Я медленно приблизился к ней, проводя рукой по ее щеке, пока она не закрыла глаза и не сделала долгий выдох.

— Я не нарушаю своего обещания, — сказал я ей, ожидая, пока ее глаза снова откроются и найдут мои.

И я в это поверил. В глубине души я верил, что все равно лишу ее девственности и покажу ей карту всех способов достижения удовольствия в постели.

Но я бы не стал делать это под предлогом того, что это подделка.

Мне нужно было очистить голову, просеять все дурацкие мысли и эмоции, которые преследовали меня всю неделю, чтобы я мог сказать ей, что я чувствую.

А потом мне пришлось молиться, чтобы это не было односторонним.

Нежно поцеловав ее в висок, я отпустил ее, бросившись к входной двери, прежде чем зверь внутри меня смог взять верх над моим контролем.

И по дороге домой я начал составлять план.

Джиана

— Как поживает моя маленькая мышка?

Это было смешно, как эти слова моего отца чуть не заставили меня разрыдаться. Они без предупреждения наполнили мои глаза слезами, когда я шла по кампусу два дня спустя, плотнее запахивая пальто, чтобы защититься от жестокого ветра.

— Я в порядке, папа, — солгала я, но не могла удержаться от того, чтобы не шмыгнуть носом, чтобы сдержать слезы, а также сопли, текущие от внезапного натиска эмоций.

— Ммм, — ответил он, и мы оба знали, что он прекрасно понимает, что со мной не все в порядке. — Ты слышала, что Лора получает награду за исследование, которое она провела в прошлом семестре?

— Действительно? — Мои эмоции мгновенно успокоились, вероятно, именно поэтому папа сменил тему. Он знал, когда я хочу поговорить, а когда хочу уединиться. — Это невероятно.

— Мы с твоей мамой собираемся приехать на церемонию в следующем месяце. Я подумал, может быть, мы тоже могли бы навестить тебя. Это когда у тебя домашняя игра против “Ястребов”. Мы были бы рады увидеть тебя в действии там, на поле.

На следующем вдохе я издала смешок, потому что мы с ним оба знали, что в этом предложении место принадлежало мне, а не нам.

— Ты же знаешь, что я не одеваюсь в форму и не играю в футбол, верно?

— И ты знаешь, что я вижу, как ты усердно работаешь на боковой линии каждую игру, верно?

Я остановилась на полпути, эмоции снова душили меня.

— Ты это делаешь?

— Конечно, моя маленькая мышка. И я смотрел каждое интервью, которое ты давала для аукциона в пятницу вечером. Вы очень хорошо говорите, юная леди. Я был очень впечатлен.

Комплимент, смешанный с гордостью, которую я услышала в его голосе, заставил меня улыбнуться, но улыбка быстро исчезла, когда я вспомнила аукцион, который пыталась забыть. Вчера было легко. Это был игровой день, полный репортеров и споров с командой. Но сегодня было воскресенье, день отдыха, день, когда у меня не было занятий или чего-то еще с командой, чтобы занять себя.

И вот я погрузилась в свои мысли.

Клэй отверг меня.

Не было никакого способа объяснить это или найти оправдание для того, как он ушел от меня, когда я была буквально раздета для него. Это было самое уязвимое, что я когда-либо чувствовала с ним, с кем бы то ни было, и он отверг меня.

Как бы сильно мой желудок ни сжимался от этого чувства отстраненности, с ним боролась другая эмоция, которая напомнила мне об отчаянии, с которым я набросилась на Клэя без предупреждения. Я не сказала ему, что это была та ночь, не подготовила его ни к чему.

Но это было именно то, что я чувствовала — отчаяние.

Я теряла его, теряла нас, и поэтому я пыталась цепляться за него, даже когда Малия обняла его и оттащила от меня. Конечно, он не захотел бы заниматься со мной сексом, когда Малия буквально заплатила тысячи долларов, чтобы доказать, что она хочет, чтобы он вернулся сейчас.

Это было то, что всегда должно было случиться.

И все же теперь, когда это произошло, я была в отчаянии.

— Давай устроим ужин для отца и дочери, когда мы придем? — спросил папа, нарушая молчание, в котором я его оставила.

Я медленно выдыхаю.

— Я бы с удовольствием.

— Я тоже. А до тех пор, обещай мне, что позаботишься о себе.

— Обещаю, — выдавила я, хотя мой голос был слабым.

— Я люблю тебя, Джиана. Помни, что все временно.

Эти слова, хотя и были произнесены с благими намерениями, вызвали у меня в носу еще одну волну тошноты. Он хотел заверить меня, что независимо от того, через что я прохожу, это не будет длиться вечно, что в конце концов все будет хорошо.

Но он только напомнил мне о том, что было причиной боли в первую очередь. Все временно. Прежде всего, какие бы отношения у меня ни были с Клэем.

— Люблю тебя, папа, — прошептала я, а затем вытащила свой телефон, завершила разговор и вытащила наушники из ушей. Я засунула их обратно в карман вместе с телефоном, прежде чем сесть на ближайшую скамейку, с которой открывался вид на небольшой пруд в кампусе.

Резкий ветер пронесся по моему и без того замерзшему лицу, заставляя мои глаза слезиться, когда еще сотня разноцветных листьев сорвалась с ветвей деревьев и разлетелась по парку. В кампусе было тихо, несмотря на то, что был выходной день и стояла морозная температура, большинство студентов отдыхали в своих общежитиях или пили в одном из многих любимых мест для позднего завтрака.

Известие от моего отца должно было принести мне покой и утешение, но почему-то получилось наоборот. Я поймала себя на том, что жалею, что не нашла времени завести больше друзей, когда переехала в NBU, что не проводила все свое время ни за книгами, ни за стажировкой. Я подумала о том, чтобы позвонить Райли, но знала, что она проведет день после победы в игре, празднуя или отдыхая с Зиком, как ей и положено.

Единственный человек, которому я хотела позвонить, побыть с ним, не разговаривал со мной с тех пор, как он вышел из моей квартиры после того, как я бросилась на него.

Я была одна.

Так одиноко, что мне казалось, будто меня не существует.

— Ну, вот и хорошенькое личико, которое я не видел слишком давно.

Я моргнула, выходя из своего тумана, подняла глаза и увидела Шона, идущего ко мне.

Он был одет в темно-зеленую куртку цвета лесного ореха и шарф орехово-коричневого цвета, обернутый вокруг шеи. Его нос был розовым, дыхание вырывалось маленькими белыми облачками из его губ, когда он сел рядом со мной.

Прямо рядом со мной.

Тепло его тела окутало меня, когда его бедро прижалось к моему.

— Сегодня здесь чертовски холодно, да? — Он покачал головой, глядя на пруд, прежде чем его взгляд метнулся вниз, туда, где мои руки были сложены на коленях. — Господи, на тебе нет перчаток?

Прежде чем я успела ответить, на любое из его приветствий, он вытащил свои руки в перчатках из карманов и потянулся ко мне, взяв мои руки в свои.

Он разгладил теплую ткань на моих ледяных пальцах, а затем осторожно притянул мои руки к своему рту, обдав их горячим дыханием, прежде чем еще раз потереть их между ладонями.

И у меня, должно быть, вот-вот должны были начаться месячные, потому что мои глаза наполнились слезами, когда он это сделал.

— Привет, — сказал он, нахмурившись, его хватка на моих руках усилилась, — что не так?

Я покачала головой, прикусив нижнюю губу в попытке держать себя в руках, когда я уставилась на наши руки, зрение расплывалось и запотевало в моих очках. Всего несколько недель назад у меня в животе запорхали бы бабочки, видя это, чувствуя, как он обнимает меня таким интимным образом.

Но сейчас все, что я могла сделать, это думать о другой паре рук, больших и грубых, и теперь они были мне так знакомы, что казались моими собственными.

— Иди сюда, — сказал Шон, когда я не ответила, и он взял меня под руку, заключая в теплые объятия и защищая от ветра. Он долго молчал, прежде чем, наконец, спросил: — Это Клэй, не так ли?

Я сильнее уткнулась лицом в его грудь, сердце сжималось только от звука его имени.