— доброе утро. Моё имя Карло Феросси я хотел бы…

— дать клятву господу Богу? Так, не спешите сеньор, вскоре мы начнем процедуру, а сейчас подождите пока здесь. — монотонно пробубнил писарь.

— вы не понимаете, у меня другая проблема, то есть вопрос! Я уплатил возмещение, и должен спросить у казначеев всё ли в порядке! — нервозно объяснил Карло.

— так подождите малёхо, куда вы спешите? Тут-то пятнадцать минут осталось! Успеете — всё также безжизненно мямлил писарь.

У Карло начала загораться сицилийская кровь в жилах от этого безразличия к вопросам уважаемых рыцарей. Он не был груб и жесток, но сейчас из-за недосыпания и общей нервозности готов был смести в сторону этого тощего бюрократа. Но, хвала небесам, за спиной писарь из темноты вышел Гуальтеро, и вновь признав рыцаря, выругал своего напарника по службе.

— что ж ты не пускаешь сеньора Феросси? Ты что ли не видишь кто пришел? — пытаясь быть устрашающим, сказал старик своим слабым голосом.

— тоже мне, все они на одно лицо и славу. — пырхнул писарь, и ушел подальше.

— ваше святейшество! — перекрестившись, быстро выпалил Карло. — Беда у меня!

— что ещё за беда сын мой? — спросил архиепископ.

— я уплатил тот взнос, который был разрешен самим папой, но я не получал бумаги подтверждающей, что я освобождён от крестового похода! Что же мне делать?

— пройти к нашим казначеям, переговорите с ними, я думаю всё уладиться! Не стоит так переживать, вы же ещё молодой и сильный, это не должно быть вашей слабостью.

— благодарю отче, так и сделаю.

Карло быстро прошмыгнул мимо архиепископа и почти побежал в комнату бюрократии. Забежав туда без стука, он увидел как два тех же самых клерка сидели и распивали с утра по раньше вино. Характерный запах Карло сразу учуял.

— добрый день уважаемые. Моё имя Карло Феросси. И у меня к вам неотложное дело.

— так день же рабочий ещё не начался! — недовольно указал на часы пальцем один из них, тот, что был худой.

— я всё понимаю, но опять же говорю дело не отложное. Я был у вас на прошлой неделе и заплатил возмещение во имя крестового похода. — теряя надежду сказал Карло.

— господи, откуда столько нетерпимости? Дёргать рабочих по таким пустякам с утра пораньше. — вклинился второй, что был толстым как сдобная булка. Они прекрасно знали Карло и просто издевались.

— речь идёт о двух тысячах марок, вы что обезумели? Какие мелочи? — повышая голос, сказал Карло.

— и что? Мы каждый день их тут считаем, две сюда, три туда… Скука… — бубнил себе под нос, тощий клерк, заглядывая в журнал испещренный записями.

Карло стучал ногой в такт сердцу, которое от злости и ужаса, который разыгрывался на его глазах, едва не выпрыгивало из груди. Этим двум вообще было безразличны и судьбы людей, что сюда приходили, и их деньги. Им всё было безразлично, они просто исчисляли судьбы людей числами и буквами в журнале. И, наверное, даже больше себе позволяли.

— ну что там уже? Говорите, не молчите! — не выдержал Карло, подымая руки к небу.

Тот, что худой взглянул на рыцаря прищуренными глазами полными безразличия и неприязни. Он уже прочёл в журнале, что было нужно, и готов был озвучивать, но специально ждал, как будто наслаждался тем, что знал.

— всё верно, вы уплатили две тысяч марок.

— слава Иисусу спасителю! Можно тогда мне выдать бумагу, подтверждающую, что я освобожден от похода? — уже более спокойно сказал рыцарь.

Тощий не отводя взгляда от рыцаря уголком рта усмехнулся, и видать Карло этого даже не заметил.

— кто сказал, что вы уплачивали возмещение крестового похода? — безразлично спросил клерк.

— не понимаю, о чём вы говорите?

— здесь чёрным по белому написано:

“Оплата безвозмездного подаяния в суме две тысяч марок во благо ордена крестоносцев.”

— всё верно сеньор Феросси, вы заплатили, только как меценат и покровитель ордена! Мы ещё удивились с товарищем, насколько же богаты бывают люди в доспехах, что такие сумы раздают направо и налево! — уже почти улыбаясь, злорадствовал клерк.

У Карло упала черная пелена перед глазами. Он не хотел в это верить. Он не был дураком, но понимал, что в тот день он был настолько счастлив, избавиться от этого проклятого шествия, что был беспечным и недальновидным. Он выплатил огромную сумму денег, что была равносильна прибыли полученной во время похода в Иерусалим. И ничего не проверил и не потребовал в подтверждение взноса. По большому счёту, в этот вот миг он был ни с чем, его будущее стало тёмным как смертный саван, а долг отцу Луизы был невероятен, потому что сам Бог ведает, где Роберто взял столько денег. Его деньги были украдены. Его мир рушился у него на глазах. Карло понял, что его провели обычные клерки, а он поверил и понадеялся на них. Да куда там, кому он врёт? Он был просто не аккуратен, он просто отдал деньги, думая, что мир разноцветен и прекрасен как его жена Луиза, но мир был жесток, завистлив и коварен, как клерк Антонио, что потирал руки, присвоив, огромную сумму денег отобрав их у рыцаря, который теперь был практически приговорён к смерти.

— сеньор вам что поплохело? Может, выпьете винца? Или лекаря позвать? — насмехался с рыцаря второй.

— это никак не исправить? — безутешно спросил Карло. — Может перевести сумму в другое место?

— деньги уже отправлены в Рим, мы не в силах ничем помочь!

— я буду жаловаться, что вы меня нагло обманули! — запротестовал Карло.

— и что же вы скажите? Что вы не хотите делать пожертвования для ордена меченосцев, а хотите избежать крестового шествия? Не подобает такое поведение великому рыцарю! — победно заявил толстяк.

Клерки переглянулись и едва сдержали смех.

— там в центральной зале есть книга, которая может исправить вашу судьбу. — попытался пошутить Антонио.

Карло было не до шуток. И он бы мог размозжить голову с одного удара этого сопляка, но какой в этом прок? Он был верным христианином и не пошел бы на такое, даже если бы его дважды обокрали. Карло понимал, что это конец. Конец мечтаний и ожиданий, конец надежд и счастья. Он даже не хотел винить этих двух лживых и завистливых людей. Карло винил себя. Он взял и продал божественную реликвию, за которую получил деньги, и теперь господь Бог его карает за это. Это заслуженная кара. Он этого достоин. Рыцарь не стал отвечать клеркам. Он молча развернулся и вышел, аккуратно закрыв двери, будто боясь ими стукнуть. За дверьми донеслись смешки и невнятное бубнение, которое рыцарь не желал слышать. Сейчас в его голове было две мысли. Дать клятву, и проститься с Луизой. Бедная Луиза, и мой бедный ребенок, думал Карло. Что же с вами будет в моё отсутствие? Какой же я болван!

Карло шел, и слёзы отчаяния почти шли из его глаз. Он просто шел в сторону стола, где стоял Гуальтеро. Подойдя к нему и став напротив, он не слышал, что тот ему говорит о чём то. Его губы шевелились, но звука не было. В голове Карло были крики убитых, звон мечей, хруст разрубленных щитов и черепов. Люди бегали, сражаясь и рубя один одного. Арабская конница падала под градом стрел. Опустив взгляд на землю, там лежало бесчисленные ряды трупов с красными крестами на груди. Всё было в крови, песке и грязи. Некоторые рыцари тянули к нему руки, прося помочь им встать, и испускали последние вздохи. Он стоял неподвижно секунд тридцать, только изредка моргая, смотря на архиепископа.

— господи сын мой, что с вами? Вам плохо, сеньор Феросси? Может позвать лекаря? — с ужасом в голосе спрашивал Гуальтеро.

— я пришел дать клятву перед Богом.

***

Луиза проснулась и увидела, как солнечные лучи уже осветили их комнату. Было порядка восьми утра. Карло не было рядом. Протирая глаза и не совсем проснувшись, женщина пошла вниз выпить воды и переодеться. Когда она спустилась на кухню, то увидела своего мужа. Тот сидел за столом, и у него не было лица. Он просто потухшими глазами смотрел в чашку и не двигался как статуя Микеланджело. Что же случилось, подумала женщина и быстро насколько позволял большой живот, подошла к мужу.