Но сейчас он вдруг изменился.

— Похоже, Джонаса сильно задело, что мы не прислушались к его мнению и не стали исследовать реакцию того амулета на Селия Джайза… — наконец сделал вывод Фаррин Бишон, — и Джонас затаил раздражение…

Марион вздохнул.

— Думаю, ему это на пользу. До сего момента у нас не было причин отказывать ему, и он привык к своей безусловной важности. Он должен понимать, что по-прежнему является пусть весьма талантливым, но все-таки учеником, и что отвергать мнение Хранителей ему не положено…

— Да, — Глава присел в кресло с тяжелым вздохом, — это действительно нужно пережить. Знаешь, Марион, именно поэтому я и поселил его вместе с Селием Джайзом: будущий Хранитель должен научиться помогать даже тем, кого не уважает!

Марион вдруг хмыкнул.

— А вы думаете, что у этого парнишки Селия действительно… э-э-э… нетрадиционные предпочтения?

Бишон махнул рукой.

— Ты же знаешь, порой это просто выверты магических выбросов. Иногда слишком стремительное развитие магического дара вышибает все мозги. Будем разбираться с парнишкой только при повторной жалобе. Тогда уже придется приставить к нему наблюдателя и стращать отчислением.

Марион Мирей согласно кивнул.

— Глава, думаю, Джонасу Лиррэю сейчас не помешает поближе поработать с людьми. Если он начнет заменять преподавателей на занятиях первокурсников, ему придется серьезнее отнестись к своему эмоциональному состоянию и что-то делать с накапливающимся гневом. Как вы считаете?

Глава одобрительно кивнул.

— Да, это хорошая идея. Джонасу нужен небольшой воспитательный стресс… Сегодня же отправлю его заменять меня на уроке физической подготовки…

***

Селена

Я устало присела за столик в столовой и принялась поглощать свою утреннюю овсянку.

Всю ночь я плохо спала. На новом месте мне было неуютно, да и присутствие Джонаса дико напрягало.

Вчера после ужина я также в ужасно напряженном состоянии возвратилась в комнату и почти сразу же легла спать. Джонас демонстративно стучал, шаркал по полу сандалиями, хлопал дверью, словно он тут по-прежнему один, а я, красная от злости, сжимала кулаками одеяло.

Я понимала, что он специально провоцировал меня на конфликт. Наверное, искал повод опять придраться или даже ударить. Может, мне не нужно было его прощать? Написала бы жалобу, и перестал бы быть таким заносчивым петухом!

Правда, тогда он мог бы навсегда забыть о звании Хранителя, а вот это уже не игра, не шутка и не просто глупый конфликт…

Да, несмотря на его мерзкое поведение, моя совесть не позволяла сломать парню судьбу. Тем более что я и сама далеко не ангел. Я, скорее, настоящий демон…

Сжала зубы посильнее. Ну почему мать загуляла с вампиром??? Всю жизнь мне испортила!..

С этими мыслями я и уснула, а утром — пораньше — рванула в умывальные комнаты. К счастью, здесь было пару мест, где я могла искупаться за деревянной перегородкой, не вызывая вопросов. Воду в кадке разогрела амулетом, быстро ополоснулась, вымыла голову и выстирала белье.

Трусы приходилось носить мужские (как бы я объяснила наличие женских, если бы вдруг кто-то увидел?). Сушить опять пришлось амулетом — перемены одежд у меня было мало. Бытовые амулеты, правда, тоже стоили очень дорого, но я уже научилась заправлять некоторые самостоятельно. К сожалению, я могла это сделать только в первые дни после «подпитки», потому что потом мои силы слишком быстро истощались.

Свернула грязные вещи и вернулась в комнату.

Открыв дверь, застыла. Джонас стоял на своей половине комнаты… в одних трусах и потягивался. Он оказался очень хорошо сложен. Под гладкой кожей перекатывались мышцы, а светлые длинные волосы после сна привлекательно рассыпались по плечам.

У меня вдруг заколотилось сердце, а глаза впились в эту красоту и не хотели отворачиваться. Кажется, я успела обсмотреть его с ног до головы, когда наткнулась на его злющий взгляд.

Ой! Нарвалась!!!

Что делать??? Бежать??? Но куда? Тут ведь все мои вещи!

Я скрепилась, опустила глаза и напряженно направилась к своей кровати.

На удивление, Джонас меня не тронул. Просто молча оделся и ушел, а я с облегчением спрятала вещи в шкаф, схватила тетради и поспешила в столовую.

И вот теперь сидела здесь в одиночестве (я пришла раньше всех) и корила себя за свою глупую несдержанность.

Думаю, Джонас заметил, как я его разглядываю. А уж с моей репутацией любителя мальчиков он должен был понять, что его внешность меня впечатлила. Ой, стыдно-то как!!! Мне надо вообще в его сторону не смотреть! Никогда!!!!

Какая же ты дура, Селена!

Зажмурилась и уронила голову на руки, а перед глазами его мускулистый торс и крепкие длинные ноги…

Так, уйди из моих мыслей, Джонас Лиррэй!!!

— Сель, доброе утро, — мягкое прикосновение к плечу и слегка тревожный голос — Мик!

Я подняла голову и встретила друга улыбкой. Он мягко потормошил мои волосы, а я почувствовала толпу мурашек, пробежавшую по моей спине. Улыбчивый, светлый — он полная противоположность моего соседа. Аж на душе полегчало!

Мик отправился за своим завтраком, а потом присел рядом со мной, начав тут же орудовать столовыми приборами. С удивлением увидела в его тарелке целую гору мидий и пиалу морской капусты.

— Ты так сильно любишь морепродукты? — удивилась я. — Даже на завтрак?

Почему-то на лице Мика проскользнуло смущение.

— Да, я такой… — попытался он скрыть это смущение за очередной улыбкой и продолжил есть.

— Как тебе ночь на новом месте? — спросил друг между прочим.

Я неопределенно пожала плечами.

— Никак…

Столовая начала заполняться учениками, и вскоре почти все деревянные столики оказались заняты. Я доела свою овсянку, запила травяным чаем и собралась уходить, как вдруг взгляд выхватил за соседним столиком Джонаса Лиррэя, который УЛЫБАЛСЯ нескольким одногруппникам, сидящим рядом с ним. Этот дикарь способен улыбаться? Ну надо же! Сразу таким симпатичным становится, и не скажешь, что полный придурок…

Девушка, сидящая слева от него — наверное, ученица специального женского класса лекарей (Академия впервые в этом году набрала с десяток учениц из самых богатых семей Элевейза) — кокетливо поправила высокую прическу и, по-моему, слегка придвинулась к Джонасу поближе. Я даже не заметила, что презрительно фыркнула, а Мик удивленно проследил за моим взглядом.

— Что? — говорили его глаза, а я покраснела и опустила взгляд. И действительно, чего это я? Разве мне есть дело до того, кто там цепляется на этого Лиррэя?

Печально выдохнула и уже начала подниматься на ноги, как вдруг меня кто-то тронул за плечо.

Резко обернувшись, я увидела Роула — моего товарища, у которого я позапрошлой ночью позаимствовала энергию. На меня вдруг накатил стыд перед ним. Причем, впервые так сильно. Наверное, это всё отношение Лиррэя виновато: из-за его презрения ко мне я стала острее чувствовать свою вину перед «жертвами».

Роул выглядел бледным, осунувшимся. Мало того, что травил себя алкоголем, так ещё и я «высосала» немало сил. Мои щеки стали пунцовыми, а голос дрогнул.

— Привет, Роул, — пробормотала я, боясь посмотреть ему в глаза.

— Привет, Сель! — Роул выглядел замученным, но зла на меня, похоже, не держал. Я ведь все-таки бросила его посреди коридора… — Поговорить надо…

Я удивилась.

— Да, конечно, — ответила, — когда? Где?

— Встретимся после занятий в холле за оранжереей…

Я кивнула. Это место хорошо знала. Ученики прозвали этот тихий угол оранжереей, потому что здесь можно было спрятаться от чужих глаз за десятками глиняных кувшинов с редкими растениями, которые выращивались специально для лечения и зельеварения.

Интересно, о чем Роул хочет поговорить?

И вдруг меня пронзила мысль: а что, если Джонас поговорил с ним о наших, так сказать, отношениях и рассказал о том поцелуе??? Я с ужасом представила себе это и нервно бросила взгляд на соседний столик.

Джонас Лиррэй сверлил меня неприязненным взглядом, исполненным вполне откровенной угрозы. Я стушевалась. Что это значит? Напоминает, чтобы я больше не продолжала «отношения» с Роулом? Надсмотрщик нашелся!