Внимание людей покрывает мою кожу, наполняя меня силой, пока я питаюсь их энергией.

Банкетный зал утопает в черном и золотом, наш семейный флаг развевается высоко над нашими головами, длинные столы, покрытые белыми скатертями, стоят вдоль стен. Самый большой из них расположен перпендикулярно остальным на возвышении, прямо над залом, и мой брат сидит в центре, окружённый его будущей невестой и нашей матерью; его советники занимают остальные места.

У меня сжимается живот, когда я оглядываю лица всех людей, которые стоят на моем пути. Людей, которые никогда не оказывали мне того уважения, которое они оказывают Майклу, хотя он ничего не сделал, чтобы заслужить его.

Головы поворачиваются, когда я прохожу по каменным проходам, мои сапоги стучат по полу и отражаются от высоких потолков.

— Принц со шрамом, — пробормотал кто-то.

Когда-то эта фраза глубоко задевала меня, но теперь я использую ее как топливо, зная, что скоро любой, кто осмелится говорить против меня, будет вынужден молить о покаянии у моих ног.

Брат пока не замечает меня, погруженный в беседу с матерью и Ксандером, но моя Лань — совсем другое дело. Опасное тепло ползет по моим внутренностям, зная, что, хотя все празднуют ее и Майкла, именно на меня она смотрит.

Эдвард проходит к одному из боковых столиков, занимает место рядом с другими высокопоставленными военными и погружается в беседу. Важно, чтобы было много свидетелей, которые подтвердят, что мы были здесь.

Я прекращаю идти, когда достигаю платформы, раскачиваюсь на каблуках, не сводя взгляда с леди Беатро. Она наклоняет голову, нахмурив брови, и я ухмыляюсь, проводя языком по нижней губе. Она ерзает на своем сиденье.

— Тристан, — говорит Майкл, глубокий бас его голоса отражается от стен. — Какой прекрасный сюрприз.

Медленно, я перевожу взгляд с его суженой на него.

— Ты думал, что я не приду, брат?

— С тобой никогда нельзя быть уверенным, — усмехается он, махнув рукой слуге. — Принеси ему кресло.

— Леди Беатро, — я позволяю ее имени соскользнуть с моего языка, внимание снова переключилось на нее. — Выглядите потрясающе. Моему брату повезло.

Сзади меня раздается несколько вздохов, несомненно, удивленных тем, что я так смел. Волнение трепещет в моем животе, интересно, как она отреагирует, как отреагирует мой брат.

Она улыбается, наклоняя голову, но я вижу вспышку раздражения, промелькнувшую в глубоких карих глазах.

— Спасибо, Ваше Высочество. Вы очень добры.

— Я знаю, что твои манеры заржавели, — вклинивается Майкл, его глаза пылают. — Но будь осторожен, когда говоришь о моей будущей жене.

Он протягивает руку и хватает ее, а она поворачивается к нему, черты её лица смягчаются, когда она сцепляет их пальцы на столе.

Зеленые порывы проносятся по моей середине, и моя челюсть сжимается так сильно, что трещит. Я отвожу глаза, опасаясь, что если не сделаю этого, то ворвусь на помост и оторву пальцы от его тела, чтобы он никогда больше не мог прикасаться к ней.

Я поднимаюсь на возвышение и прохожу за спинками всех кресел, пока не оказываюсь позади моего кузена, лорда Такана, который сидит рядом с моей Маленькой Ланью. Коварная ведьма.

Наклонившись, я кладу руку ему на плечо, бриллианты моих колец сверкают, когда я сжимаю.

— Кузен, прошло много времени.

Его тело напрягается, кубок с вином замирает на полпути ко рту.

— Тристан, какой восхитительный сюрприз.

Я поднимаю бровь.

— Правда? Когда мы виделись в последний раз? — спрашиваю я. — На похоронах моего отца?

Он прочищает горло, ставит свою чашу на стол, его пальцы отстукивают нервный ритм по столу.

— Думаю, да.

— Ого, — я присвистываю. — Два года. Невероятно.

Слуга прерывает меня, водружая на руки большой стул, и в моей середине пляшет веселье, когда Такан приходится отодвинуться, чтобы освободить место для меня.

Как только стул оказывается на месте, я сажусь, вытянув ноги под длинной белой льняной скатертью, покрывающей мои колени. Я поворачиваюсь всем телом к кузену, но при этом протягиваю правую руку и кладу ладонь на бедро леди Беатро. Все ее тело напрягается, вилка со звоном падает на тарелку.

— С Вами все в порядке? — спрашивает Майкл. Моя ладонь крепче сжимает ее.

— Что? — она смеется. — О, я просто в порядке. Подумала, что что-то увидела, вот и все.

— Расскажи мне, кузен, — ухмыляюсь я Такану. — Чем ты занимался с тех пор, как я видел тебя в последний раз?

Кончики моих пальцев выписывают маленькие восьмерки по ткани ее платья, ползут вверх по ее ноге, останавливаясь, когда я чувствую что-то громоздкое.

Ее мышцы напрягаются, и я понимаю, что к ней пристегнуто нечто похожее на кинжал. Ухмыляясь, я смотрю на нее боковым зрением.

Какая коварная маленькая шалунья.

Видение, которое я создаю в своей голове, заставляет меня твердеть, представляя ее связанной и обнаженной, ничего не касается ее кожи, кроме серебра её клинка и жара моих губ. Моя ладонь движется вверх, пока я не упираюсь в складку внутренней поверхности её бедра, костяшки пальцев ударяются о нижнюю часть корсета в то время, как я заставляю ткань ее платья слиться с ее кожей.

Я чувствую жар ее киски и сдерживаю стон, разминая рукой ее плоть.

Мой живот переворачивается, когда ее пальцы смыкаются поверх моих.

Такан вытирает рот салфеткой, но движения у него отрывистые, на лбу выступили бисеринки пота, челюсть двигается вперед-назад.

— Твой брат сделал меня наместником Кампестрии_{(campestria от лат. – равнины)}.

— Наместником, — я поднимаю брови. — Как... причудливо.

Я крепче сжимаю руку, верхушки моих колец прижимаются к ладони моей Маленькой Лани. Ее рука убирается с моей, и я погружаю пальцы дальше, откидываясь на стуле и беря со стола бокал с вином, чтобы поднести его к губам.

Она проводит по моему бедру, кончики пальцев касаются края моей эрекции. Меня пробирает кашель, вино обжигает горло. Мой член пульсирует, отчаянно нуждаясь в ее прикосновении. У меня возникает искушение поднять ее и бросить на этот стол, задрав платье и засунув язык в ее киску, просто чтобы услышать, как звучат ее стоны в прекрасной акустике зала.

Я подаюсь вперед, мои губы приоткрываются, когда она дразнит боковую часть моей длины тыльной стороной ладони, ткань давит и создает трение, от которого я близок к тому, чтобы кончить, несмотря на то, что она даже полностью не трогает меня.

Из моего головки сочится жидкость, а мои пальцы сжимают мясо ее бедра так крепко, что я уверен, что оставлю синяк.

— Сара, милая, — голос Майкла прорезает туман, и ее рука исчезает так же быстро, как и появилась. — Я хотел бы побыть с тобой наедине до начала бала.

Она краснеет, глядя на него. Я сжимаю край стола, костяшки пальцев побелели от жесткой хватки.

— Конечно, Ваше Величество, — лепечет она.

Она кладет свою ладонь на его, и они поднимаются, но прежде чем они успевают сдвинуться с места, по залу разносится грохот.

Я поворачиваюсь налево, меня охватывает шок, когда я вижу, что мой кузен рухнул на стол, схватившись за шею. Его тело сводит судорогой, как будто он не контролирует свои мышцы. В его глазах лопаются красные капилляры, и я застываю на месте, смотря на него.

Откуда-то из-под помоста раздается крик, и кто-то бросается вперед, отталкивая меня с дороги, чтобы помочь ему. Я позволяю им сдвинуть меня с места, чувство ужаса охватывает меня, когда я понимаю, что моего кузена отравили, и это был не я.

28.Сара Б.

Стрихнин.

Не самый изощренный из ядов, но мне и не нужна была изощренность. Мне нужно было что-то, от чего нет известных средств и что подействует быстро.

Лорд Такан безвреден — жертва во имя всеобщего блага, но где-то в глубине я чувствовала, как часть моей души увядает и разрушается, когда я подсыпала порошок в его напиток и смотрела, как он растворяется, зная, что преподношу ему только смерть.