Всё было как во сне, я глазам своим не верила, что то, что виделось мне так часто — сбылось наяву, даже ущипнула себя для верности.

Но действительно, за дверью оказалась чайная комната. На привычном месте кофейник, моё кресло, тёплый плед, разожжён камин.

— Я подумал, что вы захотите дорнийского кофе… в реальности.

Я вздрогнула и развернулась на каблуках. Да как он так переместился?

— Это ваша магия?

— Что-то вроде того. Пожалуйста, сядьте, — велел он, а сам как ни в чём не бывало занял своё кресло, вытянул к огню ноги и откинулся на спинку. — Поговорим спокойно? Обсудим компромиссы?

Он успел не только переместиться вниз, не запыхавшись, но и нашёл где-то привычную моему глазу желтоватую простую рубашку, расстёгнутую у горла.

— Хорошо, — я упала в своё кресло и тоже вытянула ноги. — Зачем вы позволили всем думать, что сделаете предложение Бе, а мне думать, будто бы собираетесь поступить бесчестно? К чему этот фарс?

— Видели бы вы ваши глаза в тот момент… — протянул он и разлохматил свои рыжеватые кудри. Видимо, так ему было привычнее. — Они просто полыхали от ревности. Как ещё я должен был понять, что вы во мне так же заинтересованы, как я в вас. Должен признаться это не так-то просто, когда женщина — настоящая дикая кошка с милым личиком. Да ещё и утверждает, будто влюблена в какого-то мальчишку!

— Я не…

Вспыхнула и замолчала. Ну как с ним спорить, если он колет и приятно льстит одновременно. Никогда меня не звали «дикими кошками», никогда! Я всегда для всех была безобидной мелочью, уютной жилеткой, малышкой. А этот человек говорит такие вещи, что внутри всё просыпается, потягивается, подставляет пузико, чтобы продолжали чесать. Это самолюбие? Пожалуй.

И это нехорошо.

— Вы безумно красивы в этом платье, Турсуаза, — он отсалютовал мне чашкой. — Да, видеть вас в чёрном непривычно, но кто бы мог подумать, что он вам настолько к лицу? Вы были самой красивой на балу, и я искренне не понимаю, почему кто-то решил приписать мне в жёны эту вашу Беату. Инфантильное пустое существо…

— Не говорите так, — я взяла обеими руками большую горячую чашку.

Всё-таки я скучала по кофе и порой мечтала лечь спать, только чтобы оказаться здесь. В чайной комнате, у камина.

Вживую всё было совсем иначе, чем во сне. Более живо, объёмно. Сны чувственные, на ощущениях и эмоциях.

— Тут очень темно, — фыркнула, чтобы хоть немного уязвить самоуверенного князя.

— Не лгите, милая, вам совершенно не идёт. Я вижу, как вы заинтересованы и ваш нос ни разу не сморщился от недовольства. Вы восхищены.

— Всё-то вы знаете! Ну почему вы не можете выбрать другую истинную?  — взмолилась я. — Зачем вам я? Я бедна, не получила никакого особенного образования, нет полезных связей, не имею особенных талантов. Я никогда вас не полюблю…

И Габриэль в очередной раз повёл себя, как несдерженный, одержимый дикарь. Он сорвался со своего места, приблизился и сел подле меня прямо на пол. А потом положил руки мне на колени. Я не чувствовала его прикосновений из-за тяжёлой ткани платья и множества нижних юбок, но всё-равно поёжилась.

— Милая моя, Турсуаза. Вы сами не знаете, что говорите, — он смотрел мне прямо в глаза, так, будто видел насквозь. — Вы бедны, допустим, но у меня предостаточно денег для нас двоих. Другую истинную я выбрать не могу, это решение принимаю не я…

— А кто? — с надеждой спросила я.

Князь только рассмеялся.

— Природа? Мы верим, что это сама природа. А ваши связи меня не интересуют. В моём княжестве они были бы бесполезны, да и не принижайте себя, вы будущая родственница баронессы Эм. И вы фрейлина герцогини Бревалан. Полагаю, в скором времени королевы. А насчёт любви…

— Что? Вы из тех, кого это не интересует? Жена должна быть удобной и…

— Интересует. Более чем, — мрачно ответил он, и я испуганно вжалась в кресло и сглотнула.

Звучало как-то угрожающе, не побоюсь этого слова.

— Но вы меня не заставите…

— Мне и не придётся.

— Магия этих ваших истинных?.. Да?

— Не обязательно. Порой истинные годами живут рядом и просто крепко дружат… — сначала во мне вспыхнул огонёк надежды, а потом всё рухнуло из-за одного лукавого взгляда князя.

— Вы же обманываете? — сощурилась я.

— Абсолютно верно! Ну конечно никто не дружит с истинными! Это слишком редкий дар!

— Тогда зачем я вам? Ну я же…

— Можете считать меня сумасшедшим, — тихо произнёс он, приблизившись ко мне. — Но что-то мне подсказывает, что мы будем очень счастливы.

— Почему? — я тоже стала шептать.

— Мне кажется, что мы идеально друг другу подходим.

— Вам кажется, — всхлипнула и отстранилась, но увы, князь меня снова настиг.

— Предлагаю пари, — он говорил, а его губы почти касались моих, и против воли я ощущала изменения в своём теле.

Меня будто примагничивало к нему, губы тяжелели и невольно приоткрывались. Горло сковало от желания получить ещё один поцелуй. А в груди невозможно жгло, невыносимо.

— Пари?..

— Вы заберёте свои слова обратно… через неделю.

— Ни за что…

— И если это будет так, я отпущу вас, привезу обратно, устрою свадьбу с тем, с кем пожелаете. Хотите я добуду вам вашего Эмилиэна?

— Что?..

— Ему нужно, чтобы у вас было приданое… легко.

— Зачем вам это? — стало страшно. Я не могла это объяснить, просто до чёртиков страшно от того, что говорил этот человек.

Вот так просто он может вершить судьбы? Не лжёт?

— Всё - для моей истинной, — он коварно улыбнулся, так что внутри всё сжалось, но желание получить поцелуй никуда не ушло.

— Я не стану ложиться с вами в постель, — быстро протараторила я и зажмурилась, а князь подался вперёд.

Не поцеловал. Мы столкнулись лбами, и мне пришлось запрокинуть голову, а из горла вырвался всхлип, и руки задрожали от желания вцепиться в него, чтобы ненароком не упасть от приступа головокружения.

Он касался моих губ своими, и я тонула в его дыхании, слишком густом и ароматном. От Габриэля пахло кофе. Я понимала, что это помешательство, и быть может даже мне что-то подмешали. Я хотела, чтобы состоялся поцелуй, и сейчас это стало самым главным желанием, самым искренним.

Пожалуйста…

Но он всё никак этого не делал. Издевался.

А потом вдруг оторвался от меня и сделал шаг назад, запустив пальцы себе в волосы.

— Вы не выдержите и трёх дней, дорогая, — а потом покинул чайную, оставив меня наедине с кофейником и не утолённой жаждой чёртова поцелуя. Изверг!

Первым открытием стала спальня, которую мне выдали. Я никогда и нигде не чувствовала себя как дома. Ни в Старом Замке, где мы жили с Эмилиэном, ни в Соларе, где я была уже на правах фрейлины и мне полагались и личные горничные, и покои из нескольких комнат.

Но именно в этом месте, совершенно неожиданно, мне было уютно и хорошо. Даже без потрясающего вида из окна, на морские просторы.

Это была небольшая комната с письменным столом, кожаным пухлым диванчиком, камином и книжной полкой. Всё тут было деревянным или обито тёмно-бордовой мягкой тканью. Кровать не высокая, почти у самого пола, и, увидев это, я чуть не принялась хлопать в ладоши. С самого детства до ужаса боялась высоких кроватей с пуховыми перинами и толстыми матрасами. Я была слишком низенькой для них и так вертелась во сне, что не один раз оказывалась на полу и с шишкой на затылке.

Тут было много разных светильников, половина из которых работала не на свечах, а при помощи волшебства. Светляки бились в стеклянных куполах и расцвечивали комнату жёлтыми бликами.

— Ваша светлость, — горничная вошла и поклонилась мне. — Я принесла вам вещи…

— Какие? Откуда?

— Князь велел…

Горничная была совсем ещё девчонкой, младше меня.

Она оставила на тумбочке у входа свежую сорочку для сна и пару пушистых полотенец.

— Полотенца? Где-то тут можно помыться?