Уже выпалив адрес, сидя в коляске, девушка погрузилась в сомнения. В конце концов, это лишь догадка, основанная на куче допущений.

После бесплотных часов, посвященных попыткам подобрать знак, чьи вершины хотя бы отчасти совпадали с местами убийств, Кетрин решилась зайти с другого конца и попытаться вписать убитых в знак четырехлистного клевера, в конце концов, не зря ведь именно этот знак возникал на шее каждой из жертв. Вот только четырехлистный клевер никак не ложился на карту города, если, конечно, центр хоть отдалено приходился туда, куда его полагала Ренс-младшая. Дело в том, что нижний лепесток оказывался за границей города в «Чащобе Берока», заповедном лесу, подпиравшем Поднивер на юге. И дело тут было не в том, что в лесу некого убивать. В конечном итоге, можно жертву и к дереву привязать, их и не найдет никто, а в том, что весь опыт Кетрин говорил о том, что такие шутки лесной дедушка точно не потерпит. Оно и в простом-то лесу может кончиться плохо, но в этот не зря даже и гулять ходили с опаской и то все вдоль тракта, не говоря уж о том, чтобы рубить деревья.

Но это не ставило крест на четырехлистнике, ведь особые ухищрения, правда, по учебе подступиться к их основам удастся лишь на четвертой-пятой ступени, позволяли искажать форму грамария почти до неузнаваемости — главное, чтобы линии не перекрещивались. И если предположить, что так все и было, скажем, сместить южный «лепесток» на восток, а пару верхних собрать в Северном и Новом районе….

Но куда важнее оказалось иное допущение — Знак Темпа-Кантар черный. Знак с 20 ключевыми точками по пять в каждом сгустке — Черный клевер, который выбрала Ренс-младшая. Один из листьев выходил полностью из второй, шестой, седьмой, восьмой и девятой жертвы, если, разумеется, предположить, что в других лепестках обнаружены были не все тела, ведь для этого знака была важна определенная последовательность. Сперва четыре точки малого круга, из которых не хватало четвертой и после лепесток за лепестком.

И разрисовать все это казалось очевидным. Вот только когда это точки, разбросанные по всему городу, из которых часть еще и отсутствует. Скажем, одно из тел при подобном раскладе должно быть посреди Лена.

И весь этот сумбур она должна была выложить капитану. Да на кафедре ей наверняка за подобные смелые обобщения поставили бы неуд. В конце пути Кет и сама готова была рвать на себе волосы. Поплатился, однако, лишь кончик косы. Но, в самом деле, не поворачивать же назад, когда коляска забралась уже на вершину Аркольского моста? Так бы вышло как минимум дороже.

И каково же было разочарование Кет, когда сколько она не трезвонила да не колотила в дверь, ей никто не ответил. Стоит отметить, что колотила Кет все же в рамках приличия, дабы не привлечь внимания соседей, консьерж и так бросил на нее подозрительный взгляд, когда она заявила, что идет к капитану Меллерсу. Хотя этот дед бросил бы на нее подозрительный взгляд при любом раскладе: слишком уж ее внешность примечательна.

Как бы там ни было, капитан либо умер либо ушел куда-то. Девушка верила, что не такая он свинья, что оставив свой адрес, смотался на целый день, а то и вовсе ушел на работу.

«Ну да, ну да, Рин, по-твоему он должен ждать, что ты явишься с разгадкой задачки, над которой он сам бьется не первую декаду, когда еще и суток не прошло, как он тебе задание выдал?»

Закралось подозрение в голову девушки. Не обнаружив ничего лучшего, Кет, спустившись на пол пролета, уселась на подоконник лестничного окна, выходившего во двор. Там, несмотря на вроде как не скрытое облаками солнце по крышам сараюшек да прочего хозяйственного хлама задних дворов, начинал накрапывать дождик, с каждым мгновением становившийся все сильнее. Большие капли принялись сбивать последние листья с березки, что росла метрах в десяти от окон, в то время как ручейки дождевой воды собирались в ямы в уже старой, порядком заросшей пылью да мусором мостовой.

«Что б тебе вымокнуть до нитки со своими делами, Мел» — без особой злобы прокляла ведьма милиционера, что оставил ее наедине со своими сомнениями. Ведь так сидя Ренс-младшая окончательно уверилась в том, что все ее выдумки — глупости, и приехала она зря.

Не прошло и десяти минут как снизу, от старика- консьержа, донесся как будто знакомый голос да мокрые шаги по каменным ступеням. Девушка обратила свой, несколько удивленный взгляд на до нитки промокшего капитана. Вот уж не думала она, что ее проклятие окажется настолько эффективным. У колена милиционера жалась так же насквозь промокшая девочка в меховой шапке, приличествующей скорее следующему сезону, чем середине осени. Девочка с черными волосами подняла взгляд своих больших, почти черных глаз на Кет…

— О, а ты никак разобралась уже? — он фырчал, словно конь, вымокшая прядь, не прикрытая шляпой, сползла на глаза, так что капитан не сразу распознал в девушке свою недавнюю знакомую.

— Да… вроде того, — пробормотала волшебница, едва не провалившаяся в астрал, — вот только это подождет. Вам переодеться надо, и поскорее. Пошли!

Она решительно соскочила с подоконника, поспешив вперед тех двоих. Вот только у двери все одно пришлось подождать, ключей-то от чужой квартиры у Кет не было, а дождь, даже и самый сильный, не повод раскидываться фаерболами да вышибать двери.

Вместо этого, пока капитан искал ключи в кармане и отпирал дверь, Кет одним глазом взглянула сквозь астрал на девочку. Та казалась на удивление четкой, словно бы сама Кет или папа при погружении в астрал, даже четче. Обычно живые люди кажутся за гранью мира лишь тенями самих себя, нечеткими и прозрачными. Касается это даже магов, если те, конечно, не колдуют. Есть и исключения, тот же директор Сэйленар, но на то они и исключения, чтобы не встречаться на каждом шагу.

— А эта девочка ведь та самая, что раздела тебя? — беззаботно осведомилась Кет.

— Раздела? — переспросил капитан.

— Четыре большие Лендальские кроны за вазочку мороженого, ведь так?

— Две, — зайдя в дом, капитан потряс головой.

«И все же на пса он порой походит, а-а, Рин?».

— Мое почтение, юная госпожа. Ты далеко пойдешь, — Кет склонилась к девочке, протянув руку, та, однако, руки Кетрин не подала, — так что твоя племянница или что-то в этом роде?

— Внучка последней жертвы, и…

— И как бы там ни было, найди, во что ее переодеть, — не дав капитану договорить, только что не приказала студентка, — ты-то офицер, тебе не привыкать, а маленькая девочка может и простудиться, так что нужно переодеться и чем быстрее, тем лучше. Я помогу.

С этими словами, Кет, не успела еще Розетт снять пальто, схватила ее за руку и потащила в ванную. Хвала богам, квартирка в относительно новом доме вполне стандартная, так что за выбранной дверью обнаружилось именно то, на что Кет и рассчитывала.

— Свет.

В ответ на команду покров спал с ДЖИН-лампы под потолком, озаряя комнатку.

Что же до стремительности Кетрин, то ее охватила странная… нет, не догадка, скорее, даже чувство. То, что она видела сквозь астрал, не могло быть обычным человеком. Вот только объяснять все капитану было бы слишком долго, да и как не глянь, а он привязался к девчушке, да и сама Кетрин не ощущала никакой опасности, а ведь будь она злым духом…

Кет быстро стянула со своей жертвы пальто, принявшись растягивать крючки платья, какого-то слишком уж сложного для девочки ее возраста. Во всяком случае, корсет казался уж точно лишним.

Что до девочки, вроде бы Мел называл ее Розетт, она не сопротивлялась, покорная словно кукла, только что не падала.

Наконец корсет побежден.

— Обернись, дай вытру… — Кет так и села на плитку с полотенцем в руке.

В центре солнечного сплетения, расходились четыре лепестка клевера, испещренные замысловатым узором.

— Ты… ты ведь не человек… — пробормотала волшебница.

— Помоги… дедушке, — одними губами произнесла Розетт.

Кет будто во сне потянулась к знаку, словно бы желая удостовериться в том, что тот не поддельный, но прежде, чем ее пальцы успели коснуться груди Розетт, та упала словно подкошенная.