— Фамилар. — сказала Татьяна. — Тот самый, недостающий, восьмой.

Рядом с фамиларом стояли на полу брезентовые носилки явно армейского образца, все обильно заляпанные кровью.Марк склонился, потрогал одно из пятен — фамилар при этом его движении сменил скулёж на вой и попытался вжаться в каменную кладку. Безуспешно.

— Свежая… — заключил Марк. — Я, кажется, знаю, что тут было.

— Аудитория у твоих ног. — буркнул я, стараясь чтобы слова звучали, по возможности, иронично. — Наслаждайся, пока можешь.

Меня снова начало трясти — нервы расшалились вконец, и пришлось засунуть «браунинг» за пояс и сжать кулаки, чтобы скрыть нервную дрожь кистей рук. К счастью, Марк не обратил на мою дурацкую выходку внимания.

— Эти двое — он ткнул пальцем сначала в убитого, потом в фамилара, — по приказу Либенфельса принесли сюда мёртвые тела на носилках и он попытался превратить их в этих…

В зомби. — подсказал я. Знаешь, как в фильмах ужасов...

Марк посмотрел на меняозадаченно.

— Я видел один такой фильм — давно, ещё с отцом, когда мы жили в Палестине. Назывался «Кабинет доктора Калигари» — кажется, немецкий, немой. Только там такого кошмара и близко не было!

…ах, да, здешний Голливуд ещё не успел заполонить мир сюжетами про зомби-апокалипсис…

— Ну, в оживших мертвецов, неуязвимыхдля пуль. Чтобы натравить на нас. Только вот бокор из доктора Либенфельса получился паршивый, раз его создания его же и прикончили.

— Бокор? — на этот раз удивилась Татьяна. — Что это такое?

— Колдун гаитянского культа вуду, умеющий оживлять свежие трупы и превращать их в таких вот зомби.

— И зомби на них тоже нападали? — это уже Марк. — а зачем тогда…

— Нет. Во всяком случае, не как правило. Считается, что бокоры могут командовать своими созданиями.

Я захлопнул рот, едва не прикусив язык. Пора менять тему, а то мы тут невесть до чего договоримся.

— Ладно, забейте, потом расскажу, когда будет время. А сейчас — давайте-ка осмотримся тут хорошенько. Хотите, поспорим, что где-то тут Либенфельс и держит… держал ту чёртову книгу?

— Смотрите-ка, что тут есть!

Папка нашлась на полу, возле то ли алтаря, то ли лабораторного стола. Уголок папки высовывался из-под мёртвого тела Либенфельса, но мы поначалу попросту не обратили на неё внимания — в зале и без того было, на что посмотреть, да и нервы были взвинчены дальше некуда. Но когда все успокоились и принялись методично обыскивать помещение — папка довольно быстро обнаружилась. Нашёл её Марк, и теперь внимательно рассматривал содержимое.

— Не очень-то похоже на книгу… — разочарованно сказала Татьяна, заглянув ему через плечо. — записки какие-то… а это что?

Она взяла из папки тёмный, плотный листок.

— Фотобумага. Судя по всему — копия страницы из книги, которую мы ищем. — Марк забрал находку и вернул её на место. — А эти листки — похоже, перевод. Насколько я могу определить, сделан он на латыни, я этого языка не знаю, но и без того очевидно: текст имеет отношение к этим, как их…

И он брезгливо ткнул пальцем в лежащее на помосте тело охранника.

— Зомби. — подсказал я. — А ведь похоже, ты прав, Марк: по крайней мере, часть книги Либенфельс разобрать сумел, и вот результат…

На фотокопии, помимо загадочных, явно оккультных символов и букв незнакомого алфавита, имела место и картинка — изображённое в старинной манере мёртвое человеческое тело, распяленное на столе. Голову и руки трупа опутывали провода, идущие от чего-то, подозрительно смахивающего на лейденскую банку.

… значит, древний манускрипт, следуя указаниям которого можно поднимать мертвецов и производить зомби? Да то же и есть «Некрономикон», самый настоящий, подлиннее не бывает! Нет, не зря мне пришло на ум это название, придуманное американским писателем-неудачником — ещё летом, в Москве, на квартире «дяди Яши», когда тот, рассказывая о своих палестинских похождениях, упомянул о некоем «исполненном зла древнем томе». Это были не его слова, он лишь повторял их за несчастным Эрлихом, первым переводчиком этого зловещего фолианта. Я же тогда не отнёсся своей случайной, как мне показалось, мысли всерьёз, счёл на шутку, подкинутую памятью из прошлой жизни. И зря, как оказалось: есть вещи, которые даже смеху ради произносить не стоит, а то ведь однажды можно и дошутиться…

— Прямо вам лаборатория доктора Моро… — прошептала Татьяна, переводя взгляд с фотокопии на страшноватую инсталляцию на помосте. — Жуть какая…

— Знаете что? — неуверенно сказал Марк, рассматривая фотокопию. — По-моему, Либенфельс в первый раз попробовал создавать этих тварей. Наверное, когда ему доложили, что мы ворвались в замок и крошим почём зря его охранников, он собрал всех, кто оказался у него под рукой, включая помощников, всяких там лаборантов, и отправил нам навстречу. А сам решил подстраховаться — велел принести сюда несколько свежих трупов, рассчитывая опробовать на них обретённые знания. Кстати, из-за спешки и напортачил -не смог самого начала взять этих тварей под контроль. Может, что-то напутал с переводом, или истолковал неправильно?

— Похоже на то. — кивнул я. — Между прочим, из этого следует что технология производства зомби не такая уж и уникальная. Главное — правильно разобраться во всех тонкостях, чтобы не нарваться, как Либенфельс, земля ему стекловатой… А дальше любой сможет поставить этот процесс на поток, были бы свежие трупы!

— Но тогда мы просто обязаны отыскать эту книгу! — решительно заявил Марк. — Теперь-то я понимаю, почему Барченко так насчёт неё волновался. И он прав: это будет пострашнее отравляющих газов, и кто знает, сколько ещё там таких же мерзостей? А если книга попадёт в руки какого-нибудь негодяя похуже Либенфельса?

— Я даже знаю, в чьи именно. — буркнул я. — Его зовут Генрих Гиммлер, и сейчас он … впрочем, это всё потом. Ты прав, Марк, книгу оставлять здесь нельзя. Тань, я понимаю: ты вымотана… но, может, напряжёшься?

Она покачала головой.

— А если не смогу? Лёш, я, и правда устала, руки трясутся, боюсь, не почувствую ничего.

— Что ж, тогда будем простукивать стены. Сначала в этом зале, потом в предыдущем, а дальше — как фишка ляжет. Может, и весь замок обшарить придётся, сверху донизу. А куда деться?

Обшаривать замок нам не пришлось. Прутики, стоило Татьяне взять их в руки, уверенно повернулись в сторону правой стены, сложенной не из гранитных блоков, как остальная башня, а из породы тёмного, почти чёрного цвета, напоминающей базальт. Одна из плит была заметно крупнее прочих, и именно на неё-то и указали «искалки». Ясно, что вожделенный приз скрывается за ней, и мы с Марио в кровь ссадили пальцы, пытаясь сначала пальцами, а потом лезвиями ножей сдвинуть каменюку с места. Бесполезно — строители постарались на совесть, в щель между блоками едва вошло лезвие «корсиканского стилета» — и хрустнуло, переломившись пополам при первом же нажиме.

— Надо искать потайной запор. — вынес вердикт Марк. Или какой-нибудь из камней при нажатии сработает, как рычаг, и эта дура сдвинется с места. Скорее всего — в этой стене.

Он вытащил из-за пояса пистолет и принялся простукивать рукояткой камень за камнем. Марк и Татьяна присоединились к нему; я перехватил поудобнее свой иерусалимский трофей и совсем было собрался последовать их примеру, когда стены вокруг поплыли, колени подкосились — и мне, чтобы не грохнуться на пол, пришлось ухватиться за помост, на котором возлежало тело охранника, так и не превратившегося в зомби...

Я оказался в незнакомой, очень тесной комнате. По стенам громоздились полки, уставленные старинными фолиантами, а в центре, над перевёрнутым табуретом висело в петле, прицепленной к торчащему в потолке железному крюку, тело человека в тёмном балахоне. Пальцы трупа все в чернильных пятнах, скрючены, подобно птичьим — и такие же узловатые, высохшие. Под стать им лицо, уже успевшее почернеть — измождённое, в морщинах, с пучками седых волос на висках, выбивающихся из-под чёрной ермолки.