Я сглатываю густой комок в горле, разрывая зрительный контакт, пытаясь заткнуть зияющую рану, которая разрывается в центре моей груди.

— Верни мне мои рисунки, Майкл, — шепчу я, мой голос срывается на его имени.

— Знаешь что? — он щелкает языком. — Почему бы тебе не пойти... и поймать их.

Он бросает этюдник в огонь.

— Нет! — я бросаюсь вперед, протягиваю руку, но пламя поднимается выше, потрескивая и пожирая бумагу, как топливо.

Внутри меня что-то щелкает, и я кручусь, вся моя сдерживаемая ярость движет моими конечностями, когда я бросаюсь на него. Я на три года младше и гораздо менее силен в физическом плане, но я все равно сбиваю его с ног, и мы оба падаем на землю.

— Я убью тебя, — рычу я, обхватывая руками его шею и сжимая ее.

Черная ярость бушует в каждой частичке меня. Зависть от того, что он получает время моего отца, смешивается с печалью от того, что он уничтожил единственные вещи, которые важны для меня. Мои наброски.

Они — это всё, что у меня было. Моя компания. Мои единственные друзья.

Он наваливается на меня, швыряет через всю комнату, и я ударяюсь спиной о деревянный пол. Застонав, я переворачиваюсь на спину, зажмурив глаза от боли в позвоночнике. И тут резкая боль прорезает бок моего лица, агония пронзает меня насквозь, заставляя кричать так, что у меня перехватывает горло.

Жидкость попадает мне в глаз, когда я пытаюсь моргнуть, из-за чего мое зрение становится красным и темным, затем стекает по щеке и просачивается сквозь губы, металлический привкус оседает на языке и заставляет меня рвать.

Голова кружится, одурманенная болью, и я провожу рукой по лицу, пальцы становятся скользкими, когда они покрываются кровью.

Надо мной нависает размытая форма Майкла, в его руке зажата кочерга для камина.

— Теперь ты даже не похож на него, — усмехается он, плюя на мое разбитое тело. — увидишь, как он будет любить тебя, когда ты всего лишь обезображенный урод.

Он уходит, а я сворачиваюсь колачиком, сознание то пропадает, то возвращается, пока я мечтаю, чтобы кто-нибудь пришел и нашел меня. Чтобы обнял меня. Исцелил меня. Любил меня.

Так, как они сделали бы, если бы это был он. Но никто так и не пришёл.

— Тристан.

Голос Сары возвращает меня в настоящее, и я заставляю себя улыбнуться, хотя грудь болит от воспоминаний.

Она качает головой, убирая руки от моего лица.

— Вы не должны мне говорить... Я не должна была спрашивать.

Вытянув руки, я сжимаю ее ладони в своих, возвращая их назад, пока они не касаются моей челюсти.

— Моему брату никогда не нравилось, что я похож на нашего отца. Полагаю, это был его способ исправить это.

Ее глаза скользят по зазубренной метке.

— Это сделал Майкл?

— Майкл сделал много вещей, Маленькая Лань. Это лишь одна из них.

Что-то темное проступает на ее лице, ее челюсть напрягается, а пальцы крепче сжимают мое лицо.

— Я знаю.

Я подношу косяк к губам в последний раз, бумага прогорела до того места, где она касается чуть ниже моих пальцев, и я вдыхаю, прежде чем бросить конец на землю и растоптать его ботинком.

Моя рука скользит за её спиной, обхватывает затылок и притягивает к себе, пока нас не разделяют считанные сантиметры, энергия сплетается между нашими телами и бьет электрическим током в моей груди, заставляя сердце биться в отрывистом ритме, а нервы танцевать под кожей. Я наклоняю голову, большим пальцем надавливаю на ее подбородок, заставляя ее идеальные пухлые губы разойтись и коснуться краев моих.

Напряжение от того, что я так близко и в то же время так далеко, почти убивает меня, и я клянусь Богом, что отдал бы все, прямо сейчас, если бы она пообещала быть моей.

Я выдыхаю, дым вырывается из моего рта в ее.

Мой член болезненно тверд.

Ее глаза расширяются от удивления, и мои пальцы сжимаются на её шее, удерживая её на месте, моя другая рука перемещается к ее горлу, два пальца поглаживают его спереди, пока она глотает, дым, который был внутри моего тела, выходит из ее губ.

— Я собираюсь поцеловать Вас, — говорю я ей.

— Почему? — шепчет она.

— Потому что, ma petite menteuse, при мысли о том, что я не поцелую Вас, я хочу умереть.

Наши губы сталкиваются, всего одно прикосновение — одно мгновение — и я знаю, что никогда не отпущу ее.

34.Сара Б.

Как обычно, когда я нахожусь с Тристаном, все вокруг меня затихает, притупляется, как будто этого и не было изначально. Я не беспокоюсь о бале, который, вероятно, все еще продолжается в другом конце замка. Не думаю о том, что мы находимся на открытом месте, и хотя меня заверили, что никто не приходит в этот сад, технически, нас могут найти в любое время. И я определенно не думаю о том, что должна буду убить этого человека.

Его поцелуй переполняет все мои чувства, и я погружаюсь в него, утопая в его сущности, надеясь, что жжение его прикосновений сотрет отпечаток предыдущих.

Он стонет, его ладонь сжимается на моей шее, а другая рука скользит вниз по моему боку. Его прикосновения проникают сквозь тонкий материал моего платья-комбинации и сорочки под ним, отчего по моим рукам пробегают мурашки. Он добирается до внешней части моего бедра, сминая ткань пальцами, когда его губы отрываются от моих и начинают скользить по моему горлу.

Я наклоняю голову, давая ему более легкий доступ, хотя где-то в глубине сознания понимаю, что не должна этого делать.

Но мне нравится, как его губы прижимаются к моей коже.

— Мы не должны делать это здесь, — выдавливаю я из себя.

— Я не согласен, — его зубы покусывают мою ключицу, его пальцы скользят под бретельку моего платья, мурашки пробегают по моему животу и собираются между ног.

— Кто-то может…

На этот раз он кусает мое плечо.

— К-кто-то может увидеть, — заикаюсь я.

— Я убью любого, кто это сделает.

Слова, которые он произносит так непринужденно, должны заставить меня задуматься, но это не так. Они возбуждают меня еще больше.

Это опьяняет, когда мужчина готов на все, лишь бы продолжать прикасаться к тебе.

Тем не менее, риск перевешивает любую сиюминутную награду, поэтому я нажимаю на его грудь и отстраняюсь, потянувшись вверх, чтобы пригладить разлетевшиеся волосы.

— И твой брат убьет меня, если узнает.

Тристан глубоко выдыхает, его челюсть скрежещет. Он вскакивает со скамейки, хватает меня за руку и тянет за собой, прежде чем я успеваю понять, что мы движемся.

— Подожди, — говорю я, пока он тащит нас в сторону леса. — Тристан, подожди! Что ты делаешь? — я пытаюсь вырвать свои пальцы из его хватки, но он только ухмыляется в ответ и ускоряет шаг.

Я должна положить конец всему этому. Ничем хорошим это не закончится.

Но я все равно позволяю ему вести меня.

Он не останавливается, пока мы не оказываемся среди густых деревьев, листья покрывают нас темнотой, сквозь которую не может пробиться даже луна.

— Куда мы идем, Тристан? Ты не можешь просто затащить меня в лес и хватать, как бы ты... ау...

Он дергает меня вперед, мое тело крутится вокруг него и врезается в толстый ствол дерева. Кора царапает мне спину, вызывая острое жжение, которое распространяется по позвоночнику, а рукав моего платья спадает с плеча, обнажая белое кружево сорочки.

Он прижимается ко мне, твердые плоскости его тела прижимаются к моим мягким изгибам, его руки ложатся по обе стороны от моей головы, пока я не оказываюсь заблокированной, окруженной искушением и плохими решениями.

— Ты когда-нибудь перестаёшь разговаривать? — спрашивает он.

Раздражение пронизывает мое нутро, и я открываю рот, чтобы ответить, но прежде чем я успеваю это сделать, он притягивает меня к себе, захватывая мои губы в поцелуе. Мои руки летят к его затылку, и я прижимаю его ближе, вдыхая нотки дыма в его дыхании и пытаясь перенести его вкус на свой язык. Он стонет, его бедра сильнее толкаются о меня, толстая длина его члена скользит по моему животу.