Дело в том, что в отличие от большей части зафалкийских королевств, традиционно недолюбливавших порождения темной магии Древних, коими являлись и оборотни, Лендал поддерживал традиционно хорошие отношения с Пьянт-Этелем, — островом нармий, равно как и Тверянией, чья правящая верхушка опять же состояла из этих хвостатых. И все же эти любители северных снегов не часто обосновывались так далеко от дома, даже там, где их не поднимали на вилы, стоило им хоть немного расслабиться1.

Что же до самой госпожи Ульфы, то она держала свой трактир уже больше пяти лет, а два года назад тогда еще лейтенант Меллерс вошел в положение волчицы, слишком уж разошедшийся во время обороны своего заведения от грабителей, посчитавших, что одинокая женщина, даже с ушами, не станет для них преградой на пути набивания карманов. Вот только они не учли, что связывать того, кто способен обернуться волком, не имеет особого смысла, равно как и того, что волк за неимением рук привык кусать.

Мел, в чьи обязанности в ту пору входило обследование мест грабежей и установка обстоятельств дел, посчитал, что картина происшествия походит на последствия самообороны, а не живодерню, несмотря на то, что за одним из столиков с некоторым удивлением и обнаружил руку со змеящийся по ней татуировкой дракона. В оправдание госпоже Ульфе можно отметить, что рука, отделенная от тела, все так же продолжала сжимать нож. Словом, капитан оформил все дело так, что госпоже трактирщице даже не пришлось являться в суд с какими- либо объяснениями. С тех пор, в последнее время не сказать чтобы так уж часто, Мел захаживал в «Волчью пинту» расспросить то об одном, то о другом. Благо, у госпожи Ульфы было много друзей в Лисьем конце, а тот инцидент их количество лишь приумножил. В конце концов, если уж на твоей улице завелась волчица, с ней лучше дружить.

— Уважаемая, у вас ведь найдется кружка верескового меда для усталого капитана? — приспустив пониже шляпу так, чтобы поля последней бросали тень на лицо в зале и так не отличавшемся освещенностью, осведомился Мел.

— Так, значит, слухи не врали и малютка лейтенант дорос до кэпа? — не оборачиваясь, осведомилась женщина, протиравшая длинный стол в самом конце зала. О том, что она обратила внимания на вошедшего можно было судить лишь по едва дрогнувшему черному уху с белым кончиком.

— Жаль тебя и в такой мелочи не обойти, госпожа Ульфа, — посетовал капитан.

— И не надейся обмануть мой нос. О том, кто идет, я узнала, стоило тебе коснуться ручки двери, господин Мел, — без ложной скромности ответствовала трактирщица, — да и кто, кроме служивого заявиться мог ни свет ни заря? Все мои клиенты только-только спать пошли.

— Твоя правда, и все ж. Не угостишь?

— Сам нальешь. О деньгах только не забудь.

Мел послушно слез с барного стула, отправившись за стойку налить себе меда, рецепт которого, коль верить песне, давно утрачен, по крайней мере, на Энгельских островах. Ясное дело, и о звонкой монете не забыл, оценив столь раннее беспокойство в пару перье. Не то чтобы капитан и вправду жить не мог без кружки хмельного меда поутру, но прийти в таверну и не выпить было бы слишком грубо. Грубить же этой волчице не стоило.

Последняя тем временем соблаговолила занять стул рядом с капитаном лишь после того, как последний осушил не меньше половины.

Волосы, так же как и мех госпожи Ульфы отливали смоляно-черным цветом, что лишь подчеркивало бледность кожи трактирщицы, которой до тридцати оставалась лишь пара лет, Впрочем, на вид ей вряд ли кто дал бы больше двадцати. Что до глаз, то последние отливали должно быть темно-голубым цветом озер ее далекой родины. А может и блеском стали Пьянт-Этеля.

— И что же привело целого капитана милиции в столь ранний час в этот захудалый трактир в Лисьем конце, господин Мел? — положив голову на собственную коленку, упертую в стул, в то время как хвост неторопливо гонял пыль по каменным плитам пола, осведомилась хозяйка.

— Не след тебе прибедняться, госпожа. Что же до дела… должно быть, доводилось читать о Лендальском убийце?

— А я все гадала, неужели это ты замечен в компании некой серовласки-боевого мага да могилы грабишь.

— Не грабил, а эксгумировал тело, и она не боевой маг.

— Ага, значит, она все-таки есть, — хвост чуть приподнялся, принявшись шуршать куда активнее.

— Ничего, о чем было бы интересно говорить, — хмуро отозвался капитан.

— Хе-е… — многозначительно ответствовала оборотень, — судя по твоему выражению лица, господин капитан, ты хочешь попросить, чтобы я перегрызла горло тому журналистишке из «Лендальского вестника».

— Тогда, боюсь, мне придется тебя посадить, сажать же я тебя не хочу.

— Знаю, знаю, «пресса глас народа», но у вас тут все так сложно. Взялся бы кто писать подобное у нас на родине…

— Я себе представляю, но все же речь не об этом. Скажи, ты не слышала о том, чтобы здесь внезапно умирал какой-нибудь маг в последнее время?

— Это ведь Керлендер.

— Где-то в районе Железной улицы или Большой конной декады четыре назад.

— Даже так. Значит, ты, капитан, что-то да нащупал?

— Все, что могу сказать, что у них должен быть знак четырехлистного клевера в основании шеи.

— И это, значит, правда… любопытно, — протянула волчица, — но ты ведь и сам должен понимать, уже столько дней прошло.

— В долгу не останусь.

— Все ж долгам предпочитаю звонкую монету, ты ведь знаешь меня, Мел.

— Мне ли не знать, — вздохнул капитан. — Сколько будет стоить полная бутылка этого меда, больно уж заборист?

— Дай-ка подумать…пара крон, положим, и не смотри на меня так, капитан. Мне, знаешь, бегать — лапы мочить да вынюхивать по такой погоде не сказать, чтоб охота.

— Да уж, умеешь ты дела вести, госпожа Ульфа, — капитан встал, осушив пинту до дна, — Коль уж так, пришлешь бутылку в управление не позднее завтрашнего вечера, мне ж и самому порыскать стоит.

— Коль уж так, то не смею задерживать, капитан. Да приводи ты свою седовласую ведьму. Любопытно узнать, какова она на вкус.

На последний выпад капитан ничего не ответил, поспешив удалиться из трактира, пока эта волчица не вытащила из него куда больше, чем он хотел бы ей рассказывать. И так-то теперь со слухами, должно быть, хлопот не оберешься.

И все же и в тюремной жизни можно отметить пару плюсов. По крайней мере, если ты сидишь на особом положении. Скажем, можно спать сколько угодно, даже и не думая о подготовке в контрольным, которые вот-вот должны начаться. Конечно, срезовые второго курса не относятся к тем вещам, что определят судьбу будущего мага, и все же написать их плохо как-то не хочется. Другое дело, когда ты сидишь под замком. Пусть вряд ли хоть кого-то из преподавателей удовлетворит ответ вроде: прошу простить, но во время экзамена я сидела в изоляторе Керлендерского милицейского управления.

Так или иначе, Кет спала и спала долго, едва ли не до полудня, хоть и легла, кажется, не сказать, чтобы рано. Виной тому должно быть был барьер и общий упадок сил в отсутствии магических потоков. Что до Розетт, то девочка так и лежала, сжимая ладонь девушки. Правда, она, сколько показалось Кетрин, не походила на человека, который только-только проснулся.

Завтрак, уже порядком остывший, дожидался пленниц на столе, а их милый тюремщик поприветствовал юную Ренс. И так, лениво начавшись, позднее утро было готово обратиться столь же не богатым на события днем, если бы не внезапные посетители.

— Я требую меня пропустить! — донесся до слуха Кет знакомый голос.

— Госпожа, вы не можете от нас ничего требовать, без разрешения офи…

— И что же, там человек.

— Я не дам вам пролезть, и даже не пытайтесь меня очаровать, вы мне в дочки годитесь.

— Лал-каарс ра риверкааль! Да какого черта!

«Эх, Рин, а ты думала спокойно отдохнуть в тюрьме? Но разве не могла эта история взять да и обойтись без этих двоих… Ну а как же без них, думала, ты в нормальном мире живешь, где можно просто в тюрьме денек посидеть? Как наивно».