Вид его был привычен, этакий увалень, но повидавший жизнь, в неизменной кольчуге поверх холщевой рубахе, с лицом заросшим для сокрытия простоватости, и глазами не способными скрыть наличие у человека образования.

— И где тут мой душегубец? — Зарокотал он, не давая возмутиться бесцеремонностью вторжения (Иван не заходил ко мне с первого дня, ограничиваясь стуком в дверь и громким голосом). — Тут что ли? Уууу, хоромы! Как есть хоромы! Вот что барахло, да в умелых руках (уважительный кивок внимательной эльфийке) делает! Вы даже нужник царский поставили! Как есть трон! И ванна!

Тут он замер, ванна действительно его удивила и притушила балагурство. Новенькая, медная, теплая для глаз, стоившая столько, что мне лучше не знать, по словам Сафры (я и не знаю!), занявшая целый угол ванна, смотрелась и впрямь красиво.

— Аристократ! Как есть аристократ! — Иван наконец отмер и вернулся в изначальный режим. — Это я люблю, это по-княжески! А вот скажи-ка мне, князюшка мой малохольный, сколько ты мне платить будешь? — Перешел он к делу.

— Платить?

Иван на меня даже не глядел, красуясь сам себою перед зеркалом.

— Платить, малохольный, платить. Или ты думал прибить человека, потом оживить его, и он твой? Не на того напал, дитятко наше неразумное! Не на того, поскольку вольный я, а ты не очень, даром что и маг. Но. Поработать с тобой соглашусь. За долю малую.

— Сколько ты хочешь?

— Говорю же — долю малую. Треть от дохода.

На мою верную слугу напал очень сильный кашель.

— Шучу, шучу, десять процентов, — тут же исправился "дядька", с опаской глядя на задыхающуюся эльфийку. Та показала средний палец.

— Нет, этого мало! — Запротестовал Иван. — Хотя бы пять процентов! И это последнее слово.

На том и порешили. За двадцатую часть от гонораров за "подтверждение Правды" наставник согласился как продолжать тренировки, так и выступать, при необходимости, с нами на Арене. Право отказаться предусмотрели как один раз в месяц, с возможностью накопления, хотя Иван не очень беспокоился на этот счет, уверив, что ему и раза хватит, а без него меня точно прибьют и тема закроется по естественной причине. Мне импонировал его оптимизм, хоть я и не разделял его.

А вот так интересовавшую меня тему с Самуилом, их взаимоотношений, и, главное, как он относится к его смерти, раскрыть не удалось. Череп, валяющийся на полу, привлек его внимание, он легонько поддел его и взял в руки.

— Эх, господин маг, — заявил "дядька" разглядывая пустые глазницы, — а я ведь предупреждал вас быть осторожнее с малохольным. Он ведь чудик, да еще и везучий (это я везучий?!), где не силой возьмет, там хитростью, где не хитростью, возьмет глупостью. Ну да покойся с миром, старый жмот, верую, выкупят тебя.

И на этом все. Иван чувствовал моменты когда я собирался спросить и усиливал словесный поток своего балагурства так, что я понял — не надо. Не время. Договор, однако, заключили. Даже эльфийка казалась довольна.

День 93.

Явились, наконец, родственники Самуила! Долго же они собирались. Даже Сафра начала волноваться, если я не обманываю себя тем, что начал понемногу читать ее эмоции.

Делегация состояла сразу из пяти магов, увидев которую можно было даже не спрашивать кто они, все пятеро внешне настолько напоминали покойного, что я лишь глазами хлопал от удивления.

С непроницаемыми лицами они поинтересовались, меня ли именуют Кровавым Гарри. Я подтвердил, что да, Гарри, да еще Кровавый — это я. Тогда они спросили у меня ли находится интересующий их череп. Вот так, без имени покойного. И это им я подтвердил. Тогда, заявили они (вообще говорил лишь один, самый визуально старший, но прочие столь солидно кивали, за исключением самого молодого лица из представленных, что можно сказать "говорили все") не будет ли Кровавый Гарри столь любезен отдать им эту безделицу за символический выкуп, а то в могиле некомплект, и их перфекционизм страдает.

— Пятьдесят тысяч! — Брякнул я по эльфийской науке, чем заслужил долгое молчаливое изучение своей скромной пероны.

Потом они заулыбались (кроме все больше мне не нравящегося молодого), и, с облегчением, сообщили, что поняли мою нечаяную оговорку. Ведь я хотел сказать пять тысяч, не правда ли? Я тоже заулыбался.

В итоге они сдались на тридцати тысячах без рассрочек, идею о которой я отклонил, объясняя спецификой рода занятия. Когда они уходили, их молодой, терпеливо ожидающий конца переговоров, все же выкинул фортель.

— Я не могу идти против Рода, но хочу чтобы ты знал — я был категорически против выкупа, — заявила эта копия Самуила, но лет пятнадцати на вид, — деньги — пыль, а честь бессмертна. Будь моя воля, ты бы уже сдох в мучениях. Увы, моя воля не решает дела Рода. Но знай — ничто не забыто. Я буду следить за всеми твоими выступлениями, и день когда ты сдохнешь станет лучшим днем в моей жизни.

Печально это все.

— А сюда-то зачем приходил? — Только и мог я ответить. — Чтобы высказать мне весь этот детский пафос?

— А посмотреть. — Дерзкий юнец окатил меня презрением в меру способностей и гордо удалился вслед за старшими. Я тоже хочу с ними, думал я глядя на закрывающуюся дверь. Скорее бы в город.

День 94. Начало.

Становлюсь дипломатом. Статус — интересная штука. Бывает, что формально он изменился, а по факту — ничуть, бывает и наоборот. В моем произошли некие перемены, что и пришлось осознать сегодня.

Как происходит выбор бойцов для представления интересов? За деньги, понятное дело. Но как? Не интересовался ранее, пустив все на самотек. Да и зачем было? Мое дело телячье: вышел, всех поубивал, ушел, а соперников пусть "дядька" подбирает. Так все и было, то Иван, а то и Самуил подходили и ставили перед фактом, что так и так, противник такой-то, или такие-то, мой выход тогда-то, будь готов, отказ не принимается. Я и выходил. Даже находясь уже на Арене пропускал мимо ушей рассказы смотрящего о том в чем там суть дела, сосредотачиваясь на собственных ощущениях предвоенного пофигизма.

Но теперь-то я неформальный лидер нашего славного отряда! Формально нет. Как и самого отряда официально нет. Есть лишь сумма вертикальных (с эльфийкой) и горизонтальных (с лично свободным человеком Иваном) договоров и отношений. Новый наставник вообще сам по себе, не компанейский маг.

Закончив разминку (иначе занятия с Иваном и эльфийкой не назвать, в сравнении с последующей дрессировкой от нового мастера мага), мы вдруг увидели, что около входа на Арену топчется пара импозантного вида людей, желая что-то рассказать молчаливому наставнику. Тот равнодушно наблюдал за нашей тренировкой, не поворачивая головы в их сторону. Заметив что мы закончили, он соизволил обратить внимание на вновьприбывших, поглядел на них сверху вниз, мотнул головой в нашу сторону и отвернулся, скрестив руки на груди.

Ясно-понятно. Арена во всей красе. Тренировки тренировками, но как начинает попахивать деньгами, так все в сторону.

Парочка засеменила к нам, и я рассмеялся, очень уж комично они выглядели. Лицо у одного демонстрировало холодную надменность, а у второго лакейскую угодливость. Одеты они были в мундиры невероятного кроя, напоминая тех дембелей моей родины, что увлекались украшением формы до того, что выглядели фельдмаршалами. Как им казалось.

— Уважаемый Кровавый Гарри, разрешите представиться, — начал угодливый, обращаясь к Ивану, — я Никита Демянский, седьмой, а это мой брат Даниил, девятый. Вас рекомендовали нам как того, кто ненавидит несправедливость во всех ее проявлениях!

— Терпеть не могу, — закивал "дядька", — только не я Гарри, а он, — указывая на меня, вздохнул Иван

Делегаты не поверили.

— Он? — Мистер Надменность не счел нужным скрывать скептицизм.

— Он? — Лакей растерялся.

— Он, он, — подтвердил Иван, — зверюга каких мало. Я его сам боюсь. — Добавил он громким шепотом.