— Чем?

— Придержишь вместе со мной дверь.

Проигнорировав мои мольбы, Стас звёздочкой плюхается на мою кровать.

— Я что, похож на смертника, по-твоему? Я ушёл не для того, чтобы помочь тебе, а для того, чтобы помочь своему капитану.

Кирилл врывается в комнату раньше, чем я успеваю наслать проклятья на Стаса.

— Спасибо, братишка! А то я уже не знал, каким образом выманить её из-за стола, — с одобрением выставляет ему большой палец.

Меня одурачили!

На языке вертятся очередные проклятья, только теперь уже предназначенные Кириллу. Я не успеваю даже пискнуть. Он стискивает меня своими лапищами, скручивает руки в морской узел.

Зажимает рот ладонью и затаскивает почти на себе в ванную комнату.

Предостерегающе шикает. Ослабляет хватку, надёжно запечатывает дверь на замок и загораживает собой проход.

Я в ловушке! В собственном доме! И ведь не закричишь, не спасёшься самостоятельно. Нас застукают — и всему придёт конец!

— Что за цирк ты там устроил? — верещу на пол тона тише обычного, всплёскиваю руками напротив его каменного лица. — Какие внуки? Ты вообще думаешь, о чём и кому такое говоришь?

— Извини, мне пришлось. Я хотел написать тебе, чтобы ты поднялась к себе, но телефон в машине оставил. Пришлось выкуривать тебя другими способами.

— Да ты практически открытым текстом говорил, что я бер..., — осекаюсь. Перевожу сбивчивое дыхание. — А если бы они догадались? Об этом ты не подумал?

— Поверь, ни у кого за этим столом и в мыслях нет, что я могу тобой увлечься, не то чтобы заделать тебе ребёнка.

А вот это обидно. Я бы даже сказала — больно.

По мнению всех присутствующих я не могу заинтересовать такого парня, как Кирилл? Да что в нём такого?

— Ага, как ты объяснишь им своё отсутствие? Они же видели, куда ты пошёл! И, наверное, уже и так всё поняли!

Кирилл склоняет голову на бок. Скалится, гад. Рука его взмывает вверх для того, чтобы подцепить прядь моих волос. Он медленно наматывает их на свой палец. Тянет на себя, вынуждая приблизиться к нему.

— Они сами попросили меня проследить за вами. Твой отец не доверяет Стасу, — бъёт себя в грудь. — Он доверяет тебя мне!

— И очень зря! Зачем ты пришёл?

— Что за глупый вопрос? Поздравить свою любимую крёстную, — нежностью усыпляет меня, плавно заводит руку за шею и рывком притягивает к себе. — И, конечно же, увидеть тебя. В первую очередь, увидеть тебя, прелесть моя. Я соскучился. Жутко соскучился по тебе, — ладонью скользит по спине, лицом тянется ко мне, проводит кончиком носа по моей щеке, чуть ли не урчит мне в ухо, а я таю. Рассыпаюсь на осколки. Броня рушится карточным домиком. — Я согласен на твои условия. Согласен на всё.

— На всё? И даже уйти отсюда?

— На всё, кроме первого сраного пункта. Это будут не просто потрахушки! — от его решительного настроя по всему моему телу разливается тепло. — И я уйду сейчас, если ты согласна и пообещаешь встретиться со мной ночью.

Шантаж в словах. Шантаж присутствует и в действиях. Кирилл знает все мои болевые точки, знает, где нажать, куда надавить. А я же не знаю в чём заключается его слабость. Но точно знаю, у него есть слабое место. Нужно лишь отыскать его.

— Где ты хочешь встретиться?

Совладав с собой, придаю выражению лица напускное безразличие, но не выходит. Кирилл видит мою истинную реакцию на его прикосновения, на его близость. Ползущие мурашки по всему телу становятся предателями. Разум только ещё продолжает бороться. Вполсилы, но и он на последнем издыхании.

— Где угодно, хоть здесь, — губы его напротив моих. — Мне всё равно.

Хочется сказать: "Мне тоже. Лучше оставайся со мной. Всегда".

— Я напишу тебе, если надумаю, — прерывисто произношу, тянусь к ручке. — А пока уходи. Не подставляй меня ещё больше.

— Хорошо, — отвечает согласием, но глаза говорят обратное. В них вызов. Кирилл не двигается с места.

Складываю руки на груди и театрально вздыхаю. Он не станет домогаться меня в стенах этого дома. Даже если ему покажется это единственным правильным решением. Здесь я в безопасности.

— Долго ещё ждать? Уходи, Кирилл! — в глазах моих мольба, а в его — призыв и ещё что-то. Желание заполняет их радужку, перенасыщая чернильной темнотой.

— Я не могу уйти просто так.

— Что тебе нужно?

— Поцелуй, — подставляет он щёку, пальцем постукивает по ней, перевоплотившись в избалованного мальчишку. — Всего один и, так и быть, я уйду.

Его желание тесно скручивается с моим собственным. Но в силу своего упрямства я не хочу показывать ему, как же мне хочется поцеловать его. Не только сейчас. Это желание не покидает меня уже года три. И если бы я с точностью не знала, что могу испытывать, когда его губы властвуют над моим телом, я была бы готова отложить этот поцелуй до лучших времён. Но себя я обманывать не могу. Свои желания так тем более.

— Всего один! — изображаю равнодушие, а у самой сердце выпрыгивает из груди.

— Конечно. Всего один.

Он дразнит. Провоцирует меня. Я подхожу к нему вплотную, на цыпочках поднимаюсь и тянусь к идеально выбритой щеке. Касаюсь губами кожи. Всего на миг, но и его хватает, чтобы разрушить последний барьер, который я мысленно пыталась выстроить у себя в голове. Кирилл резко разворачивает лицо и тесно вжимается своими губами в мои, выбивая последний воздух из лёгких.

Он воинственно притягивает меня к себе, а я и не думаю отстраниться или дать отпор. На шумном выдохе я гостеприимно впускаю в свой рот его язык. Он проталкивается глубже. Ещё один миг — и нас накрывает.

Сначала я думала только меня, что отключила разум и позволила себе лишнего. Но когда Кирилл сгибает ноги в коленях, чтобы подхватить меня на себя, я понимаю, что он тоже поддался безрассудству.

Он удерживает меня на своих бёдрах, верхом на себе. Я скрещиваю ноги у него на пояснице, тесно прижавшись к нему. Обвиваю руки вокруг шеи и ничего не могу поделать с собой.  Не хочу прерывать такой момент. Момент нашего первого поцелуя.

Все предыдущие были не счёт. Они были ненастоящими. Искусственно созданы мной и той тупиковой ситуацией, в которую я загнала нас обоих. Я вынудила его.

А сейчас поцелуй настоящий. На грани безумия, но он наполнен искренностью. Я чувствую это. Мне хотелось бы верить, что Кирилл тоже осознаёт эту разницу.

Он сажает меня на каменный выступ раковины. Лишь на время остужает разорячённое тело. А потом огонь из груди устремляется вниз живота. Огненным комом стремительно падает дальше по внутренностям, пока не сосредотачивается у меня между ног. Развожу их шире, притягиваю Кирилла на себя.

Он губами скользит по коже, языком очерчивает изгибы, вонзается зубами в плоть, а пальцами в бёдра. Я выгибаюсь, всхлипываю, окончательно сойдя с ума.

Наше парное сумасшествие превращается в помешательство. Буйство, доведённое до крайности.

Блузка на мне уже расстёгнута, а губы Кирилла уже во всю гуляют по моей груди. Ласкают кожу у самой кромки тонкого кружева.

— Ты же говорил всего один поцелуй, — шепчу я, ощущая как сознание превращается в раскалённый уголёк.

— Всё верно, — говорит урывками, сквозь поцелуи, урчит довольно. — Просто он ещё не закончился.

Приятные мучения мои продолжаются. Напряжение с каждой минутой растёт, как и моё желание ощутить его в себе.

— Кирилл, сюда в любую минуту могут зайти, — стону.

Мои слова, наконец, были не только услышаны, но и поняты. Кирилл замирает. Уткнувшись носом в мою грудь, буквально без сил падает ничком на меня и стенает.

— Я увлёкся. Чёрт, прости, — выждав пару минут, он нехотя пятится назад. Мне снова становится не хватать его рук, губ. Всего его целиком. — Дай мне ещё пару минут. Можешь пока выходить.

— Я не в том виде, чтобы выходить отсюда прямо сейчас, — убеждаюсь в этом, когда смотрю на себя в зеркало.

— Прикажешь мне выходить? Прямо с этим? — взглядом указывает вниз, на стояк, который просто сложно будет не заметить.