— Зато приедете целыми, — отрезал Краснослав. — День сегодня какой-то нехороший.

Пусть он выглядел параноиком, но он был живым параноиком.

Через два квартала кучер остановился возле полицейского участка, и Кувалда счёл это место приемлемым.

— До свидания, — произнёс он, по очереди прощаясь с отцом и дядей.

Афанасий Ильич крепко пожал ему руку, дядюшка просто молча кивнул. Кувалда выскользнул из кареты на тротуар, поправил одеяло, до сих пор лежащее на плечах на манер мексиканского пончо, и пошёл к Гимназии, не обращая ни малейшего внимания на удивлённые взгляды прохожих.

Гимназия встретила майора Кувалду пустым фойе, гулким и холодным. На входе его остановила вахтёрша, княгиня Курбская, печальными серыми глазами глядя на его странное одеяние и чумазое лицо.

— Не велено тебя пускать, — вздохнула старушка. — Директор лично насчёт тебя распорядился. Исключил тебя.

Ожидаемо. Старый козёл исключил его, пока из Краснослава доставали пули. Заранее, не дожидаясь государева решения. Но в Гимназии слово императора — закон. Куда весомей, чем немецкое лопотание.

— Император меня зачислил обратно, — сказал Кувалда.

Курбская улыбнулась, словно это была не слишком удачная шутка.

— Варвара Петровна, я не шучу, — добавил он.

Майор знал, что в гимназии ему не поверят на слово. Поэтому сразу истребовал документ с царской подписью и печатью, который и показал вахтёрше.

— Ой, можешь не показывать! Я ж слепая, не увижу, так верю тебе! — запричитала вахтёрша.

— Как ваше здоровье, Варвара Петровна? — поинтересовался Кувалда.

— Ой, хорошо, Слава, вашими молитвами, — вздохнула Курбская. — Ну, ступай с Богом. Готлиба Карловича нет пока.

— Благодарю вас, Варвара Петровна, — кивнул майор, убирая всемогущий документ обратно в складки одеяла.

Он отправился в общежитие, к своей комнате, надеясь, что его вещи не выбросили. Пустые коридоры Гимназии выглядели покинутыми и брошенными, скорее всего, все ученики находились в городе, в гуще событий, и только Кувалда спокойно шёл в свою комнатку.

Краснослав повернул ручку, вошёл в комнату. Семён Сволов, как он и ожидал, делал уроки, сгорбившись над тетрадкой. Но едва скрипнула дверь, как князь повернулся на звук, вскочил и бросился Кувалде на шею. Краснославу стоило огромных усилий подавить рефлексы и не бросить князя с прогиба, поэтому майор просто похлопал его по спине одной рукой.

— Славка! Живой! — всхлипнул князь.

Кувалда, грязный и пыльный после происшествия в Зимнем, поморщился, ему было неприятно ощущать чужое прикосновение к потному телу, но Семёну, похоже, было всё равно. Князь Сволов широко улыбался щербатым ртом, радуясь, что его лучший друг жив и здоров.

— А Немец сказал, что исключил тебя! Всю школу построил и приказ зачитал, представляешь? — выпалил Семён.

— Ага, ага, — невпопад кивал майор. — Меня император обратно зачислил.

— Ты с самим Императором разговаривал? — ахнул князь, наконец, отпуская его из объятий.

— Ну, вроде того, — не стал отпираться Кувалда.

Он прошёл к своей тумбочке, сел на корточки рядом с ней, открыл. Внутри было пусто, как в мёртвом космосе.

— Приехали… — пробормотал Краснослав.

— Слава, не переживай! Всё тут, у меня! — воскликнул князь, жутко радуясь тому, что он хоть как-то пригодился.

Семён открыл свою тумбочку, и Кувалда с облегчением увидел, что все его вещи лежали внутри, едва не вываливаясь из переполненного ящика.

— Немец всё выкинуть приказал, а я заранее всё к себе спрятал! — улыбнулся князь.

— Спасибо, Семён, — произнёс Краснослав, начиная перекладывать всё содержимое обратно в свою тумбочку. — Что ещё нового было?

Князь начал вещать какую-то ерунду про Пульхерию Анаксимандровну, у которой разболелся зуб прямо во время урока, и она отпустила всех на целых полчаса раньше, но майор быстро прервал этот словесный поток. Кувалде нужна была по-настоящему важная информация. Например, про Морозова, которого могли схватить полицейские во время облавы на дом Брауна, или про шайку цесаревича. В общем, про то, что могло хоть как-то пригодиться майору, в отличие от зубов старой географички.

Но князь ничего такого не знал. Только школьные слухи, не слишком важные и полезные. Больше информации можно было найти у Грибовской, которая знала всё, что происходит в гимназии и за её пределами, но Ядвига сейчас наверняка была в городе.

— Ага, понял, спасибо, — кивнул Краснослав.

Он закончил перекладывать свои вещи, подмечая, что не пропало ни единой булавки, князь сохранил всё. И даже остатки денег, аккуратно завёрнутые в авоське.

— А у тебя как дела, Слава? — спросил тот, снова садясь за уроки.

Кувалда пожал плечами. Рассказывать всё в деталях было бы излишним, но и держать друга в неведении было уже некрасиво. Князь Сволов заслуживал доверия.

— Тебе с самого начала и подробно, или кратко в общих чертах? — спросил Кувалда.

Семён захлопал ресницами, он явно не ожидал такого вопроса.

— Как тебе будет удобнее, — протянул он.

Майор отыскал в тумбочке барельеф, по-прежнему завёрнутый в рогожку, развязал бечёвки, провёл пальцами по резной поверхности, задумчиво глядя на изображение летающей тарелки.

— Что ты знаешь про рептилий? — спросил Краснослав.

— Ну… Э-э-э… Это пресмыкающиеся, гады… Есть голые, это жабы всякие, есть чешуйчатые, вроде всяких ящериц… Ты это к чему? Это в экзамене будет? — князь закусил кончик пера, крепко задумавшись.

— Не совсем так, но в общих чертах правильно. Жабы к ним не относятся. Вот, взгляни сюда, — Кувалда протянул ему поморский барельеф.

— Ха! Ничего себе! Что это? — удивился Семён, во все глаза разглядывая изображение богатырей и рептилоидов.

— Рептилии среди нас, Семён, — раскрыл тайну майор Кувалда. — И уже тысячи лет идёт борьба.

Князь заливисто рассмеялся, откинувшись на стуле.

— Ха-ха-ха! Смешная шутка! Репти… — Семён осёкся и замолчал, увидев совершенно серьёзное лицо Кувалды.

— Это не шутка, — произнёс Краснослав.

— А ты… — выдохнул князь.

— Сражаюсь с рептилиями, — подтвердил Краснослав.

Семён снова захлопал ресницами, не в силах переварить такую новость. Он во все глаза смотрел на своего давнего друга, пытаясь хотя бы представить, как тот бьётся против рептилий, но не мог.

— И эти рептилии хотят свергнуть императора. Точнее, убить его. Я им помешал. Дважды, — сказал Краснослав.

Князь широко раскрыл рот, будто хотел что-то сказать, но не мог издать ни звука.

— Надеюсь, ты сохранишь это в тайне, — добавил Кувалда.

— Я — могила! Клянусь честью рода, никому! — Семён перекрестился для пущей уверенности, достал из-за шиворота нательный крестик и прикоснулся к нему губами.

Майор кивнул.

— Не говори даже самым близким людям. Так будет безопаснее, и для них, и для тебя, — сказал Кувалда. — Я мыться.

Краснослав взял полотенце с мочалкой и вышел, оставляя Семёна наедине с самим собой, переварить услышанное. Реакция мальчишки его порадовала. Во всяком случае, Семён ему поверил. Кувалда понимал, что сражаться в одиночку будет неимоверно трудно, и лучше бы обзавестись хоть какими-нибудь союзниками. Семён Сволов хоть и был слабым доверчивым мальчишкой, но в его груди билось сердце славянорусса, а значит, он тоже мог драться против поганых рептилий.

Общая душевая находилась в конце коридора, и Кувалда ступил в холодную сырость душевой, обмахиваясь полотенцем. Потемневшая от времени плитка, капающие краны и облупившиеся раковины наводили уныние, порой шокируя новоприбывших изнеженных барчуков, но Кувалде было не привыкать к спартанским условиям. Здесь даже была горячая вода, что вообще можно было назвать роскошью.

Он зашел в кабинку, включил воду, отрегулировал температуру, намылил волосы, тихо насвистывая имперский марш. Струйки воды расчерчивали ломаные линии на грязной коже, белесые шрамы от пуль выделялись яркими пятнами. Шкуру ему попортили изрядно, хоть это и было несравнимо со шрамами самого Кувалды. На коже Сычёва это были первые шрамы, и похоже, первые за всю жизнь.