Шоуки понятия не имел, что потом будет делать эта подменная пятёрка, пересидят наверно какое-то время в каком-нибудь глухом углу, прежде чем вернуться в поместье.

Вот на точку встречи с ними и направились, по звериной тропе через заснеженный лесок. Первый шок от встречи со своим конём прошёл, и Шоуки начало неудержимо клонить в сон — сказывалась весьма тяжёлая, бессонная ночь…

***

Всё шло довольно гладко. Длинноногие южные кони рысили с неплохой скоростью, и по прикидкам Алана, до южного выхода из долины они должны были донести отряд ещё засветло. Выносливая и сильная порода одинаково хорошо подходила для дальних переходов, и для ведения боевых действий, однако же весьма плохо приживалась на холодном севере. И виной ли тому отсутствие плотной длинной зимней шерсти, или же непереносимость эфирного фона, Алан не знал. Вот да Саммеши мог быть в курсе — на конюшнях его родни пытались скрещивать дорогих южных скакунов с местными породами.

При мысли о своём окружении, оставленном в столице и окрестностях, будущему Императору стало не по себе — тоскливо и мутно. Оставлять родной край (особенно в такое время!) не хотелось совершенно, но и другого выбора он не видел. Если отец не справится…

Нет, справится. Он не может не справится. Но если найдётся какой-то неучтённый фактор, что многократно усложнит ситуацию… Если такое случится, хорошо бы чтобы он, Алан, мог вернуться домой с небольшой, но очень зубастой армией южан. А для этого нужно не только встретиться с Наместником, но и начать наращивать личную силу. Южане силу уважают, и просто устроить седалище на троне будет недостаточно, чтобы получить полную поддержку юга. Ему нужны учителя, ему нужно место для тренировок, ему нужны советы, ему нужна библиотека имперской столицы в конце концов!

И присутствие там, откуда, похоже, растут ноги у одной из сторон, подстрекавших мятежников.

К тому же доставить Амарими домой в целости и сохранности тоже чертовски важно. К слову, именно эта версия их присутствия была скормлена остальному отряду для сокрытия его, Алана, личности. Для них он — Ишимари, дальний родственник госпожи Иты, смесок, родившийся на севере и получивший вместо Дара магию северян. Сопровождает спешно эвакуируемого принца в качестве подстраховки от всякой магической пакости, в статусе таком же, что и его телохранители.

Забавно получилось. Правду скрыли за правдой, которую назвали ложью для своих и правдой для прочих соучастников.

Иногда Алан просто ненавидел интриги и недоговорки на которые приходится идти ради соблюдения неких высших целей.

И ведь заняв древний трон ему этого… доброго варева придётся хлебнуть большим таким ковшом.

Но это когда будет… Лучше пока отбросить невесёлые мысли и думать о насущном. В частности, ненавязчиво придержать коня, чтобы сместится поближе к Шоуки и тихонько пнуть его ногу. Медленно, но верно заваливающийся на бок парень вскинулся и часто заморгал оглядываясь.

С сочувствием посмотрел на карита — совсем его заморили вчера, на ходу засыпает. И это — Шоуки, страдающий приступами маниакальной ответственности за подопечных!

Алану не хотелось знать, что эта разъярённая фурия с ним сделала. Руки-ноги не оторвала, и на том спасибо.

Амарими обернулся на них, услышав возню. Он ехал вперёд них, как и подобает господину.

— За той скалой начинается ущелье. Не пройдёт и часа, как мы достигнем его, — сообщил Алан.

А там — пройти насквозь замок, спустится на середину склона и заночевать в довольно крупной придорожной корчме, ютящейся над обрывом. Это самый нервный отрезок пути. Нервный — ибо предсказуемый до одури. Запирающий долину замок не миновать, спуск от него тоже только один. Альтернатива — козьими тропами пробираться через горы, но это слишком большой риск, и слишком много времени займёт. Массивных южных скакунов трудно будет провести тропами. Велик риск потерять пару, и даже наличие заводных не делает его приемлемым.

Отряд уверенно двигался вперёд, спокойно минуя блокпосты на перекрёстках и подступах к перевалу. Штандарт имперского курьера и амулет-пропуск, что нёс глава отряда, творили чудеса. Их даже не останавливали до самой крепости, только там, извиняясь, накрыли весь отряд чарами, да проверили подлинность пропуска прежде чем открыть ворота.

Ничего предосудительного чары не нашли — ни боевых амулетов, ни навешенных иллюзий. На Алане снова была темнящая кожу мазь, и приколотый волосяной хвост- неразличимая чарами маскировка. Его приняли за южанина, либо смеска в первом поколении, и не придали значения.

Ибо к чему бравым стражам южане, когда мятежники, что могут попытаться вырваться из долины, все местные да родовитые?

За перевалом в лицо пахнуло тёплым ветром и сыростью. На эти склоны весна всегда приходила раньше, и было здесь, в среднем теплее. Дорогу держали в хорошем состоянии, и её не тревожили проснувшиеся с таянием снегов ручьи.

Сверху хорошо просматривались убегающие к горизонту холмы, вырытые реками овраги и голые лиственные леса, сменяющие карабкающиеся по склонам ели. Под деревьями ещё лежал снег, но на открытой местности он уже походил на битую молью вуаль, расползаясь быстро и мокро. Поганое время для путешествий, если, конечно, не собираешься придерживаться крупных торговых трактов, соединяющих столицу с побережьем.

Они спускались ухоженным серпантином, разгоняя по обочинам дороги случайных путников и минуя гружёные возы, а Алан вспоминал старую сказку, что рассказывают в горах на северо-западе, да немного на островах хладоморья. Сказку про лису о семи хвостах, прародительнице всех лис, что спасаясь от охотников один за другим, будто ящерица, отбрасывала свои хвосты.

Они сбивали преследователей с толку, извивались как живые и увлекали за собой погоню в снежную пелену, но раз за разом бессовестный филин насмехался над охотниками, закладывал над ними круги и говорил, что они погнались за бесполезным хвостом, упустив саму лису.

И охотники возвращались по следу, и отыскивали новый, и вновь гнали лису всё дальше и дальше в снега.

И когда у неё остался последний хвост, лиса не стала сбрасывать его. Лиса дотянулась до неба, сдёрнула с него бессовестного филина и разодрала на мелкие клочки.

А охотники? Охотники отступили в ужасе, осознав, что всё это время охотились не за зверем, а за звериным духом.

Алан перекладывал вспомнившуюся сказку с одного бока на другой, примерял к себе и к обстоятельствам и никак не мог определиться — есть ли в их случае охотники? Если есть, то за чем охотятся они — за простым зверем в синем платье с красной вышивкой, или за звериным духом, скрывающемся под накинутой личиной? А бессовестный филин, что каждый раз указывает на обман отброшенного хвоста? И не зря ли разложил он столько хвостов, когда охотников нет и в помине?

За размышлениями начали сгущаться сумерки — на восточных склонах темнело быстро. Но и дорога уже вывела к небольшому плато, на котором развалился старинный трактир со своими хозяйственными постройками, дворами, загородками да складами. Подъём в гору занимал много времени, особенно, для тяжело гружённых возов, здесь же можно было остановиться не боясь опоздать к воротам крепости до темноты, и потом ночевать под стенами. Более того, это место особенно любили купцы с юга, и, как оказалось, отряды курьеров, едущие из, или в Посольство. Без лишних слов выкатившийся во двор дородный хозяин заведения проводил гостей в самую дальнюю от дороги часть хозяйства, да к типичному южному дворику с собственной конюшней да крупной, очень старой постройкой.

Алан удивился — не знал что тут есть подобное, но прислушавшись к ощущениям, только хмыкнул задумчиво — эфирный фон тут падал едва ли не в ноль, не удивительно, что кто-то из южан решил обосноваться на этом пятачке когда-то.

Ноори Тайко, командир отряда и дальний родственник прежнего посла, лично проверил большое полупустое помещение, да начертанные на его стенах знаки. После — велел заносить заветный сундучок с документами, обёрнутый плотной вощёной тканью. Часть людей отправил накормить-почистить лошадей, а Амарими и "его людей" вежливо пригласил располагаться.