— Как вы сумели нас разыскать? — осведомился Марк. — Ведь мы же ни единой живой душе…
Марио усмехнулся.
— У меня свои методы. Отследить вас до Яффо особого труда не составило, но здесь, в Палестине я на время потерял вас из виду. А дальше мне просто повезло: я подумал, что рано или поздно вы появитесь в Иерусалиме. И вот вчера я заметил вашего товарища — он кивнул в мою сторону, — едущим в открытой машине в компании миловидной сеньоры. Ну а дальше…
Я кивнул. Дальше дело техники сел мне на хвост, отследив сначала до Эль-Керема, а с утра и до еврейского квартала. А когда в доме ребе Бен-Циона началась перестрелка — вмешался, ударив убийцам в спину. Вовремя, надо признать, вмешался — я уже расстреливал последние патроны из обоих стволов, а Марк, выбитый попавшей в плечо пулей из состояния сосредоточенности, так и не смог пустить в ход свои «особые способности». Тогда мы не сразу сообразили, что пришла помощь, и неожиданному союзнику пришлось не меньше трёх раз выкликать пароль, прежде, чем я осознал, что худшее, кажется, позади.
Итальянец (он всё-таки итальянец? Надо уточнить при случае…) подошёл к окошку и выглянул — осторожно, стоя сбоку, так, чтобы незаметно было с улицы. Оконная рама, прикрытая витой медной решёткой, была распахнута настежь, и снаружи в комнату долетал гул толпы. Пока, вроде, не чрезмерной, дюжины на две голосов.
— Мадонна мия, набежали, как тараканы... — с досадой прошептал он. — Полицию звать не станут, конечно, в еврейском квартале не доверяют британской администрации. Но те и сами скоро заявятся — в этом городе новости разносятся со скоростью телеграфа.
— Тогда надо убираться отсюда, и поживее. — кивнул я. Наш новый друг прав: общение с полицией и, тем более, с английскими властями в наши планы никак не вписывается.
— Надо бы сперва осмотреть тела на лестнице. — предложил Марк. Похоже, рука его больше не беспокоила. — Там, вроде, были стоны, может, остались живые? Хорошо бы выяснить, кто их послал…
На возню с телами ушло минут десять — гомон на улице за это время усилился. Убитых мы насчитали девять, причём минимум, четверо были застрелены в спину — Марио не терял времени даром. У одного араба, того, что имел глупость полезть на штурм первым, я вынул из рук диковатого вида гибрид — револьвер «Веблей-Скотт» в прицепленным к стволу штыком. Повозившись с тугой защёлкой, отсоединил колющее приспособление от ствола, пальцем попробовал режущую кромку — безнадёжно тупая, нечего даже и пытаться привести в рабочее состояниее... Отшвырнув прочь творение безвестного британского оружейника, я вытащил из-за пояса покойника кривой йеменский кинжал в деревянных, потемневших от времени ножнах. Ну вот, совсем другое дело — чёрное, острое как бритва, лезвие чёрной стали, украшенное полустёртыми арабскими письменами — куда до неё моей безвременно почившей финке! Кинжал я пристроил спереди, за ремень, рядом с «люгером», чувствуя, что превращаюсь в этакое обвешанное оружием пугало…
Раненых оказалось трое. Двое в ответ на вопросы, задаваемые Марком, стонали, да время от времени принимались лопотать что-то по-арабски. У одного в двух местах была прострелена грудь, и он всё время мучительно кашлял кровью; второму пуля задела бедренную артерию, и как ни старалась Татьяна, кровотечение остановить не удалось. Марио, убедившись, что толку от допроса, не предвидится, перерезал обоим глотки узким блестящим ножом. На моё потрясённое: «что вы делаете, так же нельзя…» — только ухмыльнулся: «Да через пять минут и сами сдохли бы. К тому же, не знают ничего — их всех только вчера наняли для этого налёта, соблазнив богатым кушем».
Третий раненый оказался европейцем — похоже, тем самым «нанимателем», о котором рассказал почивший в бозе араб. Этому пуля попала в живот; Татьяна распорола куртку, рубашку, сделала перевязку и стала что-то сбивчиво объяснять насчёт задетых внутренних органов. Я не слушал — и без пояснений видно, что долго этот тип не протянет. Час, два от силы, а там внутреннее кровотечение и неизбежный при таких ранениях сепсис сделают своё дело. Но допросить его всё-таки надо, и делать это здесь — не самая лучшая идея. Я с надеждой повернулся к Марку.
— Ты, вроде, раньше бывал в этом доме, или я ошибаюсь?
Он кивнул.
— Бывал. Если ты о другом выходе, то лестница дальше, по коридору, по ней можно попасть на соседнюю улицу. Только с этим что делать, не тащить же его на себе? Первый же патруль прикопается!
Мы оба посмотрели на раненого. После перевязки Татьяна вылила в него остаток узо и теперь бедняга, кажется, забылся. Но Марк прав — сплошь заляпанная кровью одежда не может не вызвать подозрений даже у самого беспечного полицейского.
— У меня здесь неподалёку машина. — сообщил Марио. Он вытер клинок об одежду трупа и теперь запихивал нож в ножны, пристёгнутые к предплечью левой руки. Запихнул, одёрнул рукав куртки — не заметно ли? Заметно не было.
— Это за синагогой — большая такая, в двух переулках отсюда. Заметили, может быть?
— Синагога Тиферет Исраэль. — кивнул Марк. Да, это действительно близко.
— А я о чём? Если подождёте пять минут, её подгоню машину к заднему ходу. Посигналю три раза, выходите, грузимся, и уезжаем. Сейчас главное выбраться из города, а там уж найдём укромное местечко. Этого… — он кивнул на раненого, — допросим, рассмотрим в спокойной обстановке вашу находку. И вообще, решим, как быть дальше.
Я переглянулся с Марком, потом с Татьяной. Она пожала плечами — «мол, вызвался командовать, вот и решай теперь...»
Что ж, всё правильно. Я повернулся к Марио.
— Только чтобы не дольше пяти минут. Не хватало ещё устраивать автогонки по улицам!
…а что, скажите на милость, мне ещё оставалось?..
Х
Всё в этом мире движется по кругу. Вот и сейчас — не знай я, что мы свернули с шоссе километров на десять раньше, чем в тот раз, когда «Прыгун» вёз нас из Яффо в Иерусалим — наверняка решил бы, что мы оказались на прежнем месте. Или здесь, в Палестине такие места все, словно на одно лицо? Чахлая рощица финиковых пальм, к середине — каменный, вросший в глинистую серо-жёлтую почву круг древнего бассейна — наверное, из него поили своих верблюдов купцы, пришедшие вслед за армией султана Саладина.
Моим спутникам было сейчас не до исторических параллелей. Марк с помощью Марио выволок под руки из машины пленника — он стонал и держался за живот, из-под повязки густо сочилась кровь. Я встретился глазами с Татьяной — «плохо дело — шепнула она, — долго не протянет. Спрашивайте, что хотели, пока он может говорить…»
Я подошёл к пленнику. Он буровил меня ненавидящим взглядом голубых глаз из-под рыжих бровей — волосы на голове тоже рыжие, физиономию украшает россыпь веснушек. «да это совсем пацан, понял я, считайте, наш с Марком ровесник — лет семнадцать от силы!» Облик чисто европейский, да и одет по-европейски, ничего общего с шайкой грязных арабов, во главе которых он лез в дом ребе Бен-Циона…
— Смотрите, камрад! — Марио схватил пленника за правое запястье и завернул манжету. — Я ещё там заметил, только не до того было!..
Пленник прошипел что-то по-немецки — я отчётливо различил сакраментальное «шайзе!», попытался вырвать руку, но итальянец держал крепко. Я посмотрел — на запястье с тыльной стороны имела место татуировка в виде креста с короткими поперечинами на концах каждой «палочки». Где-то я такое уже видел… точно!
— Тевтонский крест, знак Ordo NoviTempli. — сказал я. — «Новые тамплиеры» то есть. Вот это сюрприз…
Марк — он подошёл и встал рядом с Татьяной, — удивлённо вздёрнул брови.
— Это вроде тех, в Кропоткинском музее?
— Ну, нет…. — я покачал головой. — Те попросту жалкие клоуны, подражатели, что бы ни говорил о них наш общий друг Яш… ну, ты всё понял. — А эти природные, германские. А верховодит там Ланц фон Либенфельс — помните, Барченко упоминал о нём ещё в октябре, на «спецсеминаре»?
