— Эта? — с некоторым сомнением осведомился Мел.

Девочка в ответ лишь кивнула.

Милиционер же про себя отметил, что стоит проверить эту книгу на всякий случай, пусть на первый взгляд он и не мог заметить в ней никаких фокусов.

Распрощавшись с коллегами и попросив, чтобы копию отчета предоставили хотя бы до середины завтрашнего дня, капитан уже было собрался уходить, но на самом пороге его окликнули.

— Господин Мелирленс, вы ведь приехали на гордижансе? — окликнул его сержант Керх.

— Да, но, право, не стоит.

— И все же, полагаю, вам не стоит мокнуть целый квартал.

Не в силах, да и честно сказать, не имея особого желания противиться подобной услуге, Мел сдался, позволив выделить себе милицейскую карету.

Сразу после осмотра места убийства капитан планировал отправиться домой, если бы не одно но.

Он бросил взгляд на девочку, что сидела подле него, прижав философский трактат Древних5к груди.

И все же, кто она? Свидетель? Подозреваемая? Улика? Как бы там ни было, ей было не место у него дома. Если бы у Мелирленса Мерса спросили, почему он взял с собой эту девочку, у которой, похоже, никого не осталось в целом мире, капитан вряд ли бы смог дать внятный ответ на этот вопрос… В конечном итоге, Розетт Мерс сама его об этом попросила. Он лишь откликнулся на эту странную просьбу.

Но если тот маг прав, не рискует ли он? Пожалуй, так, но что-то подсказывало капитану, что именно эта девочка должна стать ключом к разгадке тайны. Но может она не просто ключ? И если дело обстояло именно так, должно быть, было бы куда правильнее отвести ее в участок и запереть в одной из камер? В конце концов, уж оттуда она сбежать точно не сможет, даже если она и не человек, как намекали «подниверские».

Вот только под каким углом не смотрел на нее Мел, ничего, кроме маленькой девочки, он увидеть не мог. Быть может, немного странной, но не более того, а ведь он не был полнейшим профанам в делах магических.

Так Мел мучился с пару десятков минут, пока коляска хлюпала по лужам Керлендера до поворота на Сарйаанский проспект, когда наконец, стукнув по дверце, привлекая к себе внимание возничего, не приказал:

— На правый берег трогай. Малая купеческая знаешь ведь где? Да, да. Новый район, сразу как с моста свернешь.

Все же Мелу показалось неправильным заставлять ребенка сидеть в камере управления, по крайней мере, до тех пор, пока нет причин сомневаться в том, что Розетт — ребенок. Ну, а о прочих щекотливых моментах он после подумает.

Так милицейская карета Подниверского милицейского управления со все еще величественной, несколько побитой прошедшими веками Круглой площади свернула к Колючему мосту, называемому так из-за оккупировавших его еще пару сотен лет назад лавок да прочей застройки, оскалившийся на Лен, главную реку Лендала, остроконечными крышами, кое-где и вовсе скрывшими мостовую от солнечного света, и еще дальше, под старые городские ворота на Правый берег.

Новый район, в отличие от левого берега, лишь начал застраиваться в последнее столетие. Так что и дома тут были по большей части не столь роскошные, пусть и попадались настоящие дворцы, вроде «Скалы» всего-то в квартале от дома, в котором жил Мел. И все же большую часть застройки составляли дома в четыре-шесть этажей, порой с жилой мансардой да квартирками в пару комнат. Но несмотря на некоторую тесноту, здешние квартирки на поверку оказывались куда удобнее многих домов Поднивера, не говоря уж о Керлендере. По крайней мере, здесь в домах сразу планировали канализацию, ванны и холодильные шкафы, спасибо Валару — Мерасу, даже если в последние годы его и принято больше ругать.

Проживал Мел в доме 15 по Малой Купечесокой, на углу с Андельской, как его прозвали местные — Дом с каланчой. Собственно в «каланче» располагались часы. Все бы хорошо — только ходили они не сказать чтобы часто. Поначалу дом строился как жилье для семей служащих «Управления по борьбе с огнем и прочими силам, что беспокоят покой граждан», но так уж вышло, что капитану служебную квартирку выделили именно здесь, когда он вернулся со стажировки в провинции. Как говорили соседи, старик, что здесь жил, умер, так и не оставив наследников. Поначалу пожарники не сказать чтобы обрадовались новому соседу, но как-то попривыкли. Даже зазывали как-то в свой «клуб» в той самой каланче, но у Мела и правда все не находилось времени, да и о чем он говорить-то с пожарниками может? Так или иначе, но уж чего-чего, а опасаться, что его квартира сгорит, Мелу не приходилось.

Поднявшись на третий этаж, капитан отпер дверь, пропуская спутницу вперед.

— Раздевайся, — велел капитан девочке в пальто, с которого стекали струйки воды, — завтра я отвезу тебя на работу, где ты все расскажешь, а пока… точно, ты ведь, наверное, голодна?

— Я приготовлю, — как что-то само собой разумеющееся заявила Розетт.

— А…? Не стоит… — Мел задумчиво повесил плащ обтекать на отдельный крючок около двери.

«Однако, как же жила эта девочка, коль уж она привыкла сама готовить. И ладно бы только для себя, но и для прочих тоже», — невольно бросив на Розетт сочувственный взгляд, едва не пробормотал Мел.

— Лучше… просто посиди и… расскажи о своей жизни с дедушкой, пока я найду, что нам поесть, — произнес вслух капитан, проходя на кухню.

До зимы, казалось, было еще далеко, но квартира за день все одно промерзала. В особенности кухня, ведь спальни худо-бедно отапливались от теплых стен, в то время как на кухне ведь есть и своя печь, а значит, и мерзнуть в ней не положено.

Протянув руку в темноту, капитан поймал ладонью ручку ДЖИН-лампы, что висела под потолком, проливая на кухоньку свой теплый свет.

Не столько даже кухню — кухоньку. У Мела вряд ли бы вышло выпрямиться, ляг он поперек. Да и вдоль выходило не больше пары его ростов, даже если убрать всю мебель.

Справа от входа раковина вместе с зеркалом без оправы, пошедшим трещинами от верхнего угла, дальше печь с плитой, а за ней холодильный шкаф, одной из стенок примыкающий к улице — одно из чудес городской жизни, что спасает продукты от протухания даже летом, одна беда — чем жарче дни, тем чаще приходиться ставить новые крио-кристаллы. Но уж что-что, а перегрев сейчас Мелу явно не грозил. Он даже пожалел, что снял форменный камзол. Правда, и запачкать в угольной саже камзол казалось не лучшей идеей.

Повозившись с десяток минут с печкой, Мел наконец-торазобрался с наличием еды. Наличествовала же гречка, уже перемешанная с тушенкой из банки. Скорее пища солдата, чем горожанина, но Мелу-то не привыкать. И все же подобное никак не назвать тем, чем положено кормить маленьких девочек. Вот только ничего иного предложить он все одно не мог.

— Так как получилось, что ты живешь с дедушкой? — как будто бы невзначай начал расспросы Мел.

— Моя мама умерла, когда я родилась. Родственников нет, — ответила Розетт как по писаному.

— А ты в школу ходила?

— Меня учил дедушка.

— Вот как… Тогда… ты можешь рассказать, что произошло. Ты знаешь, почему умер твой дедушка?

— Это… — девочка на мгновение замолчала, вновь опустив голову, едва ли не уронив ее на стол.

— Твоя вина? Объясни, в чем дело. Ведь не ты убила своего деда? — чуть надавил капитан.

— Должна… спасти. Испугалась, — совсем уж забыв о необходимости связывать слова, пробормотала девочка.

Впрочем, и без того все казалось понятно. В конце концов, что ждать от маленькой девочки, жизнь которой разрушилась в одночасье. Мел замолчал, давая Розетт время прийти в себя. Тем паче тушенка уже начала подгорать, что куда важнее всевозможных преступлений. По крайней мере, сейчас.

Лишь поставив тарелку перед сиротой да сам усевшись сбоку от Розетт, Мелирленс куда мягче спросил: