– Что ты там о святости брака и целомудренности взаимоотношений ни воображал?

– Вытесняя тебя на периферию своей самооценки. Заставляя тебя мучительно осознавать, что семейные узы – это не более, чем выдумка конвенционалистов. Созданная как некая ценность для того, чтобы ты ценил взаимоотношения и то и дело прощал ошибки твоего партнера ради чего-то высшего. Которое есть на самом деле ни что иное, как страх одиночества. Чего все демонические натуры, терзаемые в тишине своими собратьями по разуму, а конкретнее – теми мыслями, что «почему-то» вдруг приходят к тебе в голову, все как один боятся.

– Даже не замечая тех, кто их внушает, – усмехнулся Дэз. – Не обладая даром различения добра и зла. А потому и отрицая их существование.

– Разумеется – из жажды безнаказанности. Каким я раньше был и сам. Не желая признавать свои ошибки. Тем более что благодаря этой оказии с Фетидой я понял и то, почему Сиринга, на которой я в прошлой жизни все-таки женился, столь безропотно и кротко прощала мне столь многочисленные измены с поклонницами моего таланта.

– Из-за того, что она все-таки родила не от тебя, и ты об этом догадался, поскандалил, но не стал её бросать?

– Я даже не скандалил. Поэтому-то в этой жизни Бог и допустил изменение моей прошлой кармической линии.

– Для того чтобы все-таки наказать её? И ты с ней все-таки расстался, даже не успев жениться? Ну, что ж, – глубоко вздохнул Дэз, – значит это не я виноват в том, что не состоялась ваша свадьба. А сама же Сиринга. И могу смело перестать себя винить.

– И ещё я понял, – усмехнулся Аполлон, – что сценарий не изменился бы ни на гран, даже если бы я тогда все-таки переспал с Иридой.

– Так ты с ней тогда не переспал? – удивился Дэз.

– Ну, или – чуть позже, – усмехнулся Аполлон. – Вместо того чтобы тебе о ней потом всё честно рассказать. Будь я хоть чуточку более подлым. И даже увел бы её у тебя, что было бы уже неизбежно. Ведь я не согласился бы на роль её любовника, я слишком жаден до прекрасного! А когда я снова ушёл бы в рейс, она, по старой памяти, залетела бы от тебя, Удава или ещё от кого-угодно из своих многочисленных любовников, к которым ты то и дело её ревнуешь. Так что можешь меня больше к ней не ревновать. У меня теперь здесь всё уже понарошку. Если хорошенько раскаяться, то все тебе станет предельно ясно. И всё происходящее с тобой в дальнейшем будет уже восприниматься понарошку.

– Раскаяться, – растерялся Дез, – но – как? Я попытался, но, честно говоря, так и не смог.

– Нужно перешагнуть через свое эго и от души признаться самому себе в ошибочности своих прошлых, вялотекущих в настоящее, заблуждениях. В том зле, которое ты с самого детства причинял другим.

– Вялотекущих? – не понял Дез.

– Любой твой проступок заставляет тебя и в будущем поступать подобным же образом в схожей ситуации. Поступок программирует твоё мышление и как следствие – поведение. Человек обладает Свободой Выбора бытия только если он раскаялся в своем прошлом, «сняв» его. С повестки дня. Иначе это лишь биоробот, который действует по программе своих рефлексов и закрепленных социальных ролей. Как Робинзон Крузо10, попав на остров. Где можно было начать совершенно новую жизнь. Он же, напротив, только и пытался ввести вокруг себя обычаи из прежней своей жизни. Вовлекая в эти социальные оргии местных туземцев. Конституируя привычный для него образ цивилизации. Вместо того чтобы освоить бытие-впервые! Открыв себя навстречу бытию. Благо, что сундуки с семенами для посадки растений и инструментами для постройки дома у него уже были.

– И как же мне начать быть открытым и действительно свободным?

– Нужно допускать только Светлые мысли о других, положительные эмоции и правильные, справедливые поступки. И ни кого не пытаться проучить! Для чего нужно постоянно наблюдать за своим телом и постоянно его осекать, не давая телу проявлять своё недовольство другими, ни мстить, ни давать другим это понять, ни даже намекать им об этом. Они – лишь уловки Сатаны. Через твои реакции на их глупости погружающие тебя в самоуничижение и самонедовольство.

– Как сказал Сартр: «Ад – это другие», – усмехнулся Дэз.

– Наши эмоции нам не принадлежат, а как и рукопожатие – обычаи, обезьяньим рефлексом подражания переняты у других. И лишь относят нас к другим. Наше – только самонаблюдение, так как возникает в нас наедине с самим собой. Чтоб отделить то, что в наших поступках наше от того, что мы заимствовали у других. Ведь даже обычное осуждение другого программирует тебя на самосуд. И ты начнешь действовать дальше исходя уже из ложных предпосылок. Легко давая уговорить себя на любое насилие ради, якобы, справедливой цели.

– Ты опять хочешь сказать, что «действовать – значит ошибаться»?

– В основном, если ты перестаешь себя контролировать, – усмехнулся Аполлон. – Любые наши импульсивные действия порождают массу ошибок. Особенно, если это действия ради чего-то большего. Ведь самодовольство собой тебя ослепляет. Не давая тебе увидеть: как и для чего кто-то другой тобой манипулирует. Первичная эмоциональная реакция – это и есть тот «бес», который постоянно подстрекает тебя поступить либо негативно, либо импульсивно. Необходимо прежде всего дать себе привыкнуть отвергать это первичное побуждение и вообще никак не поступать. Хотя бы некоторое время. И только если от вас ждут хоть какой-то реакции, поступить так, как поступил бы на твоем месте самый благородный в твоём воображении персонаж. Перешагнув через тебя и твое отношение к данным лицам и событиям. Как Будда, Кришна…

– Или даже – Дон-Кихот Ламанчский. Благородный Идальго, – усмехнулся Дэз.

– И перестать воспринимать эти примитивные мельницы за Великанов. Поняв, что другие действуют не столь функционально, как от них требуется, а так, как они внутренне устроены. И только потому – не адекватны. В силу своих механических причин. Но для начала нужно не разрешать себе причинять вред другим. Каким бы «справедливым» тебе это ни казалось. Пытаясь им на что-то указать. А это самое сложное. Ведь потом, даже причинив зло, ты тут же начинаешь оправдываться. Загоняя это в себя. Олицетворяя себя со злом.

– Ведь всегда виноват кто-то другой, но не ты, – согласился Дэз.

– Кто-то тебя к этому вынудил. Якобы. Он сам, или тот, кто тобой манипулировал.

– Хотя именно твои действия к этому и привели, – дошло до Дэза.

– Поэтому-то самое главное в жизни – замечать и признавать свои собственные ошибки. А если они все-таки произошли, сердечно в них раскаиваться. Чтобы это дошло не только до тебя, но и до твоего инстинктивного ума, который управляет твоим телом. Обучая его правильному поведению на своём примере. Показывая ему в своем воображении то, как именно ты должен был поступить. Это изменит твоё восприятие, а затем – и твоё бытие.

– То есть – мир?

– Бытие это твой собственный подлинный мир, который для тебя более реален, ближе к тебе, чем внешний. Это твой мета-мир. Мета-мир каждого, если хочешь знать. Наш лучший из миров, где все поступают только правильно! Который и служит источником всех твоих правильных поступков во внешнем мире.

– Мета-мир? Так он что, не настоящий?

– Он более настоящий, чем то, что ты видишь вокруг себя. Именно это и делает Бытие Богом. Заставляя догматиков от науки подозрительно к нему относиться. Не понимая, что это вполне себе достижимо и в этом нет ничего идеалистического, если мы сделаем это основным приёмом своей ежедневной практики. Практики трансформации своей личности во всё более совершенное существо.

– Поступая только правильно?

– По сравнению с догматиками, ни за что не желающими работать над собой и выдумывающими себе для этого невероятно сложные для понимания отговорки, которыми они сами себя завораживают. Чтобы, опираясь на эти рассуждения о диалектичности человеческого существа, не пресекать свои слабости и никак не сопротивляться своему же телу, как корова, невозмутимо идущему на поводу у заблуждений современной ему эпохи. Его ареалу обитания. Какими и были в быту почти все известные нам величайшие философы последнего тысячелетия. Развлекаясь в свете почти всё своё свободное время, танцуя с барышнями, играя в карты, поедая мясные блюда и наслаждаясь самыми дорогими винами.