И все же Мел понял, что неправ. Кое-что изменилось. Перед столом директора стояло высокое старомодное кресло со спинкой, которая призвана скорее держать осанку, чем быть опорой для усталой спины. Капитану казалось, что где-то он его уже видел… вот только не был уверен, где. Быть может, на картине?

— Не кажется ли вам, господин директор, что подобная развязка выглядит слишком притянутой? Решили ускорить финал? — раздался недовольный голосок Кетрин.

— Боюсь, моя милая, вы бы так и сидели под дождем до второго пришествия, — с улыбкой в голосе отозвался Сэйленар.

— Не знаю, о каком пришествии вы говорите, но во имя всех темных богов… Нельзя же так.

— Мелир, — плеча последнего коснулась сухая рука, — это ведь тот, о ком я думаю…

— И вы здесь? Боюсь, что да, господин комиссар. Господин директор Сэйленар.

— Как вас далеко забросило, господа, — обратил внимание на стражей порядка директор, — Прошу, присоединяйтесь, ведь у вас немало вопросов. Быть может, камры? Боюсь, кресло вам предложить не могу. Оно лишь одно. Не говоря уж о том, что занято. Так что вы хотите узнать?

— Какого пса морского? Господин Сейленар! — воскликнула Кет, на щеках которой еще не просохли влажные дорожки, — Вы ведь все знали… Вы просто не могли не знать, что твориться в вашем же Парке. Даже мама в курсе всех дело в лесу.

— Смею отметить, что Анна большая умница.

— Не о том речь! — только что не перебила директора разошедшаяся студентка, — Вы… Почему вы допустили… Ведь Розетт. Нет, не только она. Все те люди… Разве вы не могли остановить его?!

— Боюсь, даже я не могу следить за всем тем, что творится в этом городе, — примиряюще пожал плечами Сэйленар, — что же до Розетт, ты все правильно сделала.

— Но… — плечи маленькой ведьмы задрожали.

— Взгляни, — директор кивнул в сторону кресла.

Мел не мог видеть из-за спинки, кто в нем сидит, но хотел верить… Нет, был уверен. Только что не бегом он обошел кресло. В нем и правда сидела Розетт. Платьице на груди чуть приподнималось, а кожа, кажется, порозовела.

— Скоро она проснется, но пока у нас есть пара минут… господин комиссар, у вас же есть вопросы?

— Господин Сэйленар, — гордо подняв голову, с расстановкой начал Корсен, — вы ведь и правда не знали о замысле господина Мерса? В противном случае, боюсь, мне придется вас арестовать.

— Не знал. Я ощущал какую-то сильную магию, но полагаю, если мы начнем ловить всех магов, колдующих что-то неординарное, этот славный город долго не проживет.

— А эта девочка?

— Теперь она человек. Обычная девочка, которая будет расти, как и все прочие дети. Ее душа теперь цела, а значит, нет никаких оснований считать ее кем-то иным, кроме как человеком.

— Думаете, это устроит пятый отдел?

— О-о. О них можете не беспокоиться… И о ваших бумагах тоже. Третий левый ящик вашего стола, господин комиссар.

— Теперь я понимаю, как вы справляетесь с этим бедламом, — после короткой паузы усмехнулся Корсен.

— В общем, так же, как и вы, — ответил улыбкой Сэйленар, — но мои подопечные не чета вашим.

— А как же Город?

— Город? — с лицом святой невинности переспросил Сэйленар.

И кто знает, чем бы закончилась пикировка столь авторитетных стариков, но Розетт что-то пробормотала, приоткрыв глаза.

1185 год эры людей. Осень. 7 декада.577 день с начала года.

Вечер. Вновь лил дождь. Впрочем, тоже самое можно было сказать едва ли не о каждом из дней прошедшей декады. Нельзя сказать, что капитан керлендерского милицейского управления не любил осень или дождь. По сути нет особой разницы идет дождь или нет, когда ты сидишь в кабинете, разбираясь с бумагами, но от обычных прогулок после работы из Керлендерского в Северный район капитану пришлось отказаться после того, как он чихнул с сотню раз за день. И потом, его ведь дома ждали.

С тех пор как в его дом впервые вошла эта девочка, прошло без малого четыре декады, впрочем, первую, со всеми ее потрясениями, в расчет можно и не брать. Мел все еще не мог окончательно привыкнуть к тому, что его ждут. Главным образом, сложно было свыкнуться с мыслью, что дома его ждет горячий, и что особо примечательно, бесплатный ужин. Впрочем, видеть свет в окне оказалось более чем приятно.

С того памятного разговора в кабинете директора магического корпуса вляпаться ни в какие неприятности он не успел. Стоит отметить, что капитану даже удалось прокатиться на лифте, который, по словам Ренс, никогда не работал. И если для Мела это оказалось просто любопытным опытом, то Кет испытала восторг на грани священного трепета, так и оставшийся непонятным для комиссара. Второй загадкой стало то, что господин директор потребовал веник, вероятно, для того склада мусора, который он звал кабинетом секретаря.

Что до девушки, то с тех пор он ее видел лишь раз. Кетрин ведь не только пропустила большую часть промежуточных экзаменов, но еще и не одну смену в «Горшочке», где, собственно, капитан ее и видел, которые юной Ренс пришлось отрабатывать под страхом увольнения.

Мел же, напротив, после написания отчета о деле, на что у него ушла едва ли не целая декада, а сами документы впору было нести в издательство, а не архив, ничем серьезным не занимался. Комиссар его не разжаловал, но серьезных дел давать не спешил, да и, справедливости ради, капитан не рвался. Пока с него хватит карманников да жуликов Керлендера.

А Розетт… Розетт, на первый взгляд, не изменилась. Все так же немногословна, все так же читает книги, перескакивая с детских сказок на философские труды, все то же фарфоровое личико. И все же… быть может, взгляд?

Мел пытался пару раз подловить девочку, но ничего о своей прошлой жизни она как будто бы не помнила, а если и помнила, то тщательно это скрывала. Но Мел особо и не допытывался. Последнее, чего он желал, было пробуждение той, второй, которая все помнила и хотела вернуть. А что касается бумаг, то в этом директор свое слово сдержал — все бумаги, касающиеся Розетт, включая бумаги экспертов из Милицейской башни Старого города, оказались в том самом ящике стола комиссара, откуда перекочевали под личную ответственность капитана. Да и никаких новых запросов не поступало. О девочке словно бы все, кроме тех, кто ее знал лично, позабыли.

Капитан, взглянув на свои окна, невольно улыбнулся свету на кухне, не иначе Розетт придумала очередной рецепт супа. Вот только стоило ему открыть дверь, как капитан понял, что-то не так. Из-за прикрытой кухонной двери шел пусть и несколько приглушенный, но все же знакомый голос.

— Ты и сама понимать должна, как мне было обидно. Знаешь, я всегда хотела вырасти, хоть немного, вот только мне оно не грозит, так еще изобретатели, словно бы специально подсунули мне шкуру гнома. Ну свинство ведь! Еще и имени не придумали. Гном — просто гном!

В ответ раздался совсем тихий мелодичный смех. Смех? Почему он, прожив с ней уже больше четырех декад, слышит его впервые?

Капитан открыл дверь. Едва ли стоило удивляться тому, что на кухне кроме Розетт, которая вместо того, чтобы варить суп, уплетала пирожное с парой засахаренных вишенок, сидела обладательница пепельной косы. Обе девушки… и все же одна из них была совсем девочкой, недовольно взглянули на хозяина квартиры.

— Может, мне уйти? — саркастично осведомился капитан.

— Дует.

— Прикрой дверь, капитан, и не говори глупостей. Это ведь твоя квартира, — едва ли не хором сказали обе.

— Спасибо, что ты помнишь об этом, — ворчливо отозвался капитан, — и все же не стоит вот так, не предупредив, приходить в гости к малознакомым мужчинам.

— Можешь не беспокоиться, я пришла не к тебе, а к Розетт, — с оттенком стали в голосе отозвалась Кет.

— Так что, разобралась со своими экзаменами?

— Почти… Верни дал отгул, сказав, что я хорошо потрудилась.

— Вот как…

— К слову, мы тут поговорили. Розетт хочет в школу.