День 77.

Я несу Правду во имя Справедливости! Отличный день. Сегодня было мое двадцать первое выступление на Арене, и впервые я видел зрителей, если не считать лиц заинтересованных. Группа мужчин сурового, но поистрепавшегося вида, принялась всячески подбадривать меня, едва завидев.

— Давай, пацан, порви ее!

— И отодрать не забудь!

— Не будь овцелюбом, парень, натяни ее!

— Порви эту тварь!

— Расчлени ее!

— Жги, щенок, а то овсянка остынет.

Поначалу я опешил. Остановившись, пригляделся к неожиданным советникам. Мужчины неопределенного возраста и занятий. Кто-то выглядел почти как буржуа с картинок о старой доброй Англии, кто-то гордым почти оборванцем при оружии, подобно нищим испанским идальго. Мелькнула догадка, что это друзья или приятели Ивана, возможно сослуживцы, было в них нечто общее, воинственное и простоватое. Внешне. Иван далеко не прост, но неуловимая схожесть в них просматривалась. Да и кто еще мог притащить суда толпу в десятка полтора подобных типов? На одежде некоторых виднелись металлические бляхи, почти у каждого на поясе висел нож, а то и что покрупнее, у одного из рваного сапога торчала палка, растительность на лице тоже внушала, укрепляя меня в своей догадке. Самого же "дядьки" видно не было.

На Арене, как я привык мысленно называть площадку, стояла женщина. Мгновение спустя я осознал свою ошибку. Это была эльфийка. Сочетание силы и хрупкости. Могущества и мудрости мироздания. Материнской доброты, понимания и непреклонности к непослушным. Все это было в ее глазах, пристально глядящих на меня. Не только "дядька", но и Самуил предупреждали меня по-возможности не смотреть в глаза эльфам, и никогда — эльфийкам.

— Ведьмы они! — Рявкал Иван и грозно сплевывал. — Чихнуть не успеешь, как все — пропал. Загляделся и смягчил удар. А то и похуже — не ударил вовсе. А потом у самого глаза как у барана и "я не мог ударить красоту", или "я видел ту, которая меня понимает". Это если жив остался, а не подох когда эта "красота" твои кишки вокруг дерева намотала! После того как собственный член сожрать заставила.

— Да, — поддакивал маг, — с ними надо быть очень осторожным. Очень. И магия тут не всегда поможет. Собственной магии у них нет, в нашем понимании, но что-то есть. Обман и шарлатанство! Только представь, что это шарлатанство оттачивалось веками, из поколение в поколение! С непривычки показаться может всякое. И что мысли читают, и что доброты ты такой у людей не встречал, и что вот она — человечность, хоть и не люди они. Лжа это все!

— П…..ж! — Продолжил Иван. — Никогда, ни при каких обстоятельствах, не признают они в тебе равного. Что равного — права на жизнь у тебя для них нету. Хоть что делай. Был у меня друг, шел однажды, встретил семью этих тварей. Не воинов, не охотников, обычный мирняк. Беда у них стряслась, дочка оступилась, да в болотную трясину шагнула. Держится, но вытянуть не получается у папаши с мамашей. Так этот дурень помог, вместо того, чтобы и этих в топь покидать! Вытащили с ним вместе! Выискался благодетель! Так они его там и прирезали. А отчего же, спрашивается, не прирезать, если обед сам пришел? Людоеды они. Сами ведь не люди, ну и… Да того не учли, что один он не шел, а с отрядом, только вперед ушел, непоседа. Так их прямо за обедом и накрыли. Ну и к березкам привязали, да… Одно запомни накрепко — в глаза их бабам не смотри. Посмотрел — считай половины сил лишился, дух помутился и погиб. Они нас за равных никогда не признают. Силе подчиняются, только и всего. Но земля это их была, а люди отняли. Такое не прощается и не забывается. Помни, Максим.

Само собой, я наплевал на все благие пожелания, во все глаза разглядывая эльфийку. Интерес был чересчур велик. Ну что сказать. Красивая. Черноволосая, глаза манящие. Похожа на Монику Белуччи в юности. Только лучше, и взгляд взрослее.

Не знаю как долго мы обменивались взглядами. Ее глаза притягивали, и мне нравилось глядеть в них, затем прерываться, разглядывать что-то еще, то же оружие соперницы, лук, даже с расстояния казавшийся шедевром, короткие клинки в ножнах из (я почему-то понял это) человеческой кожи, подобие боло на наборном поясе, но через паузу вновь возвращаться к необыкновенным глазам нелюди. Тепло и покой. Непривычное спокойствие и уверенность. Искренняя симпатия и (неужели?!) любовь — вот что в них было, и все это вместе складывалось в ощущение удивительной радости и счастья, охватывающего меня, лаского окутывающего чувства собственного совершенства и гармонии.

Она засмеялась. "Ого, вот и контрольный в голову", — подумал я, наслаждаясь звуками ее голоса. Теплый, мягкий, глубокий, переливающйся, еще какой-то, мне не нужны были эпитеты, это было чистое удовольствие и я улыбался. Доугих голосов слышно не было даже на периферии слуха, видимо эльфийка "отсекла" их, лишь боковым зрением я видел как беснуется "группа поддержки".

Девушка (не представлял сколько ей лет, но выглядела то она как девушка) плавным, чарующим движением взялась за лук. Наложив на тетиву стрелу, она улыбнулась и посмотрела на меня с такой нежностью, что я совсем превратился в статую. Подозреваю, что тоже улыбался в тот момент, но не более как кретин.

Стрелы пошли так, как и не мог представить что возможно без магии. В загустевшем воздухе перед моим лицом зависло все содержимое ее колчана, выпущенное секунд за десять. "Три в секунду? — Изумился я, — да как возможно подобное?" И целилась именно в лицо, не в тело. Что бы было с моей головой, достигни она цели?

Красавица была уже совсем близко, и долго раздумывать не приходилось. Девушка все с той же безмятежностью попыталась воткнуть в меня (и опять в голову!) свои стилеты, как я псле рассмотрел ее клинки. Магическое ускорение, вот что спасло мне жизнь, уйдя вбок, я отвесил ей подзатыльник мечом плашмя, отчего она упала на колени и завалилась на бок. Конфисковав ее то ли боло, то ли лассо, не до того было, чтобы выяснять, я связал ей руки как мог крепко. Вблизи эльфийка казалась еще прекраснее, и впервые мне показалось, что я действительно теряю контроль. Странно, ведь нельзя было смотреть ей в глаза, я осознал это на личном опыте, но почему когда ее глаза закрылись меня повело намного сильнее? "Елена, прости меня, — пробежала мысль, когда я снимал свои штанишки, — но это великая сила любви".

………..

Мужики были вполне довольны бесплатным порнографическим представлением, и без устали отпускали свои шутливые комментарии еще долго после того как все закончилось. Нарисовался Иван, это действительно оказались его друзья, с деловым видом собрал с каждого деньги (!), и вывел. То есть открыл дверь одного из окружаюших Арену "домиков" и затолкал в нее всю компанию. Однако. Это что же получается, вот они "ворота", или вход или выход, сделанный под обычную "камеру"? И сразу вслед за ними прошли "искатели Правды" со стороны моей соперницы, трое взрослых эльфов-мужчин и двое подростков. Даже со спины было заметно, что они не только не разгневаны увиденным, но, напротив, полны некой торжественности и будто довольны.

Я так удивился, что даже забыл окликнуть Ивана что за история с деньгами, собранными со зрителей, и не положено ли мне там что-то.

Эльфийка, тем временем, пришла в себя.

Я улыбнулся, вновь видя эти божественные глаза. Омуты, в которых ты твердо знаешь, что водятся черти, но самих чертей не видишь. Ощущение обволакивающего теплого ветра вернулось, и я просто глядел на чудо, наслаждаясь каждым мгновением. Девушка улыбалась.

— Мне кажется, — не то сказала, не то пропела она, — что проникновение все-таки было.

— Вы правы, — отвечал я, — и это было волшебно.

Эльфийка изобразила скепсис на лице, но и это вышло у нее столь чарующе, что я был близок к повторению сделанного.

— Вы меня изнасиловали.

— Вы меня околдовали.

— На глазах у толпы людишек!