Читая новостные сводки, я уже не просто волнуюсь за него, а начинаю паниковать. Я всерьёз задумываюсь о том, чтобы пойти в полицию и написать заявление о его пропаже.

Наконец, ближе к вечеру следующего дня телефон мой подаёт признаки жизни, но звонит не тот, кто мне нужен. Это всего лишь Серёжа. Может, он что-нибудь знает?

— Привет, на завтра планы какие-нибудь есть? — сразу же сбивает меня с толку Серёжа.

— Эм-м, привет, вроде бы нет. Ну, если только я не вступлю в группу волонтёров, чтобы разыскать нашего потеряшку.

— Ты о ком сейчас?

— О Кирилле, разумеется! Он не приходил домой уже два дня, — тягостно вздыхаю я, высматривая его из окна. — И на связь он тоже не выходит.

— Как не выходит на связь? Я ж сейчас только что с ним разговаривал.

Меня прошибает током. Впервые за двое суток я могу позволить себе улыбнуться.

— О чём? Где он сейчас?

— В город въезжал минут двадцать назад. Кирюха в Кузню ездил, с родителями повидаться. А он что, тебе не сказал?

— Нет, — оторопело произношу, разворачиваюсь, услышав за входной дверью какую-то возню. — Он меня даже не предупредил!

— Странно, а о свадьбе он тебе что-нибудь говорил?

— Что? Какой нафиг свадьбе? Кирилл женится? — едва ли волосы на себе не начинаю рвать я.

— Чтобы Кирилл? Женился? Это нужно жить в параллельной вселенной, — смеётся он, я притворно хихикаю в ответ. Точнее и не скажешь. — Завтра мы едем на Гришкину свадьбу. Собственно, поэтому я и звоню тебе. Мне не с кем идти. Может, ты пойдёшь составишь мне компанию?

— Э-мм-м, погоди-ка секунду.

Не уверена, что слышала всё, что Серёжа говорил. Как раз в этот момент свет в холле загорается и в проёме появляется Кирилл.

Как лучик света в тёмном царстве озаряет собой всё вокруг.

Я валюсь в кресло у окна, а он целенаправленно идёт в мою сторону.

— В твоём гардеробе найдётся какое-нибудь приличное платье? — сходу спрашивает он, чем застаёт меня врасплох.

— Зачем?

— Мы приглашены на свадьбу, — его выражение лица не выражает ничего, а вот взгляд.... в нём можно долгое время трепыхаться и в результате утонуть. — Точнее, приглашён я, но и ты теперь тоже.

— Серёжа как раз пригласил меня, — отвожу телефон от уха.

Кирилл становится возле меня. Он с резкостью вырывает из моих рук телефон и, не отводя от меня своих глаз, проговаривает в микрофон.

— Серега, она тебе перезвонит! — отключает вызов и швыряет телефон на диван. Он наклоняется так, что мне приходится вжаться в спинку кресла, чтобы не соприкасаться кончиками носа. Только тогда я замечаю на его нижней губе свежее ещё кровоточащее рассечение. — Так ты идёшь с ним или ты пойдёшь со мной? Выбирай, Яна!

Наверное, не нужно уточнять, кого я всё-таки выбрала?

Какой бы выбор мне не представился, я всегда выберу его. Даже если жребий падёт не на него, в конечном счёте я отдам ему своё предпочтение.

Потому что никто для меня не значит так, как Кирилл. Никто не представляет для меня такой важности, как он.

Я выберу его даже в том случае, если он предпочтёт мне другую.

Так было большую часть моей жизни. Но если в детстве я ещё не понимала, что происходит со мной. Если в подростковом возрасте я думала, что наваждение пройдёт, стоит мне сменить круг общения, разбавить его парочкой симпатичных парней, то сейчас всё только усложнилось. Моя одержимость усиливается с каждым прожитым днём, с каждым брошенным взглядом в мою сторону, с каждым "Колючка", произнесённым его голосом.

Я думала, что с приездом сюда, у меня получится разобраться в себе. Я смогу дать оценку его истинному отношению ко мне, что ничего не изменилось, и меня, наконец, отпустит. Но кажется стало только хуже. Разум выстроил хитроумный план по его завоеванию, а внутренний голос без умолку предостерегает меня:

— Беги,  Яна! Беги, глупышка, пока не поздно. Пока он не разбил твоё сердце вдребезги. Не переступай черту, пока он не прочертил на ней перпендикулярную линию.

Но куда мне бежать?

Везде, где бы я не находилась, меня преследует его тень. Он настолько въелся в мой разум, что теперь я не смогу просто так от него отказаться.

Я одержима им. Я больна. И болезнь моя зовётся "острая нехватка Кирилла Ярцева в крови".

Признание ничего не изменит. Он только покрутит у виска.

Я хочу, чтобы он сам догадался. Но намёков Кирилл как не понимал раньше, так не понимает и сейчас.

Остаётся только ждать. Ждать пока кто-то из нас не сдастся.

У меня не так много времени. Всего восемь дней в моём распоряжении.

— Что ты делал все эти дни? — спрашиваю, разглядывая пейзажи за окном быстро несущейся машины.

Мы особо не разговаривали ни вчера перед сном, ни сегодня, пока собирались. Не разговаривали, когда выходили из дома. Он ни слова не сказал мне о моём внешнем виде. Я ни слова не сказала о его новенькой навороченной тачке. Мы вели безмолвный поединок, где не было победителей. Были только проигравшие.

Мы как будто чужие люди друг для друга. Невольно начинаю сомневаться, что когда-то мы были близки. А если и были, то всё это уже давно покрылось толстым слоем пыли.

Кирилл держал марку — молчал всю дорогу, а мне опостылело сидеть сложа руки и размышлять над тем, о чём он так "громко" думает. Я точно узнаю этот сосредоточенный взгляд и морщинку между сведённых бровей.

— Я был в Кузне, — отделывается сумрачным ответом, не отвлекается от дороги, но я так просто не отстану.

— Зачем?

— Ездил помочь отцу кое с чем, а что? Мне нужно было отчитаться перед тобой? — с пренебрежением проговаривает, вальяжно переключая коробку передач.

Мы съезжаем с трассы в загородный массив для богатеньких, судя по шикарным особнякам и отведённым им территориям.

— Нет, просто мог хотя бы поставить меня в известность. Я же волновалась.

Он резко тормозит на перекрёстке и переводит взгляд на меня.

— Извини. Я как-то не подумал.

Очередной мой намёк остался без должного внимания.

Полнейшее отсутствие понимания элементарного.

Да как ему ещё намекнуть, что он дорог мне? Что я сохну по нему и ссыхаюсь без него.

Если бы мои намёки были смятой в комок бумагой, брошенной в него, то он с головой уже погряз бы в них и всё равно бы ничего не понял.

— Что дома нового? Как тётя Света поживает с дядей Олегом? Наверное, уже сделали ремонт?

— Ага, сделали, — отстранённо произносит через губу, лишь бы отстала.

Кирилл отвлекается на звенящий телефон в подстаканнике. Заметно хмурится, когда видит отображённое на экране имя. Бросает быстрый взгляд на меня, а потом сбрасывает вызов и кладёт телефон обратно, чем порождает в моей голове уйму вопросов, которые так и останутся неотвеченными.

— Мог бы и ответить на звонок, — вырывается из меня, когда я обиженно отворачиваюсь в окно.

— Подождут.

— Ты ведь не был дома. Зачем ты обманываешь меня? — говорю я полушёпотом.

Я не жду от него ответа. Это просто мысли. Я не хотела их озвучивать, но рядом с ним я перестаю контролировать себя.

Поток слов льётся из меня, как вода из переполненного резервуара. Бесконтрольно, и остановить это никак нельзя, пока лишнее не выльется наружу.

— В смысле?

Резко разворачиваюсь к нему лицом.

— Нет никакого ремонта! Я же его только что выдумала. Кирилл, когда мы перестали доверять друг другу? И вообще, кто тебе разбил губу? — тянусь к нему, чтобы рассмотреть рану поближе, а он уклоняется от моих рук и отталкивает.

Наши взгляды скрещиваются, как острые клинки двух непримиримых соперников. Кирилл распарывает взглядом воздух, а мне теперь приходится обороняться.

— Не важно, — подаётся ко мне, с паузами через каждое слово говорит: — Запомни, всегда есть то, что тебя не должно никак касаться.

— Что, например?

— Ну, к примеру, моя личная жизнь. Если я захочу поделиться с тобой, то обязательно поделюсь, — этими словами он выбрасывает меня за борт, в море из моих пролитых по нему слёз. Я снова отворачиваюсь к окну, чтобы не расплакаться, а он как ни в чём не бывало, кладёт ладонь на моё плечо. Легонько постукивает. — Эй, колючка, ты обиделась?