– Ты действительно видела его? – спросил Гаяш девушку. – Того, кого здесь похоронили?

– Да, – ответила та.

– Как он выглядел?

– Очень красивый норт. Стройный, бледный. С золотистыми волосами. У него была рана на правой руке.

Комок подступил к горлу, в глазах появилась какая-то неприятная резь. Гаяш смотрел на королеву, чьи плечи чуть вздрагивали от плача. Он снова злился. Злился на Юджина за то, что этот идиот всё-таки добился того, чего хотел. Гаяш бросил взгляд на могильный холм, развернулся и отошёл в сторону. Затем снова подошёл к могиле.

– Ты знаешь, от чего он умер? – спросил Гаяш дочку старосты.

– Нет, – покачала головой та. – Он умер в дороге. Те люди говорили, что он был тяжело болен.

– Других ран ты у него не видела?

– Нет.

– Но я же знаю, что это он его убил… – проговорил Гаяш.

– Я тоже думаю, что его убили, – встав, проговорила Анабель.

– И вы оставите это просто так?

– Нет. Но и войной на Фейсалию я не пойду. Я хочу отомстить амиру, но сделать это иначе. Я ещё не знаю как, но я обязательно это придумаю.

– Я готов помогать вам.

– Хорошо, Гаяш. А теперь возвращаемся в Нэжвилль.

Жюль вместе с Лутой помогли Айдо накрыть на стол. Хьярти не поскупился, и теперь в доме Айдо было полно еды и выпивки. Сам Хьярти разлил по кружкам пиво и проговорил:

– Гаяш, ты ж вроде как знал его лучше нас всех. Так скажи пару слов.

– Я не умею красиво говорить, – ответил тот. – Да и не знаю я, что сказать. По верованию амаргов он сейчас попал туда, куда отправляются все души погибших воинов. В Дом солнца. Там его ожидают цветочные сады. Думаю, ему там понравится.

– А у нас это рай для героев, – с грустной улыбкой добавил Айдо.

– Дворец павших, – кивнул Хьярти. – Раз ты, Гаяш, говоришь, что он был воином.

– Был, – сказал амарго и осушил кружку с пивом.

– Нам надо решать, что делать дальше, – проговорил Латимор, тоже поставив пустую кружку на стол.

– Вы же не уйдёте теперь? – обеспокоенно спросил Жюль.

– Нет, я никуда не уйду, пока не отомщу амиру, – ответил Гаяш.

– Я с тобой, – сказал Айдо.

– И я, – Хьярти налил всем ещё пива. – Он забрал Кузнечика! Что за наглость! Я ведь уже привык к нему. Он хоть и чудной, но смышлёный.

– Это надо серьёзно обдумать, – проговорил Латимор. – А также где мы будем жить и чем заниматься.

– Чего тут думать? – воскликнул Хьярти. – Вы будет жить здесь. Цыплёнок вон наш лекарь. Парнишка – его помощник. И вы тоже вольны быть здесь, сколько хотите. Рагнар же выделил вам дом. Да и у тебя жена, Гаяш.

– Я поеду в Нэжвилль, – сказал амарго. – У меня с королевой теперь общие цели. Что? – Гаяш посмотрел на Латимора. – Хочешь мне запретить?

– Нет, – покачал головой тот. – Хьярти, скажите, как вы оцениваете ваш флот?

– Хорошее оцениваю, – ответил свериг. – А что?

– Смогли бы вы снарядить корабль, который добрался бы до Айланорте?

– Конечно! Значит, вы всё-таки хотите уехать?

– Хочу. Но я хочу, чтобы Айланорте наладила отношения с Нэжвиллем и Сверигией. Думаю, что это будет взаимовыгодно. Рагнар позволит мне заняться этим?

– Позволит, – махнул рукой Хьярти.

– Ты тоже хочешь уехать? – с грустью спросила Лута своего мужа.

– Пока я не разберусь с амиром, я никуда не поеду. Да и…

– Что? – спросил Латимор.

– Не уверен я, что сейчас для меня самое время вернуться в Айланорте. Пожалуй, я пока останусь. А там посмотрим.

– Я тоже пока останусь здесь, – сказал Айдо. – К тому же, у меня есть здесь работа. И я тоже за то, чтобы отомстить амиру. И вернуть Родни.

– Да, – кивнул Латимор, – разумеется, я не планирую сейчас же отбыть в Айланорте на первом же корабле. Я просто хочу, чтобы у нас была такая возможность, когда мы вернём Родни. Гаяш, если вы считаете, что будете полезны королеве в Нэжвилле, я не стану вас задерживать. Между нами будет всего пара дней пути, не так далеко.

– Вот и славно, – сказал Гаяш, взял свою кружку и вышел из дома. Остановился у порога и прислонился к стене. Взглянул на небо. Оно было нежно голубого цвета, без единого облачка.

– Мы тоже называем это место раем для героев, – проговорил подошедший к нему Жюль.

– Ангел вернулся в рай, – тихо сказал Гаяш.

Слуга поставил перед Юджином поднос с его любимыми сладостями и с поклоном удалился. Феникс полюбил лукум, как только первый раз его попробовал. Ему показалось, что он никогда не ел ничего вкуснее. Юджин никогда не был особым любителем сладкого, хотя очень любил воздушные пирожные и взбитые сливки. В Фейсалии этого не делали, но зато здесь был лукум. А ещё вкусные трубочки из заварного теста, пропитанные сиропом. У них даже было какое-то местное название, но Юджин никак не мог его правильно запомнить и назвал их просто трубочки.

Гулявшие по двору павлины клевали корм. С нераспущенными хвостами они были похожи на кур. Юджин улыбнулся, вспомнив, как он первый раз увидел павлиний хвост. Он был больше, шире и в сто красивее хвоста феникса, изображённого на его кулоне. Когда Юджин первый раз услышал павлиний крик рано утром, он вообще испугался, а потом не мог поверить, что этот противный звук, будто бы большой кошке отдавили хвост, принадлежал такой красивой птице.

– Феникс, можно? – голос принадлежал Родни.

– Конечно, – кивнул Юджин. – Заходи. Лукум будешь?

– Ага, – Родни подошёл, сел рядом на подушки и запустил руку в чашку с лакомством.

– Ты что-то хотел?

– Вообще-то да. Мы завтра едем к заливу на нефтяное месторождение. Хотел тебе сообщить.

– Ты собрался устроить здесь техническую революцию? – улыбнулся Юджин.

– Почему нет? – с набитым ртом проговорил Родни. – Они толковая нация. Никаких предрассудков.

– Никаких? Шутишь?

– Ну, помимо отношения к женщинам. Но меня-то это не сильно касается. Это их традиции, куда мне в это лезть? Я здесь ничего не смогу изменить, увы. А вот в том, что касается науки, я действительно могу им помочь. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Я им нужен, понимаешь? Меня ценят. Меня уважают. Надо мной никто не смеётся.

– Я понимаю, Родни, и я очень рад. Я беспокоился о тебе. Я ведь насильно привёз тебя сюда.

– Да, насильно, – кивнул Томлин. – Но что теперь об этом вспоминать?

Он как-то занервничал или Юджину просто показалось.

– Забыли, – снова улыбнулся Феникс.

– Забыли, – согласился Родни.

– Феникс, – раздался женский голос. – Ой! – вошедшая испуганно отвернулась, поспешно закрывая лицо вуалью.

– Ну, я пошёл, – сказал Родни. – Как вернусь, сообщу.

– Здравствуй Ясмин, – заговорил Юджин, когда Томлин ушёл.

– Я не знал, что ты не один, – снова снимая вуаль, проговорила женщина и подошла к нему.

– Не знала. Ты забыла про окончание.

– Ой, и правда, – рассмеялась Ясмин. – Ты готов к урок?

– Готов.

С позволения амира Ясмин учила Феникса языку амма, а Феникс в свою очередь обучал её языку нортов. Юджин стал единственным мужчиной, кроме амира и евнуха, которому было позволено видеть её лицо. Ему нравилось проводить время с Ясмин, она оказалась очень умной и доброй женщиной, преданной своему мужу, и с гордостью носила звание старшей жены. Других трёх жён Юджин не раз видел, но они никогда не общались. Он знал их имена: Азиль, Ламис и Джун, и даже мог отличить их по походке и одежде. Ещё Юджин полюбил общаться с сыном Мохана и Ясмин, будущим амиром Кабиром. Мальчику было десять лет, и Феникс начал обучать его языку нортов, а также метанию дротиков, фехтованию и стрельбе.

Но на Ясмин, Кабире и евнухе харама Сафире, помимо самого амира, список тех, с кем у Юджина были хорошие отношения, заканчивался. Он знал, что его недолюбливали министры. Все четверо. К нему настороженно относилась мать Мохана Балькис. Но больше всех его не любил бывший визирь амира, а ныне советник по вопросам торговли Алим. Он был представительным мужчиной сорока с небольшим лет, имел орлиный профиль и статную фигуру. Держался уверенно и непринуждённо и усиленно делал вид, что испытывает к новому визирю только самые нежные и трепетные чувства, полные глубочайшего уважения к выбору амира. Но каждый раз, когда они оставались наедине, Юджин ощущал весь холод и всю ненависть, которую Алим питал к человеку, занявшему его место. Феникс не винил его в этом, но старался избегать встреч с советником.