— за что вы так со мной Борил? Разве я был плохим правителем? Разве я мало сделал для Болгарии? Почему вы меня предали? Что я плохого сотворил против вас родственник? Я же никогда вас не обижал!

— вы перешли черту Калоян. Вы жестоки, как никто другой. Вместо справедливого суда вы используете садистские методы, вместо разговора вы используете силу, вместо мира вы всегда предпочтёте войну!

Калоян будто и не слушал, так же как Эмил перед смертью.

— скажите Борил, куда делся Эмил? Куда пропал мой милый верный Эмил?

— он умер.

— скажите племянник… — жалким голосом умирающего, простонал Калоян. — Он был мне верен до конца?

Вместо этого Борил сделал два шага и безжалостно проткнул сердце короля. Так закончилась эра Калояна. О смерти короля потом создали легенду, будто среди беснующего народа, который ворвался в Лютицу, был святой лик Димитрия Солунского, который как ангел проткнул сердце тирана освободив народ Болгарии. Эта легенда была также необходима, как и смерть короля. Не мог же Борил взять на себя всю ответственность. Точнее мог, но зачем? Он оставил свою честь не запятнанной убийством родственника.

Цель опрадывает средство, так говорят люди. Молодой и амбициозный Борил из рода Асеней вскоре стал королём Болгарии и взял официально в жены королеву Анну. Вместе они стали реформировать державу и менять её строй. Многое изменилось в Болгарии с тех пор. Самое печальное заключалось в том, что Борил сам того не замечая превращался в Калояна, точнее в его тень. Власть и необходимость принятия решения делали из мудреца и учёного, исполнителя и убийцу. Убрав на своём пути Эмила и Калояна, Борил не заметил, как только начал череду убийств от своего лица. История Борила и Анны не входит в интересы этой книги. Эта книга включает в себя только период правления Калояна, и то неполный. Напоследок можно процитировать исторические данные о правлении этой пары. Болгария не стала жить лучше при них. Она потеряла часть территорий и занималась совсем другими вопросами, такими как инквизиция ереси, но это уже совсем другая история.

Глава 22

повествующая о новой жизни и старых потерях

Отчаянные беглецы прибыли в порт Палермо через десять дней пути по волнам средиземного моря. Эта дорога была самой сложной из всех для её путников. Не потому что волны были суровы, а погода нещадна. Все они пребывали в огромной горечи и печали по утраченному человеку, который всех их спас, а они просто уплыли бросив его на растерзание врагов. Все понимали, что по-другому поступить было нельзя, но никому от этого оправдания легче не становилось. Симон Монфор, который не слыл таким верующим как остальные участники плавания, каждый день молился и просил прощения у Бога за то, что предал болгарского парня. Но этот чёртов Бог, не давал ни знаков, ни прощения, ни облегчения — все мольбы были бесполезны. Он как никто другой знал, что на войне не бывает без потерь и ужасных событий, и он бы смог это принять как мужчина, но это невозможно было принять и забыть, когда каждый день ты видишь двух женщин, которым оставленный человек был самым дорогим на свете. Симон заставил их отчалить от берега, и он считал себя виноватым в содеянном, хотя Карло итак всё понимал и не винил товарища. Угрюмая атмосфера была на душе у всех плывущих первые три дня. Монахини как могли, поддерживали Радку, понимая, что ей нужно прийти в себя и жить дальше несмотря ни на что. Как только они не пытались её поддерживать. Они и плакали, и рассказывали свои истории бед и несчастий; они пытались рассказывать что-то более весёлое и позитивное, но ничего не помогало. Радке не нужны были ни истории, ни поддержка, ни оправдания, ни сожаления. Ей нужен был один лишь человек, которого она больше никогда не увидит, также как и отца. Девушка впала в безмолвное молчание. Она плохо ела и по большей мере только пила воду, хотя мать Надежда силой заставляла её есть. Её тяжелое душевное состояние поддерживалось бесконечно летающими в голове вопросами. За что Бог так с ней поступает? Неужели она мало несчастья испытала в своей жизни? Неужели она так много просила от него? Всего-то жить, любить, растить детей, и работать… Сначала она хранила бесконечную надежду что вернётся отец, но он так и не вернулся за долгие годы, только она его похоронила мысленно, как появился Любомир, и прожив с ним всего лишь год счастливой жизни потерялся и он — навсегда. Мать Любомира тоже горевала, но она понимала, что сейчас уже ничего не сделать. Она потеряла мужа, потом сына, у неё оставался ещё не рождённый внук и невестка, которым необходимо было помогать. Это не значит, что она так просто приняла смерть сына, но что делать? Надежда была взрослой женщиной повидавшей и пережившей многое, поэтому она поплакала пару дней да и подумала, что нужно помочь более молодой девушке, которую это горе поразило как молния. Поэтому Надежда всячески помогала ей выйти с этого состояния, которое могло пагубно повлиять на неё и ребёнка. Что до Карло, то он тоже молчал. Он не плакал и не ругался. Рыцарь понимал, что великие люди, великие воины есть везде, в любой державе. И Любомир который жил в таком государстве, что так плохо их приняло, был примером того, что хорошие люди есть везде. Просто их мало и они малозаметны. Карло обещал ему, что позаботится о его женщине и Карло дал не только обещание Любомиру, он дал обещание самому себе, что не бросит её ни в коем случае. Казалось бы слишком много на себя взял Сицилиец, помогать монахиням, помогать двум незнакомым болгарским женщинам, при этом одна была беременна, вдовесок ко всему дома Карло ждала жена и сын или дочь. Но, Карло не обращал на все эти обязательства внимания. Это были мелочи жизни по сравнению с тем, что он выжил в том аду, где побывал недавно. Все люди на галере общались между собой, приходя в чувства со временем, даже мать Надежда взяла себя в руки, кроме Радки. Она так и не смогла ни с кем заговорить до прибытия в порт Палермо.

Когда все высадились в солнечном и изумительно красивом городе Сицилии у каждого присутствующего на корабле были разные чувства. Карло испытал пленящую ностальнию по возвращению домой, его нос вдохнул воздух города, вспоминая все его запахи, и жизненная сила наполнила его вены и грудь. Сейчас Карло был счастлив и готов свернуть горы, чтобы жизнь наладилась, причём не только у него, но и у всех, кому он дал обещание помочь. Симон де Монфор не ощутил того же что его товарищ. Он был угрюм и не мог смотреть в сторону бедной Радки, которая ходила с потерянным видом. Выход на сушу облегчил душу Симона тем, что он наконецто сможет напиться наедине с собой. Монашки от вида приятного города расцвели и заулыбались. Здесь всё было совсем не так как в Константинополе. Город казался меньше, но он был намного красивее по-своему. Палермо был маленьким раем на берегу моря, и у трёх девушек начались формироваться мысли о будущем, которое можно здесь обрести. Мать Надежда больше думала о невестке, чем о городе. Она переживала за неё сейчас больше всего, не обращая внимания на окружающую их красоту. Сама же Радка взглянув на город, почувствовала тоску, что она здесь сама. Здесь было так красиво, но не было его… Слеза сошла с её глаза и это заметила Надежда, которая была рядом.

— доченька не плачьте, всё наладится. Нам нужно жить дальше. С тем, что произошло уже ничего не поделать. Суровая жизнь забирает у нас самое дорогое, и мы не в силах ничего изменить… Но, нам нужно думать о будущем, о вашем ребёнке и моём внуке. Вы должны прийти в себя и взять себя в руки, потому что вы нужна своему дитю! — мать Любомира гладила девушку по волосам, объясняя и пытаясь разговорить. И то ли она, то ли город повлиял, и Радка заговорила.

— мне так его не хватает тётя Надя! За что Бог так с нами поступает? — снова заплакав, спросила Радка.

— не знаю доченька. Я хотела бы знать ответ на этот сложный вопрос, но я всего лишь простая женщина, как и вы. Но, я знаю точно одно, вместе мы пройдём через боль этой утраты. Карло обещал нам помочь, давайте поговорим с ним о том, что нас ждёт.