Нет. Это был не простой обморок. «Флэшбэк» — кажется, этим забавным словом Давыдов называл озарение, вызывающее возврат памяти? В его случае оно длилось буквально несколько секунд, между чёрно-лиловой вспышкой в глазах и струйкой воды, льющейся в полуоткрытый рот, но успело накрепко запечатлеться в мозгу. А вспомнил Яша свою недавнюю беседу вот с этим заботливым толстяком, оказавшимся главным редактором издательства, на стенде которого он сейчас и прохлаждался в удобном кресле.

Яша словно наяву видел маленький, заваленный книгами кабинет Игоря Перначёва (так звали толстяка), ветки тополя в майской листве за окном, небольшую, размером с кошку, модель танка на полке, большую фаянсовую кружку с кофе у себя в руках. И, главное, конечно, слова самого Игоря — тот объяснял гостю, что принято решение свернуть все издательские программы по художественной литературе, и в частности, по фантастике, взамен сосредоточив усилия редакции на так называемом «нонфикшн» — научно-популярной, исторический и военно-исторической публицистике. Откуда-то Яша знал, что именно последние два направления были коньками Перначёва. А в особенности тот увлекался всем, что связано с Первой и Второй мировыми войнами, и с бурным межвоенным периодом двадцатых-тридцатых годов.

Стоп, одёрнул себя Яша, но это же не его воспоминания! Они очевидно принадлежат Алексею Симагину, законному владельцу этого далеко не молодого тела. А вот фамилию «Перначёв» он встречал — когда изучал телефонную книгу в смартфоне. Этот толстяк, надо полагать, он самый и есть… И всё же: откуда взялись в его, Якова Блюмкина мозгу, чужие воспоминания?

Мокрый платок со лба тем временем исчез, Яша сел поровнее и огляделся. Ничего особенного не произошло, разве что, поток посетителей поредел.

— Может, «скорую» вызвать? — продолжал суетиться толстяк. — А то гляди, в нашем с тобой возрасте с тепловыми ударами не шутят. Так и до инсульта запросто можно допрыгаться…

Яша ухватил со столика возле кресла полупустую бутылку и прикончил её в два больших глотка. Сразу стало легче.

— Спасибо, вроде отпустило. И прости, я тебе тут, кажется, всех клиентов распугал?

— А, ерунда! — толстяк легкомысленно махнул рукой. — новые придут, никуда не денутся. Ты лучше скажи, с чем пожаловал? Всё-таки решил что-нибудь нам предложить?

Новое озарение продолжалось буквально доли секунды, и, к счастью, не вызвал повторного обморока. Снова тот же кабинет, чашка снова чашка с дымящимся кофе и воркование собеседника: «так что, если у тебя, Геннадьич, есть в загашнике или хоть в задумках что-нибудь подходящее, по этим темам — пиши, неси, рассмотрим вне очереди, всегда рад работать с твоими текстами…»

— Нет, я пока просто так зашёл, присмотреться. — ответил он и покосился на стоящую рядом девицу. — Слушай, Игорёк, не распорядишься, чтобы мне принесли кофе? А то, и правда, помутнение какое-то…

— Какие вопросы, Геннадьич! — обрадовался толстяк. — Тебе какой: эспрессо, латте, капучино?

— Обычный, только покрепче. — ответил Яша, мигом потерявшись в незнакомых словах. Толстяк кивнул и принялся отдавать распоряжения девице, а Яша снова пробежался глазами по выставленным книгам. Да, так и есть: исторические монографии, публицистика, мемуары, альбомы, красочные посвящённые истории военной техники…

«А ведь мысль насчёт книги неплоха. — неожиданно пришло в голову. — Раз уж и Симагин не чужд литературе, и он сам в своё время отдал дань этому увлечению, то почему бы и нет? Вот сегодня вечером и обдумаю — или лучше завтра, а сегодня высплюсь, наконец, как следует, и никаких ночных бдений в Интернете. Так, в самом деле, можно дождаться инсульта…»

Девица вернулась с двумя маленькими чашечками, исходящими ароматным паром. Редактор поставил одну перед Яшей, за другую взялся сам.

— Вот, держи. Видел наши новинки? — любовно провёл рукой по корешкам на стеллаже. — Вот эта может тебя заинтересовать…

Яша вздохнул и раскрыл протянутый ему большой альбом, на обложке которого красовалась сделанная витиеватой славянской вязью надпись «Линкор «Императрица Мария» — загадка гибели».

… что ж, назвался груздем — полезай в кузов. Придётся теперь изображать бурный интерес. А всё-таки — откуда взялись эти озарения-«флэшбэки», не имеющие ни малейшего отношения к его собственной памяти?..

Это сильно смахивало на очередной флэшбэк, приключившийся на этот раз во сне. Именно смахивало — новых воспоминаний озарение не принесло. Я вдруг оказался на стенде одного знакомого издательства на большой книжной ярмарке — развёрнутый над соседним павильоном баннер извещал, что это не что иное, как «Красная Площадь-2022», куда я действительно собирался зайти. Ярмарка должна была состояться в середине июня, примерно через две недели после того, как я уселся в кресло в погребе своей дачи, так что планам моим не суждено было сбыться. А жаль, между прочим — меня там ждали, и именно тот самый человек, который беседовал со мной в этом кратком то ли сне, то ли видении. Игорь Перначёв, старый приятель, литературный редактор и, по совместительству, директор небольшого издательства, специализирующегося на историческом и военно-историческом нонфикшне. Как-то в беседе с ним я имел неосторожность похвастаться давней находкой, амбарными книгами из «спецлаборатории» Гоппиуса. Так Игорь, неровно дышащий к подобным темам и к криптоистории вообще, взял с меня слово обязательно показать ему «раритеты» и, если не жалко, то и позволить сделать с них копии. Мне жалко не было — запланированный эксперимент с установкой, построенной по указаниям из «лабораторных тетрадей» должен был к тому времени уже состояться, так что «авторскими правами» или научным приоритетом (впрочем, весьма призрачным), я не рисковал. И эксперимент действительно состоялся, только вот совсем не с тем результатом, которого я ожидал…

В какой-то момент я поймал себя на том, что уже не сплю, а бодрствую — лежу в постели, пялюсь в окошко и раз за разом прокручиваю в голове подробности давешнего сна. Это тоже, кстати, достаточно необычно: в моей личной практике сновидения, представлявшиеся в момент, предшествующий пробуждению, яркими, содержательными и важными, на поверку оказываются бессвязным набором образов, стирающихся из памяти через считаные минуты. Но сегодня было не так — странный сон не только не утратил связности, но и в мельчайших подробностях сохранился в моей памяти, словно и не сон это вовсе, а свежее, чуть ли не вчерашнее воспоминание о событии, имевшем место на самом деле.

Небо за окном даже не начинало ещё сереть. Странный сон никак не шёл из головы, и я, чтобы как-то отвлечься пошлёпал босыми пятками в умывальню — окатить физиономию холодной водой. Заснуть до трубы на побудку не получится, это ясно, и придётся валяться на постели в темноте ещё около часа. Холодная вода не помогла — книжная ярмарка, физиономия Игорька Перначёва, наша с ним беседа (из которой я почему-то не запомнил ни единого слова) прочно засели у меня в мозгу, и избавиться от них не получалось, как я не старался. Погода после вчерашнего, не по-ноябрьски ясного и тёплого денька стала стремительно портиться. В стёкла спальни с самого отбоя молотил мелкий дождик, и я с ужасом вспоминал, что сегодня как раз предстоит сдача нормативов на полосе препятствий — в полной выкладке, со стрельбой, а ведь инструкторам и в голову не придёт давать спецкурсантам хотя бы малейшие послабление по случаю скверной погоды. А значит, выспаться всё-таки стоит — хотя бы для того, чтобы не отправиться со скользкого бруса прямиком в медчасть, составлять компанию пирокинетику Семёну.

Последняя мысль, посетившая меня перед тем, как провалиться в короткий предутренний сон: «это, наверное, та цыганская ведьма во всём виновата! Разбередила душу своими предсказаниями, раздёргала нервы, и без того натянутые, как струна...» Что до книжной ярмарки, на которую я итак и не попал — что ж, человеческая память порой выкидывает и не такие коленца, особенно во сне, и кому, как не мне об этом знать!