Глава 18

О зыбкой осени и холодной зиме

Мы сидели с учебником латыни под деревом апельсина и пытались говорить новые слова. У Радки лучше получалось, у неё было хорошее произношение латыни, а вот у меня дела шли хуже. Я хоть и запоминал слова, но произношение было не очень хорошим.

— Dionisius senex stultus — проговорил я дирижируя рукой, как Платон.

— и что это значит? Я знаю, что это что-то про нашего друга Дионисия. — предположила Радка.

— это значит Дионисий старый дурак! — засмеялся я.

— господи Любомир! Вы только не говорите так при нём, он же обидится! — махнув рукой, поругала меня девушка.

— да не буду я его обзывать, я просто практикую новые ругательства, чтобы всяким козлам, что не понимают болгарский, выдать всё, что я думаю в два счёта!

— вы бы лучше учили что-то красивое и полезное! — возразила девушка.

— а это и так полезное! Знаете, как полезно иногда оскорбить негодяя, предупреждая его о том, что он может получить по морде? Очень часто помогает! — объяснил я.

— вот, unum sumus in aeternum! — прочитала своё заклинание Радка.

— ого! И что это колдовство значит?

— это значит, мы с вами будем вместе навсегда! — светя улыбкой и голубыми глазами, ответила девушка.

Я поцеловал её в ответ и сказал:

— вы молодец! Но, это вряд ли полезная фраза в жизни, разве что вы хотите с кем-нибудь остаться навсегда кроме меня!

— тьфу на вас, я же для вас её специально выучила!

— хорошо, что там ещё?

— te amo Lubomirius!

— ну, вот опять! Это я и сам знаю, я тоже вас люблю моё солнце! Но, нам нужно учить практичные слова, чтобы например, на рынке иметь возможность говорить с торгашами.

— ладно, хорошо! porcus comederit canem!

— святые угодники Радка, что это значит?

— это значит: свинья ест собаку! — засмеялась девушка.

— а зачем нам такое выражение? — удивился я.

— не знаю Любомир, у выносках о торговле есть такое выражение, нужно у Дионисия спросить, что оно значит!

— ладно, я потом спрошу его! Это ж надо! Свинья ест собаку, чёрт ногу сломит об этот язык! — засмеялся я в ответ.

— а вот, что я выучил: vita est Speciosa! — снова продекламировал я три слова, как будто читал заклятье.

— тут не поспоришь с вами, жизнь прекрасна!

— ах! Вы уже знаете это выражение?

— угу, я быстро запоминаю новые слова! — похвасталась девушка.

— ну что же! Я вас догоню, не сомневайтесь! А такое вы знаете? pulchra es sicut flos!

— нет, такого я ещё не выучила, а что это значит?

— это значит, что вы прекрасна, как цветок!

— ой как мило! Спасибо любимый!

Радка притянула меня, одарив очередным поцелуем.

— вот только то, что мне не нравится в латыни, у них все слова, соединяясь вместе, звучат как какая-то грубая белиберда!

— целиком согласен, этот язык крайне груб. Не удивительно, что это язык римской империи, которая кроме войны больше ничем и не занималась!

— слушайте давайте сделаем перерыв, завтра продолжим обучение этого дурацкого языка. — предложила девушка.

— я не против!

Мы покинули сад, и пошли на кухню, где уже орудовала моя мать. Она как раз выпекла новый хлеб и вытащила его из печи.

— ну как там языковедение? — спросил мама

— ну как сказать, медленно, но продвигается! За год может и выучим, что-то толковое. — объяснил я подходя к горячему хлебу.

— так! Хлеб не трожьте! Оставьте его в покое, пусть остынет, лучше сходите в подвал и достань чего-то выпить. — скомандовала мама.

— ладно, ладно… — нагнув голову, я пошел в подвал, оставив их наедине.

— ну что там, вы уже готовитесь?

— к чему? — непонимающе спросила Радка.

— как к чему? Сегодня вечером же будет праздник осени на центральной площади!

— что серьёзно? — восхитилась девушка.

— именно! Будут песни и танцы. Вам с Любомиром определённо нужно сходить. Даже здесь такие праздники не часто проводят.

— а это что, прямо как полагается по традиции, праздник с вручением короны королеве осени?

— думаю да! В прошлом году я ходила посмотреть на это представление, то мне очень понравилось! Было много молодёжи и всем было весело! Говорю вам, вы тоже должны туда пойти!

— куда пойти? — спросил я, объявившись на кухне.

— мама говорит, что будет праздник осени на центральной площади, буду песни и танцы! Ну что пойдём? — захлопала в ладоши Радка от предвкушения.

— да я особо и танцевать то, не умею… Даже не знаю!

— хватит брюзжать! Вы и так, то работаете, то дома сидите! Сходите сынок, вы не пожалеете! Обещаю. — просила мать.

— а Дионисий будет туда идти? — спросил я.

— куда? Он же уехал куда-то в Грецию по делам! Да и не его это дело, он же грек, а не болгар! А это чисто болгарский праздник с болгарскими народными песнями. — вновь пояснила мама.

— хорошо пойдём! Чего терять-то? — сдвинул я плечами.

— ура! — Радка подскочила со стула и прыгнула на меня, обнимая.

— садитесь уже есть! Поужинаете и будете собираться!

— так скоро? — удивился я.

— эх Любомир! Вы то, быстро соберётесь, а девушке нужно быть красивой и ухоженной на таком празднике!

— она и так самая красивая! — возразил я.

— вот же сынок! Вы ничего в этом не понимаете! — пырхнула мать, улыбаясь, и разложила тарелки.

Сентябрь был всё ещё тёплым и засушливым. На улице по ночам было немного свежее, нежели обычно, но люди предпочитали всё также одевать летнюю одежду и набрасывать сверху что-то типа тонких плащей или накидок. Вечером при свете свечей, Радка одевала тёмно-синее хлопковое платье до колен, а моя мать ей зачесывала волосы и крутила в косу. Моя возлюбленная готовилась идти на танцы со мной. Такого давно не было. В Болгарии многие годы никто особо не праздновал никаких праздников. Людям попросту было не до этого. Здесь же всё было иначе. Сегодня в центре деревни проходил праздник осени, в ходе которого много музыкантов пели народные песни под аккомпанемент струнных инструментов. Мы решили туда наведаться, ведь это было одно из немногих развлечений, что очень скрашивало будние рабочие дни. Вот вам ещё один минус спокойной мирной жизни. Когда у тебя всё хорошо и жизнь идёт своим чередом, то ты уже беспокоишься о недостатке развлечений и досуга. Хотя, разве можно винить человека, который каждый день работает в том, что он хочет гулять изредка и наслаждаться жизнью? Обычные люди не станут, а те, кто живёт в горе, и беде войны будут не просто винить, а даже ненавидеть таких людей.

Я в свою очередь особо не выряжался. У меня была белая рубаха с чёрной жилеткой, и простые коричневые штаны. Вся одежда была новой, недавно купленной в Греции. Дионисий беспокоился о том, чтобы мы одевались подобающим образом, когда выходим на люди, поэтому сам покупал одежду и завозил её к нам с Фесалонник. Я уже двадцать минут ждал Радку на улице, доедая переспевший персик, которые мы хоть и не выращивали, но в конце августа Дионисий их закупил целую гору, чтобы сделать с них варенье и продавать в западные страны. Работка на осень нам была обеспечена.

— как вы думаете, тётя Надя это платье понравится ему? — спрашивала Радка, крутясь вокруг своей оси демонстрируя моей матери одно из новых платьев.

— знаете дорогая, я думаю, ему любое платье понравится, лишь бы оно было на вас! Но, это явно лучше сидит, чем то фиолетовое! — тыкнула мать на платье, что лежало на кровати.

— тогда определённо пойду в этом! — улыбнулась Радка, хлопая в ладоши.

— стойте доченька, я одену вам вот такие бусы.

Радка послушно стояла, прихорашиваясь, поправляя волосы. После того как бусы были надеты и поблёскивали, мать резко вспомнила о чём-то и попросила подождать ей минуту. Она вышла в другую комнату и быстро вернулась. У неё в руке был какой-то футляр с каким-то веществом.