Теперь все закончилось.

Она стояла напротив в кабинете, который когда-то занимал отец, дрожа от понимания, к кому угодила. Хорошенькое личико с плавными чертами лица, пальцы цепляются за ткань платья, это гораздо лучше того шерстяного, в котором он увидел ее впервые.

Аластер пытался рассмотреть в ее позе страх и ненависть.

— Полагаю, на кухне было интересно, узнала много нового? — спросил он.

Пальцы девчонки так и остались перепачканы землей, она странно посмотрела на них, а затем спрятала руки за спину.

— Кое-что слышала, корри Аластер.

Заныло под ребрами, дракон в кривой усмешке выдвинул вперед челюсть, словно пытался расслабить. Мэй говорила не зло, голос не дрожал, она скорее просто излагала факты, прямые и упрямые, как углы мебели из темного дерева, что окружала их.

— Если хочешь, я могу оставить тебя в замке.

Он предложил ей спасение. Остаться в замке и на драконьих островах, искупить вину перед народом крылатых, но в то же самое время держаться от него как можно дальше. Ему тоже станет проще, снова привычное одиночество, тихий дом, где никто не осуждает, а чужие взгляды на улице можно просто заткнуть одной лишь усмешкой, но только не здесь. Здесь он обречен, среди знакомых стен, среди мебели, картин, людей, которые моментально отправляли в прошлое.

Теперь Мэй смотрела вперед, прямо на него, не отводя взгляда, не пытаясь казаться сильной или бесстрашной, а скорее просто изучая.

— Прошу простить меня за дерзость, вы предлагаете мне это, потому что считаете, что я не захочу остаться в услужении у убийцы?

Слова больно резанули, у Аластера дернулось лицо, как от удара. Он набрал в легкие воздух и протяжно выдохнул так, что из носа повалил пар.

— Не просто убийцы, а дракона, который убил своего брата, пытался украсть его невесту и забрал его силу.

Он злился, хотелось накричать, прижать ее к стене и попытаться напугать так, чтобы страх пронзил ее до кончиков пальцев. Она должна понимать с кем связалась. Еще этот жар, который овладевал им каждый раз, как девчонка оказывалась рядом. Кровь закипала в венах. Нет, конечно, не в одном конкретном участке тела и не метафорически. Он чувствовал огонь, что разрывал его, а еще магия в нем становилась сильнее, чего просто не могло быть.

Молчание вышло долгим. Аластер был терпелив, и давал Мэйгрид шанс на побег, несмотря на все в чем следовало бы разобраться.

— Вы в ответе за меня перед родом драконов, вы поручились, глядя в глаза королю, — сказала она. — Кто я такая, чтобы нарушать вашу клятву?

Аластер прикрыл глаза. Ресницы дрожали, он плотно сжал губы, девчонка сделала свой выбор, что ж он даст ей время передумать.

Для начала он отправил ее в комнату, которая отвелась для нее, этажом ниже, где располагался колокольчик на случай, если ему что-то понадобится. Хэмишу пришлось вытерпеть, когда он отчитал его, что Мэйгрид хотели поселить с остальными слугами, она его и должна находиться рядом. К тому же пришлось придать ей статус не просто слуги, а личной помощницы, чтобы оправдать отдельные покои и постоянное присутствие рядом, Хэмиш вытерпел и это. На его надменном лице не проскочило ни единой эмоции, кроме нетерпения и желания как можно скорее удалиться из покоев молодого хозяина.

Конечно, он в первую очередь подчинялся матери, лие Кенне. Это ее он оберегал с момента смерти отца, был правой рукой и неизменной тенью. Он считал себя вторым человеком в замке после лии Кенны, и ему казалось, что он имеет моральное право наказывать Аластера, за то, что тот причинил матери боль.

На следующее утро Аластер распорядился приготовить для Мэйгрид платье на выход в свет, позвать служку, которая поможет ей привести себя в порядок и до вечера оставил в покое. Ее не станут привлекать к работе на кухне или в другой части замка, просто будет сидеть в комнате и думать над тем, что произошло. У бедняжки должен быть шанс повернуть назад.

До этого времени он делал то, что обычно случается в каждый приезд в родовое гнездо. Они просидели с матерью в малой гостиной, общаясь исключительно общими фразами.

— Я слушала, ты был недавно при дворе короля?

— Да.

— Как наш дорогой Роберт?

— Не жалуется.

Слава давались с трудом. Они как два заключенных, которые вынуждены терпеть общество друг друга, хотя уже давно стоило разрушить эти стены и стать свободными. Аластер любил мать и быть рядом с ней, зная, что это он причастен к гибели ее сына, невыносимо. Это он виноват в том, что она разом потеряла обоих, одного забрала смерть, а другого ее боль и сомнения.

— Как проходит подготовка к приему?

— Хорошо, что напомнил, мне нужно еще сделать пару дел, — плавным движением она встала с кресла, за которым последний час вышивала.

— Я буду вместе с помощницей.

Лия Кенна обернулась лишь на секунду, впрочем, не замедлив шага:

— Я думала она просто прислуга.

— Нет, она моя личная помощница.

Не отреагировала никак, в былые времена мать устроила бы скандал наподобие того, какой она закатила им, когда Раймер объявил, что собирается жениться, и озвучил имя избранницы. Лия Кенна долгое время оберегала репутацию дома и не могла позволить сыну загубить ее, теперь же на фоне незавидных слухов и сплетен, история о том, что Аластер взял в помощники человека — всего лишь сущая ерунда, которая не стоит никакого внимания.

К самому вечеру, когда прием уже начался, а бутылка крепкого ёнизширского вина допита до дна, настала очередь явиться во всей красе на праздник.

Для начала он, конечно, встретил свою новоиспечённую помощницу. Тут же захотелось распить еще бутылку, Аластер никак не ожидал, что вечернее платье и искусная прическа превратят деревенскую девчонку в настоящую красавицу. Тугой корсет, который подчеркивал тонкую талию, и позволял убедиться, что Мэй обладает женскими прелестями. Он задержал взгляд на ажурной виньетке на шее, нежно девичьей, украшенной россыпью родинок, похоже, она сняла свой талисман. Одета роскошно, но в меру, чтобы оттенять, а не затмить, своего блистательного дракона. Она выглядела спокойной и сосредоточенной, несмотря на то, что он перестал давать ей настойку. Опять же, чтобы у нее остался шанс поддаться эмоциям и сбежать.

— Разве я должна идти с вами? — спросила она.

— Я повысил тебя от слуги до помощницы, так что теперь ты можешь сопровождать меня на приемах и раутах.

— Как скажете, корри Аластер.

— Я дам тебе время передумать до сегодняшней полуночи, поняла? Если решишь, что хочешь остаться в замке… только до полуночи. Не считай себя ничем мне обязанной.

Эмоции и сомнения она спрятала за длинными ресницами, что прикрыла, пытаясь смотреть исключительно где-то в район груди Аластера.

— Что ж, пойдем, повеселимся.

Пусть она увидит, кого выбрала. Он думал исключительно так, поэтому решил для себя сделать сегодня все, чтобы Мэйгрид молила о пощаде, а не пыталась быть наивной овечкой. Он привел ее к гостям, даже покружил перед всеми, чтобы оценили новую игрушку, которую он отобрал у корри Сеттена. Рассказал в веселой манере, как решилась ее судьба и как он, герой грустного придания, решил позаботиться о девочке, чтобы искупить вину, за жизнь неспасенного брата. На лицах, что слушали рассказ Аластера, отражался весь спектр эмоций: разочарование, ненависть, стыд.

Мать подготовилась к приему гостей, как всегда, с присущим ей изяществом и желанием показать, в чей дом они пришли. Длинный стол в центре каменной залы ломился от еды, узкие окна украшали красные портьеры с золотыми полосами, ковровые дорожки на полу с вензелями, хрусталь на столе. Живые цветы повсюду, многочисленные горшки и вазы, делали зал похожим на сад.

Аластер во время ужина усадил Мэйгрид на соседний стул, следил за тем, чтобы у нее в бокале не заканчивалось вино, и неуместно громко смеялся над каждой шуткой, своего дяди, который старался этого не замечать. Раймер бы аплодировал ему стоя, он так мастерки раздражал всех вокруг. Только что ему дела до тех, кто терпел его только из-за милости короля?