня отблагодарил, такой приятный молодой человек! Может, вы не правильно поняли его? — крикнула гречанка, не поднимая головы от рисования.

Француз нахмурил брови и махнул рукой девушке остановиться.

— зачем же вы мне врёте? Вы вроде выглядите как порядочный человек, откуда вы? — с подозрением спросил француз, подходя к Живко.

— мы из Греции. Я уверен, это какая-то ошибка! Она, наверное, нас спутала с кем-то.

— вы не похожи на греков! — доставая шпагу, сказал мужчина.

Я инстинктивно понял, что время что-то делать. Рядом ходили матросы с примитивным оружием на поясах. Они таскали бочки. Пара матросов как раз проходила мимо и несла вместе большую бочку. Я молниеносно вытянул шпагу заднего моряка и направил её на противовес француза.

— и что это значит молодой человек? Вы хоть понимаете, где вы находитесь? Здесь половина населения рыцари и солдаты латинской империи! Положите оружие, пока я вас не убил. Вы даже не представляете против кого подняли шпагу! — горделиво задрав нос сказал француз.

— что он несёт дядя Живко? Я ни черта не понимаю, уже всё забыл! — спросил я у лекаря.

— Любомир брось оружие, это добром не кончится! — просил Живко.

— для кого? Для него? Возможно…

Француз услышав вражескую речь напал, и понеслись лязги шпаг, девушка, что рисовала быстро убралась подальше, а матросы видя новое развлечение побросали бочки и вылупились делая ставки кто победит.

Я отпихнул локтём Живко назад и начал атаковать, мешая финты с колющими ударами, под атакой которых француз попятился назад.

— кто вас учил фехтовать молодой человек! Болгары не умеют драться на оружии! Все крестоносцы это знают!

— чего он опять визжит? — спросил я, оборачиваясь к Живко.

— говорит, что вы не умеете шпагой работать!

— ах, вот оно что?!

Моя мышечная память была на уровне, и я не позабыл каково оно махать оружием. Я снова начал нападение, делая обманные финты и меняя диагональные атаки постоянно делая паузы и сбивая темп. Через двадцать секунд поединка я уже мог заколоть француза, но остановил клинок у его груди.

— дядя, спросите у него, ему хватит?

— господин с вам достаточно спрашивает мой зять?

— вижу вы не настроены меня убивать. — пряча оружие в ножны сказал рыцарь. — Но, что вы здесь забыли? Я давно не встречал такого умелого фехтовальщика!

— честно говоря. — подошел Живко к рыцарю. — Я и сам не знал, что он такое умеет!

Тут сбежалось с десяток солдат, которые уже оголили мечи.

— мсье Матье, вам нужна помощь? Что произошло?

— ничего солдаты, мы просто упражнялись в бою на шпагах.

— точно всё хорошо?

— точно, точно, идите, отдыхайте, скоро отчаливаем. — солдаты пошли в сторону корабля, зачехляя мечи, а Матье спросил.

— давайте покончим с этим, так кто же вы такие? Выглядите как аристократы, но вы болгары, могли меня убить, но не убили врага, что вы забыли в Фесалонниках?

— дядя спросите у него про Карло Феросси, знает ли он его? — спросил я у Живко, но имя услышал Матье и вылупив глаза спросил.

— почему этот молодой человек упомянул имя Карло Феросси?

— потому что мы его ищём. Он друг моего зятя, и мы ищем способ добратся к нему в Палермо.

— вот да ну! Как же мир узок и мал! Дайте я вам пожму руку молодой человек, как вас зовут, между прочим? — протягивая руку спросил блондин.

— его звать Любомир.

Он пожал мне руку и Матье сказал также неожиданно, как гром среди ясного неба.

— Карло Феросси великий человек и крестоносец, он мой друг, который однажды спас мне жизнь. Если вы его друзья, то и мои друзья! Но, зачем вам плыть к нему домой в Палермо? Он что вернулся на родину так рано? Я его не встречал со времён осады Константинополя!

— Карло спас нашу семью и приютил у себя в городе. По крайней мере, мы на это расчитываем! Он уплыл очень давно отсюда, ещё когда Бонифаций только начинал штурм города, когда он был греческим.

— вот да! Вижу вы правду говорите, смотрите какая судьба нас свела уважаемые господа, я ведь живу во Франции и мой порт прибытия такой же как и у других французов, это порт Генуя. Если вы желаете, я мог бы вас взять на борт, чтобы высадить на Сицилии. Как вы смотрите на это?

— это невероятно Матье! — вскрикнул Живко. — Любомир он нас возьмёт на корабль! Он говорит, что он друг Карло, и готов нам помочь.

— это замечательное совпадение, но можно ли ему доверять?

— мой зять интересуется можно ли вам доверять?

— вы меня обижаете господа. Вы можете спросить любого рыцаря о моей чести. Я никогда не пойду на злой и подлый умысел, чтобы втайне навредить вам. Как я уже сказал, вы друзья Карло, а значит и мои тоже!