– Амир что? – Юджин не понял слово «заставил».

– Принудил.

Феникс по-прежнему не понимал.

– Силой, – сказал Сафир.

– Да, силой, – кивнул Юджин. – А ещё он тогда на меня злился.

– За что? – удивился евнух.

– За то, что его, как ты сказал.... заставил?

– Да.

– Заставил его сюда приехать.

– Так он довольный и счастливый ходит!

– Это сейчас. Тогда было иначе.

– Что же ты теперь будешь делать? – спросил Сафир.

– Ничего, – ответил Юджин.

– Как так?

– А что я должен сделать?

– Он был твоим другом, я ведь правильно понял. А ты его обманул.

Юджин не ответил. Сейчас он больше всего хотел, чтобы Гаяш исчез. Просто вернулся в Нэжвилль или в Сверигию, но только чтобы больше никто не напоминал Юджину о том, что он сделал. Он снова начал испытывать чувство вины, от которого, как ему казалось, он успел избавиться за время, проведённое в Фейсалии. А ещё он хотел избежать ужина.

– Сегодня будет ужин у Мохана. С Гаяшем. Так его зовут, – сказал Юджин. – Я не хочу на него идти. Ты мне поможешь?

– Помогу, – кивнул Сафир. – Как?

– Скажи Мохану, что у меня лихорадка. Что я… я не знаю, как это сказать на языке амма.

– Простудился? – догадался евнух. – Потому что в фонтане искупался?

– Да.

– Хорошо, скажу. Но ты тогда ложись и начинай болеть. Чтобы взаправду. Пойду Ясмин скажу, ой, она расстроится.

– Спасибо, Сафир, – улыбнулся Юджин.

Когда евнух ушёл, Феникс подошёл к своей кровати и, не раздеваясь, лёг. Одежда так и не высохла, и Юджин думал, что было бы неплохо заболеть на самом деле. Это надолго избавило бы его от необходимости видеть Гаяша. Сафир оказался прав по поводу Ясмин, и очень скоро слуга доложил Фениксу, что его хочет навестить старшая жена амира. Юджин кивнул, и в его покои вбежала взволнованная Ясмин. В руках у неё был кувшин.

– Это козье молоко, – сказала она.

– Какое молоко? – не понял Юджин.

– Козы. Ты не знаешь, кто такая коза? Такая с рогами.

– Это корова.

– Нет, не корова. Она маленькая. Бородатая, – Ясмин поставила кувшин на пол и жестами показывала то рожки, то бороду.

– Коза, я понял, – рассмеялся Юджин. – Спасибо за молоко.

– У тебя что-то с лицом.

– Я ударился.

– Я попрошу передать тебе бальзам. Всё, я побегу обратно, а то никому не нравится, когда я хожу в твои покои. Алиму особенно

– Иди, конечно.

Как только ушла Ясмин, не прошло и получаса, как слуга объявил о приходе амира.

– Что же это с тобой приключилось? – качая головой, спросил он.

– Простудился, – ответил Юджин.

– Вижу, – усмехнулся Мохан. – Вот прямо вижу. Вот прямо простуженное лицо.

– Не издевайся. И без того тошно. Зачем ты написал то письмо?

– Ну, положим, его писал не я, а Родни.

– Под твою диктовку.

– Да, под мою. И я сделал так, чтобы обезопасить и тебя, и себя.

– Даже могилу мою устроил.

– Ты же меня знаешь, Феникс. У меня не может быть иначе. Что, злишься на меня?

– Нет. У нас же в Фейсалии запрещено злиться на амира.

– Вот не был бы ты моим любимым визирем, я бы тебе за такие слова язык приказал вырвать. Но ты всё-таки мой любимый визирь, поэтому я сочту это за шутку. И чтобы на ужине был.

Амир ушёл.

Гаяш взглянул на часы: до ужина оставалось около получаса. Ему удалось немного вздремнуть, хотя после разговора с Юджином он не думал, что вообще сможет успокоиться. Ему хотелось разнести весь дворец, но слуги приготовили для него ванну с какими-то маслами, и Гаяшу действительно стало легче. Он должен был радоваться, что Юджин был жив, и он действительно радовался этому. Но поступок этого идиота Гаяш всё же считал предательством и ничего не мог с этим поделать.

Гаяш переоделся и уже был готов пойти на ужин с амиром, когда услышал какие-то крики. Слов он не разбирал, да и кричали похоже на местном языке. Но точно кто-то ругался. Гаяш выглянул в коридор и увидел вдалеке амира и какого-то невысокого полного мужчину, одетого во что-то длинное и яркое. Мужчина размахивал руками и словно пытался что-то доказать Мохану. В конце концов, амир замахнулся на мужчину, но передумал, резко развернулся и ушёл.

– Эй! – позвал Гаяш мужчину. – Что случилось? Ты по-нашему понимаешь?

– Я знаю, ты Гаяш, – с жутким акцентом сказал он.

– Ну, Гаяш, а ты кто?

– Я Сафир. Я друг Феникса.

– Друг?

– Друг. Не знаю, как тебе сказать дальше… Беда. Вот.

– Что беда?

– Феникс беда.

– Феникс в беде?

– Да.

– Что с ним ещё?

– Не знаю, как сказать. Язык ваш мало знаю.

– Ну, скажи как-нибудь.

– Амир жена. Ясмин. Друг Феникса.

– У амира есть жена, которую зовут Ясмин, и она тоже друг Феникса?

– Да! – радостно закивал Сафир.

– И что?

– Амир… всё не знаю, как сказать, – резко расстроился мужчина.

– Покажи. Жестами, – предложил Гаяш. Этот Сафир его забавлял.

– Ой… Вот. Жена, – мужчина поднял одну руку. – И Феникс, – он поднял вторую, а потом соединил их.

– Они спят? – удивился Гаяш.

– Нет! – замахал руками Сафир. – Амир… как же это… я же знаю…. Думает!

– Амир думает, что его жена спит с Фениксом?

– Да!

– Давно?

– Вот сейчас. Феникс беда. Я говорю тебе. Я друг, я не помог. Ты друг, ты помогаешь. Иди. Вон там покои, – Сафир махнул куда-то в сторону.

– Бред какой-то, – проговорил Гаяш, но пошёл туда, куда указал мужчина. Там он наткнулся на кучу слуг, которые не хотели его пропускать дальше. И ни один из них ни слова не понимал на языке нортов.

– Ты их пугаешь, – проговорил вышедший из своих покоев Юджин.

– А чего ты их нашему языку не научил?

– Зачем?

– Ладно, пойдём, – и Гаяш толкнул Юджина обратно в покои.

– Ты чего?

– Что за мужик такой чудной в пёстрой одежде?

– Сафир?

– Да, Сафир.

– Это евнух.

– Евнух? Это как?

– Гаяш… Ты серьёзно?

– Что?

– Ты не знаешь, кто такой евнух?

– Откуда? Я в Фейсалии первый раз.

– Он служит в хараме. Отвечает за жён и наложниц. И поэтому он кастрат.

– Он что?

– Кастрат. Это ты хоть понимаешь?

– Да, понимаю, – с некоторым ужасом в голосе ответил Гаяш.

– Так почему ты про него спросил? Он к тебе приставал? – с улыбкой поинтересовался Юджин.

– С ума сошёл? Он сказал мне, что он твой друг.

– Не в этом смысле.

– Да я и не подумал, что в этом! Он мне сказал, что я должен тебе помочь, потому что амир думает, что ты спишь с его женой Ясмин.

– Быть такого не может.

– Ну, это не я придумал. Я кстати видел, как они ругались. Этот Сафир и амир.

– Ругались? Да чтобы Сафир ругался с амиром… – Юджин покачал головой, подошёл к столику, на котором стоял графин и бокалы. – Вино будешь?

– Буду. Так что у тебя за отношения с этой Ясмин?

– Я учу её языку нортов, а она меня – языку амма. И всё. Она верная жена. У меня и в мыслях не было. Да переспать с женой Мохана может только самоубийца!

– Вот, – закивал Гаяш. – Ты.

– Нет, волк. Уже нет.

– Что нет?

– Я больше не самоубийца.

– Да что ты?

– Правда.

– Почему я тебе не верю, не знаешь?

– На, – Юджин протянул Гаяшу бокал вина. – За что выпьем?

– Ну, видимо, за то, чтобы тебя Мохан не… что тут делают за такое?

– Понятия не имею. Может, кастрируют. Просто за воровство руку отрубают.

– Мда. В какую замечательную страну ты сбежал, Юджин.

– Ну, что ты хочешь, чтобы я сказал? Да, я идиот. Я согласен.

– Кто-то ведь тебя здесь не любит, я верно понимаю? – выпив, проговорил Гаяш.

– Верно. Больше всех меня не любит Алим, я тебе про него говорил.

– Он мог наговорить на тебя Мохану?

– Мог. Только зачем ему ещё и Ясмин подставлять?

– А кто-нибудь кроме него? – спросил Гаяш.

– Министры тоже не очень меня жалуют, но это потому что я чужой человек для них, – ответил Юджин. – Ещё есть мать Мохана, Балькис.