Половский возликовал. Будь на то лишь его воля, он поскакал бы немедленно, но, вспомнив, что он тоже не последний маг на свете, и имеет своих "исторических" вассалов, львиная, доля молодёжи которых входила в его шайку, в свою очередь объявил сбор.

Не обошлось без шероховатостей. Часть ребят не отпустили их родители, наотрез отказавшись "участвовать в безумии", часть пошла против воли старших (чем ниже магический уровень, тем это проще), часть самостоятельно попыталась поднять его на смех… В итоге из полсотни своих "гусар" он смог привести меньше половины.

В пути он получил ещё одно письмо, менее сухое и писанное явно вдумчиво, где была выражена надежда, что ему удастся найти общий язык с наследником рода Соболевых, пострадавшим от козней императороской семьи, а потому ведущего себя странно. И что наследник нуждается в товарище честном, открытом, верном и неглупом.

Половский ликовал. Казалось, что судьба решилась отсыпать его дарами. И вот теперь он наслаждался тем, что наблюдает за сражением, пусть и выглядевшим странной заварушкой, стоя бок о бок с наследником рода которому клялись служить его прадеды, и ведёт беседу как будто с боевым товарищем. Оставалось немногое, а именно доказать свою преданность и полезность лично. Девчонка Мартыновых казалась вполне подходящим материалом для этого. Наследник говорил странные вещи, это было объяснимо, но все же в интонациях его, Виктор услышал явственное нежелание сражаться с девчонкой лично. Это удивило, сам то он никогда не упустил бы подобный шанс, но сюзерен имеет право на причуды. План созрел мгновенно.

— Я бы доставил её вам, Максим Юрьевич, если вы только не воспримите моё предложение за дерзость. — Половский и не думал юлить, решив, что честность — лучшая политика.

— А? Что? — Не сразу понял Максим, выныривая из своих мыслей. Сообразив же, он медленно кивнул.

— Да… пожалуй. Было бы неплохо, достать вы её сюда, Половский.

Этого было достаточно. Виктор не оглядываясь бросил через плечо:

— Первый десяток — охрана наследника, остальные — за мной.

Всадники сорвались с мест, устремляясь туда, где шла свалка и штурмующие медленно, но уверенно вновь брали вверх.

"Мёртвой. Привезите её мёртвой. Только мертвой", — думал Максим, с каким-то мрачным предчувствием, но вслух сказал лишь:

— Удачи, волки.

Что девочка окажется жива — Максим знал это. Иное было бы слишком хорошо. Но он не ожидал того, насколько она будет жива.

— Мы сохранили ей жизнь, наследник. — Половского пошатывало, но вид его был довольный. Запекшаяся кровь на лице, прорези в одежде, тяжёлое с присвистом дыхание — все указывало на то, как нелегко им пришлось, и что он горд собой, желая показать это.

— Упрямая, безумно упрямая тварь. Дети — опасные создания. Никакого инстинкта самосохранения, чистое бешенство, чистая ярость. Какое самоотречение! Мне даже жаль, что земной путь её закончится столь рано.

— Жаль?

— Конечно, жаль, наследник. Но не то как именно, нет, здесь все красиво. Погибнуть защищая свой дом — прекрасно. Защищая так, как не смогло бы большинство парней — ещё прекраснее, ну, или я не знаю, но мне так кажется. Сильна девочка, очень сильна. Не могу сказать, что сберегли мы ее осознанно, поскольку могли лишь отбиваться, Вы нас спасли, наследник, и теперь я ваш кровный должник кроме прочего.

— Я?! Спас?! Но каким образом, — изумился Максим, — я ведь только пришёл.

— Ну да. Она почти доканала нас, и я проклинал свою самонадеянность. Мелкая, не в силе, справимся как-нибудь. Как же! Кровь есть кровь, теперь я это хорошо запомню.

— Так каким же образом я вас спас? — Допытывался Максим.

— Так она отвлеклась на вас, почуяв приближение. Оставался ведь один удар, не более. Парней моих смело, ну, тех кто остался жив, девчонка собиралась умереть, и раскрутила ядро почти до уровня взрослого. Что мы могли противопоставить? Все наши выпады сгорели не добираясь до щитов, впервые вижу такое. Вы ведь так тоже можете, наследник?

— Допустим.

— Хахаха, ну конечно можете! И вот, когда я понял, что все, конец, явились вы. Девка заволновалась, я бы сказал заметалась, подтянула себе тело слуги, вон то, без головы, и принялась кастовать что-то совсем непотребное и неприличное для её пола, возраста и статуса, но вы успели раньше.

Максим задумчиво кивнул, оглядывая учиненный разгром. Зал, или холл, он не знал как сказать правильно, словом, то место в котором проводились приёмы, обеды, центральное помещение замка, выглядел так, как по нему прошлись силы всех четырёх стихий. В каком-то смысле так оно и было. Магия Максима базировалась на стихии огня, с примесями воздуха и земли (родовой магии Соболевых). Юная Мартынова же, судя по всему, была магом воды, с добавлением земли и воздуха. А потому — встречный удар стихий вызвал особенно живописные разрушения. Казалось, что в зале нет ничего целого, ничего не сломанного. Стулья и столы (роскошные, резные, из чёрного дерева) были раскрошены едва не в щепки. Мебель вдоль стен постигла та же участь, и шкафы лежали кучками хлама со всем содержимым. Все что было тряпичным и могло быть разорвано — было разорвано. Или сожжено. Драпировки, занавески, скатерти, гобелены. Зеркала разбиты. Огромные люстры сорвало ударами волн магии, две из них представляли какой-то причудливый перемятый ком, а куда подевалась третья, было и вовсе непонятно.

Сломанные люди выглядели ещё более жутко. Максим старался не приглядываться к разбросанным тут и там телам или частям тел, чтобы его не замутило. Даже ему, привыкшему к виду кишок, потрошенных людей, расколотых черепов, оторванных конечностей, иногда невольно купавшемуся в крови, даже ему было не по себе.

Девочка лежала на полу в центре. Он подошёл к ней, внутренне содрогаясь. На ней не было ран, одежда её также была целой, странно, но и весь её вид нёс в себе ощущение аккуратности, которую не смогло нарушить даже предыдущее побоище. Технически победа оказалась легка. Максим попросту не ожидал удара, но его щиты среагировали на атаку и смогли отразить удар отчаявшегося ребёнка. Ответный выпад голой силой, даже не прицельный, выбил дух из девчонки, и вот она лежала без сознания на каменном полу, ничем не напоминающая фурию, едва не уничтожившую его людей.

Максим молча разглядывал тело. Выглядела она старше своего возраста, лет на четырнадцать. Грудь уже вполне формировалась. Её кожа, удивительно белого цвета, придавала ей какую-то "детскую взрослость", если можно так выразиться. Казалось, что она спит.

"И вот её я должен убить?" — думал Максим, будучи не в силах оторвать взгляд от её красивого, безмятежного лица, — "Эту девочку? Внешность обманчива, но она словно невинное дитя. За что? Почему? За чьи ошибки или обиды ей придётся платить? И почему я? Быть может я и убийца, быть может — и палач, по-обстоятельствам, но здесь что-то неправильно. Отец желает её голову и сердце. Так ли я должен слушаться? Что даст моё непослушание? Для меня, для неё, для всех? Ничего? Она обречена в любом случае. Отец получит желаемое так или иначе. А мне мой бунт не принесёт ничего кроме боли и позора. Может быть в этом и дело? Может отец и желает того? Ждёт что я взбунтуюсь? А если нет — то будет доволен послушанием, и запишет себе очередной успех в дрессировке собственного "сына"? Но ведь он знает, что я не его сын, зачем же ему это? Хочет добиться полной идентичности поведения? Но я видел сны, я изучал Максима, того что был до меня, и вовсе не уверен, что он бы совершил подобное. Нет, тот парень был горд, смел и честен. Добр, по-своему, но добр. Офицер. Дворянин. Человек чести. Маг. Он поступил бы так?"

— А что есть честь для мага? — Раздался насмешливый голос.

Вздрогнул не только Максим. Половский и его люди, те что держались на ногах, выпрямились на военный манер, как умели. Даже раненые, часть из которых страдала очень жестоко, постарались замереть стиснув зубы.