— Да бог его знает. Какая-то девушка ему позвонила и он тут же помчался с ней встретиться. Даже толком не позавтракал.

Слова, как холодный душ после хорошей такой эмоциональной встряски.

Недолго музыка играла. Гадко так, что блевать хочется, но не в машине же.

А я ведь уже успела нафантазировать себе белое платье и как минимум троих детей. Бестолочь.

Такие как он не меняются, а лишь пускают пыль в глаза. Бабник до последней капли крови, до последнего вздоха.

Вот пусть и катится теперь в свой Вегас. Да поскорей!

Ради него я чуть было не выставила свою душу на торги, чтобы подороже продать её дьяволу, только бы его не забирали у меня, а он такое вытворяет? И это после всего?

Как же мне жаль себя.

Как бы ни был привлекателен шопинг, особенно во время сезонных распродаж, у меня пропадает всякое желание двигаться, не то чтобы шастать по огромного торговому центру вслед на неугомонными женщинами.

— Ян, ну, давай купим тебе что-нибудь? — получив несколько отказов подряд, мама ещё надеется на то, что я передумаю и прибарахлюсь с ней заодно.

Перед каждый магазином она останавливается и чуть ли не силком тащит меня туда.

— Не надо, у меня этих вещей полно!

От чего я не отказалась бы сейчас, так это от бесчувственности. Как жаль, что пофигизм не продаётся в "Манго". Я бы купила. Парочку.

— Кстати, Янчик, как тебе этот Стас? Понравился? По-моему, он очень даже ничего, — подхватывает крёстная меня под руку, странно поигрывая бровями. — Я расспрашивала Кирилла о нём, он что-то там пробурчал. Я так и не поняла ничего.

— А что со Стасом? Мы подружились, но не более того.

— Ох, блин, — мечтательно вздыхает она, переглядывается с мамой, которая идёт по другую руку от меня. — Похоже, своих внуков мне ещё долго придётся ждать. Думала, может, хоть Любиных понянчу. Да, Люб?

Мама резко тормозит. Дёргает меня за руку, а с другой стороны меня тянет за собой крёстная. Чуть не разорвали.

— Да что вы заладили с этими внуками? — рассердившись, мама топает ногой. — Ну, куда ей внуки? Девятнадцать лет девчонке. Ещё вся молодость впереди!

— И что? Я Кирилла в восемнадцать родила.

Мама бросает на крёстную укоризненный взгляд. Не припомню, чтобы они когда-нибудь ругались.

— Свет, закрыли тему. Моя дочь выйдет замуж по любви! И родит она от своего мужа!

Вот мне уже и установку дали. Моё слово в этом споре двух огней ничего не стоит.

Решаю скрыться, пока не начались ещё большие разногласия.

Ускользнув от надоедливых женщин, которые делят шкуру неубитого медведя, я теряюсь в толпе посетителей магазина фирменной одежды. Со скучающим видом разглядываю тряпки, аккуратным рядком развешанные на вешалках.

— Добрый день, для себя выбираете или в подарок? — приветствует меня девушка-консультант.

— Для себя, — бубню я, схватив первую попавшуюся вещицу. Какую-то юбку с карманом как у кенгуру.

Ну и безвкусица.

— Какой у вас срок? — неожиданно спрашивает она, осматривая меня, а потом вещь в моих руках.

Брови мои медленно ползут вверх. Да ещё и оба глаза одновременно подёргиваются в нервном тике.

— Чего, простите?

— В продаже у нас имеется зимняя коллекция для будущих мамочек. Кое-что из осеннего ещё осталось, но, боюсь, что вашего размера у нас не найдётся. Эта юбка вам будет слишком велика.

Что она буровит?

Высовываюсь из-за стеллажа с одеждой и медленно сканирую территорию магазина: комбинезоны для беременных, пальто для беременных, нижнее бельё для беременных.

Так... Стоп!

Резко отшвыриваю от себя юбку и пулей вылетаю из этого магазина для беременных.

Оглядываюсь по сторонам, надеясь, что никто из знакомых не видел, откуда я выбежала, как угорелая, чуть не снеся прохожих.

Это ж надо было так символично перепутать. Едва не спалилась.

Оббежав практически весь первый этаж торгового центра, я поднимаюсь по эскалатору на второй. Всё так же в гордом одиночестве.

И зачем было меня звать, когда можно было с такой же лёгкостью обойтись и без меня. Я бы тогда не узнала, что Кирилл скрашивает своё одиночество в обществе очередной тёлки.

"Никаких обязательств..."

Вот ведь дура!

Сама предоставила ему карт-бланш, а теперь давлюсь собственной обидой.

За мучительными мыслями я не замечаю, как обхожу уже целый ряд магазинов, а я так и не знаю что в них ищу. Без разбора рассматриваю тряпки, толком не понимаю что это. Захожу вглубь своего любимого магазинчика в отдел с сезонными скидками. Но даже там мне ничего не приглянулось.

Плюнув на всё, я устремляюсь прочь из этого лабиринта, как вдруг неведомая сила затягивает меня к примерочным. Мужским. И не неведомая вовсе, а очень даже узнаваемая.

— Ай! Да что за привычка-то такая дурацкая? — трескаю по загребущим рукам, оказавшись в самой первой кабинке примерочных. За плотно закрытой дверью.

Стоя у противоположной от меня стены широкой примерочной, Кирилл мило улыбается. Такой беззаботной улыбкой, как будто скрывать ему от меня нечего, словно рад меня видеть. И даже совесть нисколько не мучает.

Но почему меня тогда раздирает в клочья?

Лжец! Бабник! Ненавижу!

— Ау, за что? — наигранно трёт то место, куда я ему приложилась, надувает губы, думая, что я тут же начну его жалеть, подую на "ваву". — Я ведь всего лишь хотел сделать тебе сюрприз!

— Сделал? — выгибаю вопросительно бровь в ожидании немедленных объяснений.

— Сюрприз! — тряхнув головой, разводит руками, мол, вот он я — сюрприз. Получите — распишитесь. Кирилл тянется губами к моему лицу, я увёртываюсь от него. — Не пойму, что не так?

— Ничего! Уйди!

Он стискивает моё лицо ладонями и заглядывает в глаза. Встревоженно. Напряжённо, как если бы ему было не всё равно на меня. Он бегает суженными зрачками по лицу, будто на нём что-то написано.

А может и написано.

Моя обида к нему скоро будет просачиваться сквозь кожу огромными печатными буквами, среди которых не встретится ни одного приличного слова. Только благой мат.

— Что случилось, я спрашиваю? — серьёзен он как никогда. Скрываюсь от его глаз, разглядывая рекламу за собой.

— А тебе действительно интересно? Или ты интересуешься потому, что должен?

— Я ничего и никому не должен. Что с настроением?

За плечо разворачивает меня, я всячески одёргиваю его руки.

— Отпусти! Вали к той, с кем встречался с утра!

Кирилл выдерживает недолгую паузу, а потом растягивает самодовольный зубоскал.

— Прелесть моя, ты ревнуешь меня или мне кажется? — душит мою талию кольцом своих рук.

— Кажется, — шиплю я.

— Мама разболтала, значит, — хмыкает. — Ничего доверить этой женщине нельзя, — он заботливо убирает волосинку с моего лица и кончиком носа дотрагивается до моего. Смотрит в душу, до мороза по коже. — Сегодня я ездил к Лёльке. Мы с ней учились вместе в школе. Сидели за одной партой.

— А, ну так это всё кардинально меняет! — раздражённо фыркаю. — С одноклассницами же обычно не принято спать! На это ведь наложено табу!

Он только шире расплывается в улыбке и теснее прижимает меня к себе. Дышать становится просто невозможно.

— А ты у меня всегда была такой ревнивой и подозрительной? Или это бонусом с беременностью пришло? Но, признаться честно, меня это даже заводит, — он берётся за мой подбородок двумя пальцами. — Лёля — охеренный ювелир. На прошлой неделе я заказывал у неё одну вещицу. Сегодня ездил забирать. Какие проблемы? Я ни с кем не спал. Даже с тобой, чёрт возьми!

— Хочешь сказать, что я всё это выдумала?

— Боюсь представить, сколько в этой голове надуманного обо мне, — легонько постукивает по моему виску. — Неужели я не заслуживаю хоть каплю твоего доверия?

Те, кто был однажды вдребезги разбит, не сможет склеить целое, чтобы не было заметно трещин. Но они понимают значимость единого целого. Знают каких усилий стоит приложить, чтобы не замечать эти трещины. Мне хочется верить ему. Безоговорочно. Но я боюсь, что трещины мои снова превратятся в осколки.