Снарядив коней, мы помчались по окружным деревням. Пока мы ехали к деревне Кулаты, которая и была моим домом долгое время, то я стал вспоминать эту дорогу, по которой я однажды ездил в Македонию с каким-то Дионисием. Добравшись до Кулат, я соскочил с лошади и огляделся вокруг.

— что такое? Вы что-то вспомнили?

— да Живко, вся местность кишит воспоминаниями, причём очень сильными и хорошими, я не могу вспомнить их все, но точно знаю, что на этом самом месте звучит песня и кажись танцы… Невероятно сильная ностальгия…

— может быть, здесь кто-то вы пели и танцевали? — спросил Живко, вглядываясь в мои глаза, которые жадно поедали окружные образы, пытаясь вспомнить.

— возможно, идёмте дальше, я кажись, знаю куда идти!

— куда мы пойдём парень? — догоняя меня, спросил Живко.

— я не знаю! Я просто буду идти по ощущениям!

— ЭЙ! ЛЮБОМИР! ЭЙ! КУДА ЖЕ ВЫ! — кричал кто-то, на улице выбегая с проулка. — ПОСТОЙТЕ!

Я услышал знакомый голос и увидел, как до меня мчится довольно знакомый человек, но я не помнил, кто он такой в точности.

— Любомир! — закричал пожилой грек. — Господи! Вы живы! Я думал, вы погибли!

— кто вы? — спросил я, всматриваясь в черты грека.

— как кто? Любомир вы что в бреду? Я же Дионисий! Мы же…

— извините парня Дионисий — ответил за меня Живко, и стал объяснять, что произошло.

Дионисий пригласил нас к себе домой, где мы сели за стол, за которым сотни раз ели всей семьёй.

— я думал вы все погибли! — сокрушаясь сказал Дионисий. — вы все поехали толпой в эти Фесалонники и я надеялся, что вас постигнет счастье, а с вами вот такое приключилось! А где же все остальные, почему вы одни?

— кто с нами был? — спросил я.

— вы вообще ничего не помните?

— что-то он помнит, некоторые фрагменты вылетели из памяти, как я говорил, сложно понять как повлияла травмы головы, но мы работаем над тем, чтобы восстановить его память! — вставил Живко комментарий.

— может нам выпить вина? У меня есть замечательное вино!

— к сожалению, я не пью, а Любомиру точно оно навредит.

— какая жалость… Ну ладно, давайте вернёмся к делу. Кстати! Кто вы такой? И что делаете рядом с Любомиром? — прищурился грек, чувствуя подвох.

— не начинайте Дионисий, этот человек вылечил меня от тяжелейшей болезни. Это лекарь и… Отец Радки.

— святой Архимед! Отец Радки? Вы не шутите? — вставая со стула, вытаращился Дионисий.

— как видите, нет, уважаемый господин. — ответил Живко. — Я долго искал свою дочь, хотя это сложная история… Не хочу сейчас об этом. Давайте лучше сосредоточимся на Любомире и поможем ему что-то вспомнить.

— ну ладно. — снова присел грек, всё ещё не веря своим глазам.

Потом немного подумав, он продолжил свой рассказ.

— значит, у вас в компании была ваша мать Надежда, моя хорошая подруга, я так скучаю по ней. — жалобно молвил грек. — Мы прожили столько лет, она стала мне как сестра! Потом, конечно же ваша беременная супруга Радка, прекрасное дитя!

— господи, значит это правда! — не выдержал Живко.

— вы что до сих пор мне не верили? Живко ну вы даёте… — недовольно я высказался.

— не перебивайте меня господа, я же говорю! — возмутился грек. — Так вот! После Радки был мой отчаянный друг и собутыльник Симон де Монфор! Ах, какая досада, что такой человек не живёт поблизости! У нас было столько тем и столько…

— давайте дальше Дионисий… — поторопил его я

— хорошо… Потом были три монахини, бедные девушки испытавшие надругательства от французских варваров в Константинополе, и наконец, великий и могучий Карло Феросси.

— Карло? Это имя я помню среди всех прочих, почему я так запомнил его…

— потому что он обещал вам помощь! Вы же все направлялись в Палермо, где он обещал дать вам приют, уходя от войны, которая назревала в Фесалонниках!

— точно… Палермо, а где это? — спросил я.

— это далековато мой друг, туда лучше всего плыть на корабле. Но, поездка туда буде стоить много денег.

— деньги не беда. — быстро выпалил Живко, махая рукой.

— это Сицилия Любомир. Вот только не уверен, что болгары смогут туда доплыть.

— почему же? — спросил я.

— сейчас Фесалонниками владеют крестоносцы и весь флот за ними. То есть придётся договариватся с ними. А они в данный момент главные и обоюдные враги с болгарами, не думаю, что вас сильно будут жаловать, если вы там объявитесь. — утверждал Дионисий.

— но, мы теряем время. Нам необходимо найти мою дочь, как можно быстрее.

— я понимаю ваше желание, но это рискованно и опасно. Если там, в городе узнают, что вы болгары вас просто могут убить.

— Фесалонники ближайший порт. Какова там обстановка, там воюют сейчас? — спросил я.

— нет, к счастью сейчас бои идут в центральном Родосе за город Адрианополь, поэтому можно рискнуть и прикинуться за греков или французов, но это крайне опасно, нужно уметь разговаривать на латыни и желательно на других языках.

— я много языков знаю. — сказал Живко.

— что даже грецкий?

— конечно мой друг. — ответил на грецком Живко.

— не иначе вы отец Радки! Она очень быстро познала латынь!

— ну, так, моя же дочь! — гордо поднял голову Живко и зачесал волосы рукой.

— ну, что же уважаемые, тогда вам нужно в Фесалонники и рисковать. Там на любой корабль сесть и доплыть до Сицилии. А дальше будет дело техники. Думаю вы найдёте огромного крестоносца в этом городе, а значит и вашу семью. — твёрдо закончил Дионисий.

— мы не будем терять ни секунды. — сказал Живко и встал.

— а как же деньги? — спросил Дионисий.

— скажите Дионисий, вы будете здесь жить? У вас нет планов, уезжать с этой деревни подальше? — спросил Живко

Дионисий подумал и тяжело вздохнул, будто оправдывался.

— не буду. Я принял решение остаться. Поначалу я думал уехать, но обдумав всё, я решил, что куда мне уходить? Я здесь всегда жил, я здесь и умру. Я не так молод и здесь меня многие знают, а переезжать сейчас в другой город или деревню это будет сложно. Да и не зачем. Неподалёку есть женщина…

— господи я вспомнил! Это к ней мы ездили по этой дороге возле Петрича!

— да-да Любомир, вы не обращали внимания, тогда мы проезжали деревню Петрич…

— тогда смотрите, что я предлагаю. У вас есть сбережения? — спросил на полном серьёзе Живко

— конечно господин! Я же деловой человек. У меня всегда есть сбережения.

— хорошо, предлагаю сделку. Вы доверитесь мне и дадите нам в долг сумму, которой должно хватить на поезду по морю, взамен я вам напишу все точки, где спрятаны мои деньги. Их очень много. Имеется в виду денег.

— но, я ведь впервые вас вижу! — возмутился торгаш Дионисий.

— зато вы меня не впервые видите Дионисий. Я вам серьёзно говорю, это отец Радки, и он успешный лекарь, у него действительно много денег.

— спасибо за доверие Любомир. Смотрите Дионисий. Первое место я вам нарисую в деревне Петрич. Там лежит двести золотых в ящике под землёй.

— двести? — посмотрел на Живко грек, вылупляя глаза.

— да, именно. И ещё десять деревень, где столько же денег в каждой точке. Я вам всё нарисую. У нас нет времени кататься по Болгарии в поисках этих денег, но вы можете этим заняться, если захотите расширить ваше дело, или же вам просто станет туго.

— это огромные деньги господин Живко!

— деньги это ничто, когда нет рядом семьи. — отрезал Живко серьёзно глядя в глаза грека.

— хорошо. Тут я с вами полностью согласен. На корабль нужно по двести пятьдесят золота за каждого, так мне по крайней мере говорили. Я вам дам ещё сто сверху. Надеюсь этого хватит. — сказал грек не без доли опасения, что останется в дураках и без денег.

Он отправил пару мужчину в дорогу, которая заняла полтора дня, а сам быстро помчался в Петрич, чтобы удостовериться в правдивости слов Живко. Когда Дионисий добрался до указанного места, то долго бродил по саду, пытаясь определить место. Потом он подождал, пока стемнеет и начал копать. Он нашел в земле ящик, и был несказанно удивлен, ибо уже подумал, что его обманули. Грек сел на коня и помчался назад в свою усадьбу. Когда он открыл ящик, то ужаснулся. Там было не двести монет. Грек насчитал шестьсот пятьдесят три монеты и ещё всяко разного барахла ещё на двести сверху. Складывалось мнение, что человек бросал деньги сюда как мусор и даже не думал их считать. Дионисий с лихвой покрыл долг и был готов, вскоре двинутся на поиски второй точки, но это уже не то, о чём мы хотим рассказать.